Валентина поняла, что ей не надо впадать в панику, а надо срочно спасать и положение своего сына в обществе, и честь семьи. В этот день она много думала, и ее молчаливость обеспокоила родных.

Диан возвратилась из школы, а мама безучастно качалась в папином кресле и не обращала на нее никого внимания. Потом с работы пришел Альфонс, всегда ценивший молчание Валентины, он тоже забеспокоился о состоянии ее здоровья, хотя признаков заболевание не наблюдалось. Ни Диан, ни Альфонс не подозревали, что ее молчание было вызвано страхом случайно не выболтать ужасную новость, которую надо во что бы то ни стало сохранить в тайне.

На следующее утро Валентина точно знала, как надо ей действовать. Больше не даст никому на свете чернить семью Де Гроте подобными подозрениями, ибо ее сын – нормальный мужчина, который еще не встретил свою пассию. У женщины за ночь созрел план по спасению репутации сына.

Во-первых, Ронни надо было немедленно женить. Во-вторых, невестку надо выбрать покорную, чтобы она не шла против своей свекрови, как невестки мадам Де Баккер. А то, что было в-третьих, Валентина безнадежно забыла уже утром.

Через неделю в рекламной газетке появилось объявление, что холостой, здоровый и молодой мужчина желает найти подругу жизни.

***

Знакомство Валентины с Каролин состоялось по телефону, а их первая встреча проходило в ухоженной гостиной семьи Де Гроте.

Каролин выглядела значительно старше кандидата в женихи, хотя разница в возрасте была всего в три года. Девушке понравилась вилла Де Гроте, ее внутреннее убранство, но особенно ей пришлось по душе радушие Валентины, перед которой она покорно присела на самом краю дивана, положив руки на коленки. Глубоко посаженные глаза Каролин не выражали ничего другого, как подобострастное желание угодить хозяйке дома.

Девушка была маленького роста, а ее худоба выглядела болезненной. Из-под летнего коричневого пальто выглядывал подол сатинового платья в мелкий горошек. Туфли на ее тоненьких ножках казались колодками. Внимательно оглядев Каролин, как будущую супругу сына, Валентина пришла к выводу, что перед ней сидит невинное создание в ангельской непорочности.

– Каролин, моему сыну не нужна молодушка, ему нужно руководство женщины, которая знает, чего она хочет в жизни. Откуда ты родом?

– Из провинции Лимбург.

– Хорошо. А кто твои родители, дорогая Каролин? Они дали тебе очень красивое имя.

– Я сирота, мадам.

– Ах, бедняжка! – всплеснула руками Валентина, но в ее голосе не было ни капли сострадания.

Это была прекрасная новость, потому что Валентина не любила конкуренции, а идея быть для Каролинче матерью и свекровью ей понравилась. Женщина подумала, что сиротка удачно заменит ей общество предавших ее подруг, и ее настроение значительно улучшилось.

– А где ты работаешь, девочка?

– Я прислуживаю господину доктору, мадам.

В голосе Каролин зазвучала неподдельная робость, которая подтверждалась невинно опущенными глазами.

– Работать у доктора – это большая честь, моя дорогуша. Если господин доктор взял тебя на работу, то и я буду рада видеть тебя своей невесткой. Спасибо за подарочек, который ты мне принесла. Я скажу тебе честно, моя девочка, что я тоже росла сиротой. Моя мама умерла очень рано, и отец один воспитывал меня. А теперь посмотри, как я хорошо живу. Я тебе помогу, милочка, забыть сиротство. Наше с тобой общее дело – женить на тебе моего сына Ронни. Правда, он даже слышать не хочет о женитьбе, но я научу тебя, как из строптивого козла сделать покорную овечку.

Целый вечер просидела Каролин в доме у своей будущей свекрови. Она внимательно выслушала все назидания Валентины по укрощению бывшего офицера, бывшего строителя, бывшего механика, бывшего кровельщика и удалого дальнобойщика.

Домой Каролин ушла поздно, они обе были довольны собой и беседой.

***

Да, Каролин выросла в детском доме, но она не была сиротой.

Ее отец, Жос Де Веер, был веселым простодушным пареньком родом из глухой деревни Лимбург. Образования, даже законченного начального, у него не было, а было желание изменить свою судьбу, быть потомственным крестьянином и работать на своей земле.

