Монтеспан отличали тщеславие, самовлюбленность. Если королеве шлейф нес ее паж, то Монтеспан – придворная герцогиня. В присутствии фаворитки даже герцогини сидели не на стульях, а на табуретах. В Версале она имела 20 комнат, а Мария-Терезия – 10 вместе с комнатами для придворных дам. У фаворитки был собственный двор, ее посещали генералы, министры, послы.

Все желания фаворитки выполнялись точно и быстро. Она захотела иметь свои корабли в морях Леванта – и их построили и вооружили за государственный счет. Очередная блажь: Монтеспан понадобились медведи в саду и даже в помещении – она получила их. В одну из ночей «невоспитанные хищники» ободрали бесценные обои в комнатах дворца в Версале, и с ними пришлось расстаться. Монтеспан, любительница азартных игр, проигрывала в карты целые состояния, и король платил ее долги. Однажды под Новый год она проиграла более 600 тыс. ливров, а через три месяца еще 4 млн ливров. Расплачивалась неизменно государственная казна.

Людовик XIV не жалел денег на свою фаворитку. Кольбер приобретал для нее дорогие серьги, браслеты, колье из бриллиантов. Недалеко от Версаля, в Кланьи, построили для Монтеспан дом, но она заявила, что такое помещение подходит только для певички из оперы. Здание сломали и построили по плану архитектора Мансара большой дворец, стоивший 28 млн ливров. 12 января 1674 г. Людовик XIV писал Кольберу: «Мадам Монтеспан очень хотела разбить сад уже этой осенью; сделайте все необходимое, чтобы удовлетворить ее просьбу, и сообщите мне о мерах, какие вы примете для этого». Расходы на поместье маркизы составили 405 тыс. ливров. Для сравнения скажем, что в то время бюджет французского флота составлял 12,5 млн ливров.

Не только в Кланьи, но и в Версале «султанша» (так между собой называли де Монтеспан придворные) чувствовала себя хозяйкой. «Госпожа де Монтеспан пишет мне, что Вы, Кольбер, спрашиваете ее, какие еще пожелания следует учесть в ходе строительных работ в Версале, – писал Людовик. – Вы правильно сделали, поступив таким образом. Продолжайте угождать ей всегда». И министры угождали, строились дворцы, оказывались почести. Фаворитку охранял отряд именитых дворян. От кого? От ревнивого мужа.

В 1670 году именно для мадам де Монтеспан Людовик приказал Лево выстроить по собственному королевскому плану крохотный дворец, Фарфоровый Трианон в китайском стиле, то есть выполненный из фаянса. Работы были завершены в 1672 году. Для любовных встреч со своим венценосным обожателем маркизе де Монтеспан предоставлялись лучшие дворцовые апартаменты.

Покои королевской любовницы располагались на самом верху главной лестницы. В 1685 году здесь выстроили галерею Миньяра[54]. Все пять окон апартаментов выходили на королевский двор. С 1671 года комнаты маркизы постепенно украшались позолотой и картинами. В 1680 году мадам де Монтеспан утратила расположение короля, но, несмотря на это, все же в течение еще шестнадцати лет занимала эти поистине царственные апартаменты.

Помимо этих помещений любовница занимала жилые комнаты, расположенные на первом этаже дворца. Они не менее знамениты и носят название Банные. Эти комнаты обустраивались с 1671 по 1680 год. Здесь маркиза жила во время своего изгнания в 1685–1691 годах. Когда-то эти комнаты были свидетелями постоянных встреч короля с любовницей. Атенаис встречала Людовика в салонах, оформленных с неслыханной роскошью. Здесь можно было увидеть росписи Лебрена, скульптуры Ж.-Б. Тюби[55], Э. Леонгра[56], Ф. Жирардона и многих других, позже – бронзу Ж. Каффьери[57]. В общем, такие комнаты, исполненные изящества и великолепия, могли соперничать с королевскими апартаментами, что находились этажом выше.

Так называемый дорический вестибюль знаменит плафоном Ф. Лемуана[58] «Апофеоз Геркулеса», выполненным уже при Людовике XV. В вестибюль можно войти с южной стороны, через королевский двор, или с северной – через сад.

