Несмотря на свою прижимистость, Кольбер позволил истратить только в 1679 году 116 975 франков на гравюрные работы для этого королевского кабинета. Хотя наверняка и сам Людовик XIV обращался к историографам или другим специалистам, чтобы правильно выбрать какие-нибудь нехудожественные произведения или книги, не предназначенные для широкого круга читателей.

Жизнь королей не блещет разнообразием; она всегда размеренна и даже монотонна. Если не принимать во внимание нескольких путешествий, охоту осенью в Шамборе и Фонтенбло, а также военные заботы, можно сказать, что жизнь Короля-Солнца протекала без особых перемен. Каждая неделя, каждый день и даже каждый час были расписаны подобно нотной тетради. Для летописца настолько утомительны повторы, что Данжо в своем «Дневнике» в конце 1684 года подводит итоги: «Все занятия короля в течение этого года». Из этого исторического документа можно заключить, что Людовик совершенно не знал, что такое личная жизнь. Вся его жизнь, все его время отданы подданным и государственным делам. Король принял на себя такую огромную работу, которая просто держала его в тисках.

Людовик поздно вставал, но ложился спать тоже очень поздно. Придворный церемониал соблюдался только в утренние и вечерние часы: в первые минуты пробуждения, вставания и во время утреннего приема; во время вечернего приема перед отходом ко сну и непосредственно перед тем, как скрыться за пологом алькова и окончательно отойти ко сну.

Каждый день короля будили в половине девятого. После этого Людовик присутствовал на заседании одной из секций своего совета. Это заседание длилось обычно с половины десятого утра до половины первого. По воскресеньям король возглавлял заседания государственного совета или совета министров, который иногда еще назывался верхним советом. Этот совет – наиболее важный, так как именно здесь обсуждались и принимались самые серьезные и ответственные решения. По распоряжению монарха высказываться обязан был каждый государственный министр: Мишель Летелье[150] и маркиз де Лувуа, которые объединялись в клан Летелье, и маркиз де Круасси[151], который в единственном – собственном – лице представляет клан Кольбера. Решения выносились в соответствии с мнением большинства.

Один раз в две недели, в понедельник, снова проходило заседание совета министров. Во второй понедельник из этих двух недель созывался совет депеш. Здесь подробно разбиралась переписка между правительством и интендантами; на основании полученных сведений делались обобщения. Этот совет также проходил под председательством короля. Заседали в нем такие сиятельные лица, как наследник, Месье, канцлер Летелье, глава совета финансов, маршал Вильруа, министры, государственные секретари, которые не являлись министрами, и другие сановники.

По вторникам проходили заседания королевского совета финансов, которые проще называли королевскими советами. Они достались в наследство от сюринтенданта Фуке.

По средам и четвергам вновь заседал совет министров. По утрам в субботу созывался второй совет финансов. В пятницу утро каждый раз проходило по-разному. Чаще всего в это время собирался совет совести. Он не являлся официальной частью королевского совета. Здесь наименование «совет» звучит как пережиток, доставшийся в наследство от времен Ришелье и Мазарини. Однако это не менее важная из всех форм работы короля.

На совете совести Людовик обычно беседовал о делах церкви. Чаще всего речь шла о бенефициях и собеседниками выступали два самых влиятельных церковных деятеля – его высокопреосвященство парижский архиепископ Франсуа де Арле де Шанвалон и духовник короля отец де Лашез[152]. Первым беседы с королем удостаивался архиепископ. С ним обсуждался главным образом проект, который все более принимал очертания и превращался в конце концов в отмену Нантского эдикта. Затем наступала очередь духовника. С ним разговор длился обычно очень долго; он был посвящен главным образом бенефициям.

Еще нескоро, когда король перебрался в Марли, в его собственном распоряжении оказались одно или два утра, которые можно было посвятить любимым и даже охоте.

Как правило, при обычном расписании Людовик удалялся из Кабинета совета около 12.30. Он приказывал «предупредить супругу Монсеньора, что готов идти в церковь, и весь королевский дом шел вместе с ним к мессе, которая сопровождалась превосходной музыкой». С 1683 года Мишель-Ришар Делаланд[153] работал помощником капельмейстера короля. После службы Людовик XIV наносил визит маркизе де Монтеспан. После этого он направлялся обедать в переднюю гостиную супруги Монсеньора. За столом королю прислуживали дворяне. Сотрапезниками Людовика обычно являлись Монсеньор, супруга Монсеньора, Месье с супругой, Мадемуазель и мадам де Гиз. Иногда за этим столом могли присутствовать принцессы крови. По окончании обеда король шел навестить на короткое время свою невестку, только потом ехал подышать свежим воздухом после столь долгих часов, проведенных в душном помещении.

Людовик XIV всю жизнь чрезвычайно любил природу и предпочитал как можно больше времени проводить на открытом воздухе. Он просто нуждался в длительных прогулках по своим паркам, которые часто совершал в сопровождении своих дам и принцесс. Он мог также поехать на охоту.

Король редко охотился с ружьем, предпочитал псовую охоту на ланей или оленей верхом на лошади. Но с течением времени это случалось все реже, так как со здоровьем у Людовика не ладилось. Случалось, что он выезжал не на лошади, а в мягкой коляске, когда вдруг разыгрывался очередной приступ подагры. Эти прогулки были только коротким антрактом. Вторая часть послеполуденного времени короля снова отводилась правительственным делам.

Два раза в неделю Людовик XIV работал с госсекретарем флота, с маркизом де Сенелье, который одновременно являлся представителем духовенства Парижа и королевского дома. В разговорах центральное место занимали проблемы флота, который к этому времени достиг зенита своего могущества под покровительством семьи Кольберов, которых король всегда поддерживал.

Три-четыре раза в неделю, по вечерам, король работал с министром Лувуа. Главной темой разговоров были военные дела, в частности управление фортами и фортификация, а также проблемы сюринтендантства Франции по строительству. Несколько короче и не с такой регулярностью проходили встречи с министром иностранных дел Круасси и генеральным контролером.

Главной особенностью французского двора было неотъемлемое присутствие в его жизни советов. Беседы с глазу на глаз монарха с каким-нибудь министром или первым начальником отдела нельзя считать нововведением. Однако несомненной заслугой Людовика XIV явилось то, что он сумел превратить в институт такой обычай и при этом остался хозяином положения. Любая форма работы с королем, как и всякая другая привилегия, воспринималась как милость. Она предоставлялась в порядке чисто индивидуальном, а значит, могла быть в любой момент отменена.

Институт апартаментов, который созывался трижды в неделю, придавал времяпровождению при дворе исключительно приятный характер. Создание института апартаментов наглядно продемонстрировало, с каким талантом и виртуозностью монарх использовал даже развлечения в интересах политики и поддержания собственной славы.

В то время слово «апартаменты», которое употреблялось в значении «королевский прием», являлось неологизмом. Оно появилось незадолго до 1674 года, в первый год пребывания королевского двора в Версале, когда Сен-Жермен все чаще пустовал. Фюретьер рассказывает: «В эти последние годы говорили, что был день апартаментов короля, имея в виду различные праздники, на которых король несколько дней подряд угощал двор в своих роскошно меблированных, ярко освещенных апартаментах, где играла музыка, устраивались балы, легкие ужины, игры и другие замечательные развлечения».