— Все в порядке? — спрашиваю я.

Он достает экземпляр газеты Аспен Гроув и протягивает его мне. На первой странице — наши школьные фотографии, а рядом — свадебное объявление с поздравлениями по поводу нашей свадьбы.

Любопытные взгляды других посетителей «Пивоварни» теперь стали более понятными.

— Как газета узнала об этом? О нашем браке знает только твоя семья.

Кэш хихикает.

— Это объясняет, почему моя мама проспала сегодня утром. Она, наверное, пол ночи не спала, делилась новостями со всеми своими друзьями.

Похоже на то, что сделала бы Джоанна. Она склонна излишне делиться, когда чем-то взволнована. Меня снова охватывает чувство вины, когда я думаю о том, как она отреагирует на то, что все это неправда.

— Тебе повезло, что Тео до сих пор не живет здесь, иначе у тебя были бы серьезные проблемы, — насмехаюсь я.

— Это не смешно, — бормочет Кэш.

— Это действительно так. — Я смеюсь, уходя.

Последние двадцать четыре часа прошли как в вихре, и я не могу не задаваться вопросом, насколько сложными будут отношения, когда мы с Кэш вернемся в реальность в качестве соседей по комнате, выдающих себя за молодоженов.

ГЛАВА 10

КЭШ

Я наблюдаю за тем, как Эверли поднимается по ступенькам моего частного самолета, отказываясь от предложения помочь ей с багажом.

Несмотря на то что сегодня воскресенье, она одета в деловой костюм — черные расклешенные брюки, майка цвета слоновой кости и черные туфли на шпильке с открытым носком. Из-за знойной жары она отказалась от пиджака в машине. Ее волосы, свернутые в низкий пучок и закрепленные множеством шпилек, искушают мое воображение.

Не могу удержаться, чтобы не представить, как эти шелковистые черные локоны каскадом струятся по ее спине, если я их освобожу. Я представляю, как погружаю пальцы в ее волосы, как нежно целую губы, и мои мысли бешено несутся назад, возвращая меня к нашему поцелую в свадебной часовне в Вегасе.

— Берешь ли ты, Эверли Таунстед, Кэша Стаффорда в законные мужья, чтобы иметь и хранить с этого дня, к лучшему или худшему, к богатству или к бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

— Да. — Эверли хихикает, глядя на меня большими красивыми карими глазами.

— А ты, Кэш Стаффорд, берешь Эверли Таунстед в законные жены, чтобы иметь и хранить с этого дня, к лучшему или худшему, к богатству или к бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?

— Да, черт возьми, да. — Я поглаживаю щеку Эверли большим пальцем. — Обещаю, Эв, я буду смешить тебя каждый день и бесконечно баловать.

— Властью, данной мне штатом Невада, я объявляю вас мужем и женой. — Торжественный церемониймейстер смотрит на меня. — Вы можете поцеловать невесту.

Подгоняемый алкоголем, бурлящим в моих венах, и не обращая внимания на то, что у нас есть зрители, я провожу большим пальцем по линии челюсти Эверли.

Она тает в моих прикосновениях, и я пользуюсь случаем, чтобы признать ее своей. Обхватываю рукой талию и наклоняю назад. Она обхватывает меня за шею, чтобы удержать равновесие.

Мой язык танцует по шву ее губ в дразнящих движениях, и я стону от удовлетворения, когда она открывает рот, чтобы принять меня внутрь. От ее приглашения по моим венам течет волна желания.

Никогда прежде я не испытывал таких ощущений от поцелуя — всепоглощающего, жадного, страстного. Я чувствую, как она крепко держит меня в объятиях, пока я трахаю ее рот своим языком. Я никогда не отпущу ее.

— Кэш, ты идешь? — Меня возвращает в настоящее Эверли, машущая перед лицом рукой. — Ты в порядке? Ты на минуту отключился.

На ее лице появляется обеспокоенное выражение.

Мой взгляд сужается к ее губам, а воспоминания о нашей ночи в Вегасе задерживаются в глубине моего сознания.

— Я в порядке, — говорю я, встречаясь с ней взглядом, полный решимости завоевать ее.

