Вера закончила свою обвинительную речь и оглянулась по сторонам. Вся группа была на ее стороне, кроме Юры, который явно скучал, сочувственно поглядывая на своего друга.

– Ларик, у тебя есть талант музыканта! Твое будущее в твоих руках! Ну зачем тебе учиться на врача, если ты одаренный гитарист и певец? – попыталась смягчить свое выступление Вера и удивилась, когда обвиняемый ни с того ни сего воспользовался правом защиты собственного достоинства:

– Вера, опомнись! Ты начиталась книг и теперь хочешь приструнить каждого, кто не принял твои идеалы? Хотя что тут говорить, ты сама-то в жизни что видела, чтобы стоять, как прокурор на суде? Разве тебя в детстве не учили тому, что нельзя судить человека, не зная, что у него за душой? А мы с тобой на брудершафт шампанское не пили, и откуда тебе знать, как я на гитаре играю, ведь для тебя я лично не играл и пока не собираюсь. Да, я не герой твоих книжных романов, но в любом случае нельзя набрасываться на человека без предупреждения.

– Да, ты прав, нельзя, – согласила Вера, ее щеки пылали. – Мой жизненный опыт гораздо больше, чем ты думаешь, ведь в книгах собраны истории людей разных времен в разных жизненных ситуациях. А я сужу не тебя как человека, а то, как ты учишься, чтобы стать врачом, моим коллегой. Конечно, я могу быть равнодушной к тому, как ты сам губишь свою судьбу, но профессия врача – это даже не твоя судьба, а это судьба больного. Мы комсомольцы и должны быть честными друг с другом!

Решение комсомольцев группы было одобрено на заседании комсомольского актива педиатрического факультета, и бедного музыканта Ларика Ким исключили из института.

***

Второй курс был успешно завершен, и осенью Веру вместе с ее новыми студенческими подругами отправили на работу в самый дальний совхоз Карагандинской области. Особой романтики в этом труде Вера уже не находила, ведь исчезли все надежды снова увидеть Шурика на картофельном поле с мешком за плечами. Вериными соседками по комнате были ее подруги: Сауле, Лена Литвиненко и Света Хан. Ирина Борисова на сельхозработы не ездила по причине своего хронического бронхита.

Вера тоже могла бы остаться дома под предлогом ухода за больной мамой, но она знала, что в уходе мама не нуждалась, а липовая справка о ее болезни порочила бы Верино честное имя.

Весь месяц полевых работ Вера училась материться и пить водку. Однако, чтобы научиться пить водку, ее нужно было сначала купить, но покупать напитки с алкоголем приличным студенткам медицинского института не полагалось. Поэтому всю неделю дружная Верина компания репетировала субботний поход в магазин за бутылкой водки.

По разработанному девушками плану в магазине Вере надлежало закашляться, а красивой Лене – ей посочувствовать, а потом всё должно было произойти само собой: стоя перед прилавком, Сауле предлагает кашляющей Вере сделать водочный компресс на горло, а Света Хан покупает для этого бутылку водки. Несмотря на классную задумку, осуществить этот план оказалось не так-то легко.

В субботу после окончания полевых работ подруги смело вошли в совхозный магазин. У прилавка со стеклянной витриной скучали в очереди местные жители. Вместо того чтобы покашлять в платочек и скривиться от боли в горле, Вера неожиданно для себя и для всех присутствующих в магазине начала хихикать, закрывая ладонью рот.

От Вериного хихиканья Лена пришла в замешательство, потому что она не могла выразить сочувствие хихикающей подруге, и подтолкнула ее локтем в бок, потом стала угрожающе вращать глазами, чем еще больше смешила Веру.

Операция по покупке водки явно проваливалась.

После того как Лена, как бы случайно, наступила каблуком на Верины кеды, их обладательницу уже крутило от смеха: лицо покраснело, щеки надулись, глаза сузились; и теперь хихикающая девушка стала напоминать плачущего китайца. Прошло еще несколько минут, и вместе с Верой засмеялась и Лена.