При создании Королевства Бельгии в 1830 году восточные земли Фландрии были объединены в одну большую провинцию под названием Лимбург. Эта провинция отличалась богатством земельных угодий. Издревле лимбуржцы слыли специалистами по разведению картофеля и умельцами в сельском хозяйстве. Травы для скота было здесь вдоволь, и зерновые давали хороший урожай. Впрочем, для экономики провинции были значимы не столько крестьянские хозяйства, сколько шахты по добыче угля, в которых часто случались обвалы и гибли люди. Однако гибель шахтеров на пороге Второй мировой войны общественность страны мало волновала – страна переживала время экономического кризиса, люди голодали и ценили любую возможность заработать хоть какие-то деньги.

Народ восточной провинции Фландрии отличался трудолюбием и жизнерадостным характером. Жители этих земель говорили певуче, растягивая слова, как мелодию песни.

– Отойди-и-и от меня-я-а, ты делаешь меня-я-а горя-я-ячей! – нараспев говорили женщины полюбившемуся мужчине, и сердце крестьянина таяло в груди от такого откровенного признания в любви.

Лимбуржцы отличались не только веселым нравом, но и пресловутой скупостью, которая хорошо сочеталась с расчетливостью. Если в дом приходил гость из Лимбурга, то хозяева знали, что накормить его будет нелегко. Перед тем как отправиться в гости, нормальный лимбуржец держал голодный пост, чтобы своим волчьим аппетитом радовать хозяев застолья. Голодному человеку хоть варенье на сало намажь – всё будет вкусно, и хозяевам хорошо, что еда не пропала даром.

Жос Де Веер был единственный сын в семье земледельцев, но тяжелый крестьянский труд за краюху хлеба и кружку молока быстро надоел, и юноша подался в шахты, чтобы подержать в руках хотя бы пару центов, а если повезет, то и несколько франков.

– Ох, сынок, работать под землей – это не для крестьянина, – убеждал отец Жоса. – В шахтах – тьма тараканья! Лучше уж коровам хвосты крутить, чем в шахте на брюхе ящеркой ползать. Посмотри вокруг. Красота! Поля! Леса! Жос, сынок, подумай хорошо, в шахтах станешь ты, как угольная головешка, и никакая приличная девушка на тебя не посмотрит, а здесь ты у себя дома, тебе и говно – навоз! Да и какое молоко без коровьих лепешек бывает? А? Деньжат поднакопим и еще земельку купим…

Жос хоть и послушным был пареньком, но очень упрямым.

– Папа, авось заработаю себе на штаны, а то заплатка на заплатке наворочена, приоденусь и женюсь. Глядишь, и к вам с матерью жить переберусь, – попытался успокоить он отца, собирая свои скудные пожитки, и, поцеловав мамашу на прощание, зашагал по каменистой дороге в сторону угольных шахт.

На шахте Жос жил в бараках, где ютилось по двадцать человек в одном помещении. Однажды его напарник Жан, у которого были дом и жена, пригласил юношу к себе на постой. Жос платил за гостеприимство половиной своей зарплаты. Дружба между Жосом и Жаном крепла. Через несколько месяцев шахтерского труда Жос смог прилично одеться и подумывал навестить своих родителей, но началась война.

Первым рекрутировали Жана. После его ухода его жена готовила обеды только для Жоса.

Проходили месяц за месяцем, а от Жана не было вестей. Жив он или нет, никто не знал. Как-то раз после обеда женщина, тоскующая женщина без мужа, накормила Жоса обедом, а потом повела его в маленькую спальню, где раздела гостя до трусов.

К такому обращению юноша не был приучен, но ему это понравилось. Потом она стала медленно раздеваться сама, бросая свое белье, пахнувшее цветочными духами, прямо ему в лицо. Затем она села на пол между ногами пыхтящего мужчины и грудью прижалась к его животу. Жос не знал, что ему нужно делать, но он не знал и того, что ему делать совсем не нужно. Раздумывал он недолго, разгоряченная женщина сильным движением руки опрокинула парня спиной на кровать. Что произошло в последующие десять минут, никто так и не узнает, но на другой день она попросила за обед двойную оплату. Через несколько месяцев Жос тоже ушел на войну, но уже на стороне немцев, и на следующий день все о нем забыли.