Однако в один прекрасный день каприз короля превратился в великий замысел. Своим архитекторам он сумел внушить уважение, доходящее до благоговейности, к восточному фасаду, павильону Людовика XIII и охотничьему замку. Постепенно король увлекся различного рода расширением и увеличением.

Только в западной части комплекса почти ничего не строилось. Контрасты здесь совершенно неуместны, и король желал выстроить только свой дворец, не простой, выполненный из кирпича, как когда-то делали Генрих IV или Людовик XIII, а настоящий дворец, отвечающий вкусам и эстетическим запросам Людовика XIV.

Тем более что для великого короля создавался совершенно новый стиль. Его дворец должен быть выполнен из камня, отличаться благородством форм, украшаться скульптурами, колоннами, всевозможными трофеями и, наконец, находиться в совершенной гармонии с окружающим ландшафтом. Крыши дворца были искусно спрятаны, а великолепные размеры, напротив, выставлены напоказ. Лево получил распоряжение увеличить замок в три раза, при этом дом Людовика XIII оказывался окруженным с трех сторон. Связь с этим замком осуществлялась в четырех точках, там, где располагались старые угловые павильоны.

К началу лета 1669 года строительство первого этажа громадного дворца близилось к завершению.

Что же касается внутренних работ, то они проходили еще в течение долгих лет. Лево умер в 1670 году, успев только запланировать центральную лестницу, или Лестницу послов. Лебрен продумал специально для нее роскошный декор. Он начал работы в 1671 году, а окончил только в 1680-м. В этот период времени во главе строительных работ стоял Ж. Ардуэн-Мансар[53].

Большие апартаменты Людовика расположены в направлении с востока на запад. Все в них подчиняется мифу об Аполлоне.

Проект покоев был представлен в 1670 году, а заселить их стало возможным в ноябре 1673 года. Именно с этого времени во дворце появилось самое настоящее чудо – изысканная мебель, декорированная серебряными накладками.

Большую спальню короля, которая по-другому именуется салоном Аполлона, обтянули роскошной золотой парчой. За ней немедленно закрепилось название «парча любви».

В целом строительство шло неторопливыми темпами с завидным постоянством. Таким образом, налицо был контраст между естественными неудобствами временного пребывания и великолепием законченных апартаментов. Однако это было очень символично для истории великого короля.

До того как вступить во владение великолепными дворцами, он сам управлял стройкой.

Мало того, Людовик не нуждался ни в циркуле, ни в линейке, так как любому известно, насколько верен взгляд монарха. Теория – не его стихия. Гораздо увлекательнее практика, например, как лучше всего изготовить плиты под мрамор.

Итак, король сам планировал, непосредственно наблюдал за ходом строительных работ и давал верное направление мастерам и художникам. Однако нельзя утверждать, что Версаль задуман лишь для него и только для прославления его имени. Лебрен буквально отдавал всего себя, чтобы большие салоны его величества могли не только прославлять величие правления Людовика и мощь Французского королевства, но и поражать воображение иностранных послов, быть искушением для прочих монархов и оправдывать свое прямое назначение – служить для приемов двора.

С 1671 года Лебрен руководил работами по строительству не только апартаментов короля, но и королевы. Марии-Терезии были предназначены покои, равные по размерам покоям Людовика. Окна комнат королевы обращены на юг. В территорию этих покоев включается зал Охраны, который находится под покровительством Марса, прихожая королевы под защитой Меркурия, громадная спальня, где по-разному варьируется сюжет Солнца, что ясно намекает на ночные визиты короля, а также просторный угловой кабинет, в будущем превратившийся в салон Мира.

Едва ли не большим почетом, чем королева, наследница Карла V, пользовалась в Версале родственница кардинала Ришелье, любовница и фаворитка короля Людовика XIV Франсуаза-Атенаис де Рошешуар, маркиза де Монтеспан (1641–1707).

Эту связь король и не думал держать в секрете. Следовало просто быть слепым, чтобы не заметить связь монарха и красавицы Атенаис. Тогда как любовь Людовика к Луизе де Лавальер была самым обыкновенным адюльтером, то мадам де Монтеспан являлась личностью незаурядной. Эта аристократка в какой-то мере предвосхитила появление знаменитой мадам де Помпадур. Кольбер был просто вне себя из-за чрезмерных трат его величества, на которые склоняла его любовница. Мало того, привязанность короля к Атенаис была не только чувственной, но и духовной, так как мадам де Монтеспан играла заметную роль при дворе даже после того, как прекратилась ее любовная связь с королем. В отличие от Луизы де Лавальер маркиза была замужем. В 23 года ее выдали замуж за представителя дома Пардайянов, маркиза де Монтеспана. Этот брак нельзя было назвать удачным, так как супруг прекрасной маркизы постоянно находился под угрозой ареста за многочисленные долги. Естественно, подобное легкомысленное поведение вызывало раздражение у Атенаис, и она, недолго думая, приняла ухаживания короля, тем более что он уже не был столь робок, как во времена Лавальер. Маркиз де Монтеспан сначала делал вид, что ничего особенного не происходит, и не стал удерживать жену, хотя мог увезти ее в провинцию. Но пришло время, и он вроде опомнился, заметался, как черт с первыми криками петухов. Обманутый супруг решился даже сделать выговор королю в Сен-Жермене, после чего заказал панихиду по своей жене.

Если бы Людовик был тем деспотом, о котором так модно говорить сегодня, то уже давно бы принял меры и избавился от назойливого супруга, засадив его в тюрьму. Однако король проявил максимум такта. Мало того, он оказался снисходительным настолько, что способствовал продвижению по служебной лестнице законного сына супругов Монтеспан, Луи Антуана де Пардайяна (1665–1736) – молодой человек начал карьеру с того, что сделался генерал-лейтенантом королевской армии, после этого генеральным директором королевских строительных работ. Наконец, он получил титулы герцога и пэра.

И уж конечно, дети, родившиеся от любимой женщины, были бесконечно дороги королю. Он их не просто любил, а лелеял и обеспечивал им безоблачное будущее. Монарх с удовольствием принимал мысль о существовании у него сразу двух семей. Единственное, чего он желал, чтобы его законная и незаконная жены дружили.

Фаворитка короля фактически царствовала при дворе. Ее гнева боялись члены семьи Людовика и самые высокопоставленные лица в королевстве. Маркиза была в курсе важнейших политических решений. К ее мнению прислушивались министры, генералы и послы. Эта хищная женщина обогащалась за счет государственной казны. Огромные суммы тратились на содержание ее дворца под Парижем, на покупку земель и драгоценностей.

Франсуаза Монтеспан внешне отвечала тогдашним придворным вкусам: полная, светловолосая, с голубыми глазами. Однако фаворитка не отличалась ни аристократическими манерами, ни благородным характером. Ей, правда, нельзя было отказать в уме и наблюдательности. Но это нисколько не мешало Монтеспан быть женщиной капризной и, как говорили при дворе, язвительной, «кусающейся». Ее злого языка боялись, и не без оснований: она не щадила никого, лишь бы развлечь и заинтересовать Людовика XIV. И в то же время в Монтеспан было много детского, ребяческого. Она могла запрячь шесть мышей в изящную маленькую карету. У нее были свои козы, о которых она заботилась. Она отдавала своим забавам много внимания и, разумеется, денег.