Ее брови сходятся вместе, образуя небольшую морщинку.

— Если ты так говоришь, — отвечает она с ноткой сомнения.

Меньше всего ей хотелось бы услышать, что я мечтал о поцелуе на нашей свадебной церемонии. Или что я фантазировал о моменте, который мы разделили в доме моих родителей. Учитывая, что она ласковая, как дикобраз, вероятность того, что я получу третий поцелуй, ничтожно мала.

Эверли отворачивается от меня, чтобы подняться на последние несколько ступенек самолета, и я, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, поправляю стояк в штанах.

Одно лишь воспоминание о том, что ее губы были на моих, посылает электрический импульс по моему телу. Она вызывает во мне такой первобытный отклик, какого я никогда раньше не испытывал, и я изо всех сил стараюсь сдержать его.

Стюардесса стоит у входа в самолет и приветствует нас бокалами с шампанским.

— Добро пожаловать, — говорит она Эверли. Одаривает меня широкой улыбкой и проводит рукой по моей, когда я прохожу мимо. — Рада снова видеть тебя, Кэш.

— Спасибо, Лили, — говорю я, сосредоточившись на том, чтобы пройти мимо нее в каюту.

Неудивительно, что мы с Эверли оба отказываемся от шампанского.

В салоне самолета восемь кожаных кресел слева, два длинных дивана справа и большой телевизор с плоским экраном, встроенный в дальнюю стену. Салон относительно компактный, поэтому в задней части самолета есть место для спальни.

Эверли переходит на задний ряд, и я следую за ней, занимая место рядом с ее.

— Здесь много других мест, где можно сесть. Почему бы тебе не занять одно из них? — предлагает она, бросая на меня пристальный взгляд.

— Я хочу сидеть рядом со своей женой, если ты не против, — поддразниваю я, подталкивая ее плечом.

Она закатывает глаза.

— Ты невыносим.

— Спасибо.

Я вытягиваю ноги и прислоняюсь к подголовнику, чтобы устроиться поудобнее.

— Это не комплимент, — ворчит она, убирая сумочку в отсек перед сиденьем. — Я не могла не заметить, что стюардесса была слишком дружелюбна с тобой.

— Она получает большую премию из-за нашей задержки. Конечно, она будет милой. — Эверли кивает, глядя прямо перед собой. — Есть только один человек, который пользуется моим вниманием, и это не она.

Я рассеянно провожу пальцем по прядке ее волос, заправляя за ухо. Она слегка вздрагивает от моего прикосновения, взгляд с интересом останавливается на мне, а затем исчезает так же внезапно, как и появился.

Возможно, Эверли слышала о моей репутации от Тео, но меня беспокоит, что она видит во мне лишь очаровашку, который ищет свою следующую жертву. Я полон решимости доказать, что она единственная женщина, на которую я сейчас смотрю.

— Не говори так.

Я поднимаю бровь.

— Почему?

— Потому что это пустые слова, — говорит она, как будто это неоспоримый факт.

— Я имел в виду каждое из них, женушка, — бормочу я ей на ухо, нежно сжимая ее руку.

Она напрягается от этого прикосновения, ногти впиваются в кожаные подлокотники. Я чувствую прилив адреналина, видя, как я на нее воздействую.

— Перестань называть меня так, — говорит она, но в ее голосе нет убежденности.

— Ни за что. Ты моя жена, и я собираюсь напоминать тебе об этом при каждом удобном случае.

— Ты уверен, что сможешь прожить без секса неопределенное время? — насмехается она.

— А ты сможешь? — отвечаю я.

— У меня есть мои игрушки, помнишь? Со мной все будет в порядке. — Она наклоняет голову в мою сторону, на ее губах играет ухмылка.

— Ну, у меня есть рука, так что мы в равных условиях. — Я подмигиваю.

Я ни за что на свете не перестану фантазировать о том, как она лежит подо мной на кровати, как я дразню ее грудь руками и погружаюсь в ее тепло.

Эверли может показаться сдержанной и замкнутой, но она также уверенная в себе, манящая женщина. Рискну предположить, что из-за прошлого опыта ее сексуальные желания остались без внимания.