Следом за дорическим вестибюлем находится ионическая комната или зал Дианы. Ее основным украшением являются двенадцать колонн, выполненных из мрамора, статуи Палласа и Флоры, а также два ложа для отдыха. Далее расположен восьмиугольный салон – Кабинет месяцев. Естественное освещение проникает в него с запада и с севера. Здесь искусно расставлены аллегорические статуи, исполненные по идеям Шарля Лебрена.

Слева от Кабинета месяцев расположена спальня Банных апартаментов. Все в ней дышит роскошью. Альков и кровать декорированы самой изысканной парчой, какую только можно было изготовить в золотой век Короля-Солнца. На ней вытканы изображения пастухов и пастушек. Банный кабинет, который дал наименование апартаментам, – самая последняя комната. Там находится огромный восьмиугольный таз, вырезанный из цельного куска мрамора из Ранса. Он обошелся королю в 15 000 франков.

Говорят, что «Забавы волшебного острова» оказали на Людовика XIV столь мощное воздействие, что он всю оставшуюся жизнь пытался представлять себя могущественным чародеем, а потому собрал вокруг себя великолепных творцов-художников и попытался создать истинный чудесный дворец Алкионы.

В век строгой морали и сам монарх, и его фаворитки не были избавлены от угрызений совести. Каждый в те времена боялся церковного проклятия, и сильные мира сего не были исключением. Луи де Сен-Симон[59] писал о маркизе де Монтеспан: «Она никогда не забывала о своих грехах. Она часто покидала короля, чтобы пойти помолиться Богу в своем кабинете; ничто не могло ее заставить прервать пост или пропустить постный день; она соблюдала все посты особенно строго в течение всей своей беспорядочной жизни; она подавала милостыню; относилась с уважением к порядочным людям; ничто никогда не подвергалось сомнению и неверию».

Покинув двор, гордая Атенаис поселилась в приюте Сен-Жозеф. Когда-то она ему покровительствовала и им управляла. Теперь же трудилась целыми днями для бедных и исполняла самую тяжелую работу. Чтобы умерщвлять плоть, бывшая любовница короля носила браслеты, подвязки и пояс с острыми шипами, которые постоянно ранили ее тело.

Надо сказать, что Луиза де Лавальер тоже удалилась в монастырь, приняла постриг и имя сестры Луизы от Милосердия. Таким же образом поступили и другие королевские любовницы: мадам де Людр[60] и герцогиня де Фонтаж[61]. После ухода в монастырь последней из них Бюсси[62] позволил себе циничное, но остроумное высказывание: «Если такое будет продолжаться дальше, то все поймут, что самый верный способ спасти свою душу – пройти через руки короля…»

Говоря о спутниках Короля-Солнца, мы прежде всего говорим о Версале, о людях, которые постоянно там проживали.

Настоящая слава должна быть выпестована с любовью. В течение всех пятидесяти четырех лет царствования Людовик XIV заботился об этом. Подтверждает это и беспрекословное подчинение ему сановной знати Франции в течение такого значительного отрезка времени.

Да и Версаль мог бы доказывать это при необходимости каждый день с 1682 по 1715 год. В этом убеждает и вся история XVII столетия, когда стали стираться и отступать в небытие даже воспоминания о Фронде. Этот факт признан повсеместно и ни для кого уже не является секретом. Ведь каждый диктатор изолирован от общества, и каждый тиран глубоко одинок, но великий правитель нуждается в отраженном свете исходящих от него лучей.

Если рассматривать правительственную структуру Людовика XIV, то хотя он и считается абсолютным монархом, на самом деле лишь находится во главе коллегиальной структуры; причем чем влиятельнее министр, тем больше его авторитет способствует славе монарха, государства и самой системы правления. При дворе происходит аналогичная ситуация. Людовик позаимствовал у династии Валуа все самое лучшее, что существовало в их традициях. Двор, по сути, отблеск или отголосок, который так необходим для великого правителя. Прежде всего, двор отличается безупречной организацией, а потому по воле своего господина является подобием ореола, который служит королю и престижу Франции.