Между тем очередь продвигалась к кассе, и вскоре девушки оказались перед продавщицей. Спасать положение вызвалась Сауле, и она со знанием дела произнесла заранее выученную фразу, и сделала это очень убедительно, так как говорила громко и внятно:

– Вера, ты простудилась, и тебе необходимо сделать компресс на горло!

Чтобы все присутствующие покупатели увидели, кому в действительности нужен компресс, Сауле торжественно выставила свой указательный палец в сторону Веры, у которой уже дыхание перехватывало от икоты, вызванной сдерживанием приступов смеха. Когда Сауле поняла, что в сказанной ей фразе было пропущено самое главное слово, то не растерялась, а с достоинством комсомольского предводителя перевела свой указательный палец с Веры на темно-зеленые бутылки, которые солдатиками выстроились на витрине за спиной у продавщицы.

– Водка – это важный элемент для компресса при простуде! К тому же водочный компресс хорошо помогает при высокой температуре! – уточнила она докторским тоном и вызывающим взглядом обвела всех присутствующих в магазине покупателей, словно те сомневались в целебности этого народного средства.

Настала очередь выхода на сцену Светы Хан. Прислонившись к прилавку, девушка неожиданно поняла, что напрочь забыла свою речь, и уставилась на продавщицу с такой надеждой в глазах, словно та была явлением с неба. От наступившего молчания пожилая женщина за прилавком стала быстро терять терпение и нервничать. Ситуацию опять спасла Сауле.

– Ханша, – обратилась она к Свете покровительственным тоном, – тебе нужна одна бутылка водки. Скорей плати за водку, и пойдем делать Шевче компресс на горло. («Шевче» и «Ханша» были производными от фамилий Шевченко и Хан.)

В тот вечер Света приготовила из морковки, картошки и помидоров отменные салаты, накрыла стол на четверых, и девушки весело распили купленную ими бутылку вожделенной водки. На вечерние танцы они отправились вчетвером, но в клуб вошли трое – Вера не смогла подняться на крыльцо совхозного клуба из-за внезапной слабости и тошноты. Ее рассудок помутнел, и всю обратную дорогу в барак водка вперемешку с салатом рвалась наружу.

В комнате опьяневшая девушка пришла к выводу, что мама права, а водка – отрава. Чувство собственной вины не давало Вере отключиться в пьяном виде, поэтому, собрав резервный запас силы воли в кулак, она поставила рядом с кроватью два ведра: одно с питьевой водой, а другое для промывных вод. В течение часа занималась она самореанимацией, промывая желудок несчетное количество раз, пока сон ее не сморил с полотенцем в руке. Так некрасиво закончилась эта история с водкой.

Если эксперимент с покупкой водки закончился провалом, то с произношением матерных слов у Веры дело не шло, потому что ее язык напрочь отказывался сквернословить. За ликвидацию этого пробела в ее воспитании взялась вся дружная компания под предводительством Сауле. Конечно, Вера очень старалась не подвести своих подруг, она честно пыталась выдавить из себя хотя бы одно проклятое слово, но только после недели упорного труда Вера вымолвила:

– Б… л!..

Две буквы – это еще не мат! Вера не сдавалась и усердно репетировала, и вскоре она могла произнести плохое слово, но только про себя. Прогресс наступил через неделю, когда девушка сама услышала то матершинное слово, которое произнесли ее уста, а уши от стыда тут же завяли.

Как только это слово было произнесено, подругам стало уже не до Веры, ведь теперь она ничем не отличалась от других. Почувствовав себя обманутой и оскверненной, девушка не обрадовалась этой победе, а приобщила ее к своему отрицательному жизненному опыту.

По приезде домой Вера продемонстрировала маме свое умение высказываться по-совхозному, удивляясь своей дерзости:

– Мама, ну что ты от меня хочешь? Откуда я знаю, куда ты их положила, свои шпильки?! Или мне родить эти шпильки?

Кляц!!! Звонкая оплеуха живо отрезвила Веру. Словно вороны, вылетели из ее головы все плохие слова и пикантные фразы, которые она заучивала весь трудовой семестр.

Неприличный жаргон дочери насторожил Римму, и она решила сделать ход конем, с которым был не согласен Володя.