— Чтобы неповадно было…

— Кинешься в драку, подаришь мне еще один повод держаться от тебя подальше и желать развода.

— Да чтоб тебя! Оля… Что, слюнтяи нравятся?!

— Мне нравишься ты, дурак! И ты нужен мне не по ту сторону решетки, а здесь и сейчас. Уймись, в конце концов. Ты тоже… Тоже делал мне больно, когда позволил думать, будто между тобой и Машкой что-то есть.

— Между нами ничего нет и никогда не было.

— У меня тоже нет ничего.

— Но он хочет…

— Да, хочет. Хочет! А что… Меня нельзя хотеть? Я недостаточно хороша, чтобы на меня обращали внимание мужчины? Я пресная, да? Ты назвал меня скучно! Но я…

— Да замолчи ты уже! — бросает Глеб.

Резко остановившись, он тянется ко мне и набрасывает на губы властным поцелуем. Крепко держит, не отпуская, целует страстно. Его язык толкается в мой рот, губы жалят. Поцелуй горячий и влажный, я чувствую его вкус на своем языке и неожиданно так же жарко отвечаю мужу.

Зло и с немного с отчаянием целую его в ответ, чувствуя потребность в близости. Такую острую и жалящую, невозможно горячую потребность.

— Оль… Олька… Олечка… — стонет Глеб. — Ты что творишь? С ума меня сводишь… Моя. Навсегда моя…

Глеб шепчет с отчаянием, вгрызается в мой рот поцелуями, я таю от его напора, отвечаю так же жарко.

— Я тебя не отдам! Никому не отдам! Слышишь?!

— Не отдавай, — сдаюсь. — Глеб…

— Ну, что? Что, Олька?! Завела меня… До трясучки. До белого каления доводишь. Издеваешься?

— Хватит. Не сходи с ума, — шепчу в его губы.

— Как? Я хочу тебя… Мне крышу сносит.

— Остынь.

— Нет, горю. Остыть могу только в тебе.

Мои щеки заливает краской смущения и желания.

— Глеб… Нам ехать пора.

— Нет. Ответь. Ты хочешь меня?!

Дыхание перехватывает.

— Глеб! Это нечестно…

— А что, по-твоему, честно? Заигрывать с другим мужчиной за моей спиной.

— Я не заигрывала.

— Но и не оттолкнула.

— Да. Мне было плохо. Плохо от всей гадости, которую ты мне говорил, делал, угрожал… Иван проявил сочувствие и внимание, ничего не просил взамен. Мне с ним спокойно.

— Потому что тебе на него плевать. Вот почему тебе спокойно.

— А рядом с тобой — бывает больно.

— И мне, Олька… И мне с тобой — больно. Потому что люблю… И не хочу потерять.

Еще раз целуемся. На этот раз инициатива принадлежит мне. Глеб отвечает, гладит меня всюду, углубляет поцелуй. Неожиданно я чувствую, как его пальцы расстегивают мои джинсы и ползут под белье.

— Глеб…

— Тихо. Просто наслаждайся…

— Глеб, я…

— Да, ты… Сладкая, горячая, моя любимая девочка… Ох, как я тебя хотел всегда… И сейчас…

Его руке ужасно тесно, но это не мешает Глебу меня ласкать. Я сдаюсь под напором его поцелуя и горячих ласк, от которых растекаюсь почти сразу же, испытав мощный взрыв удовольствия.

— Соскучилась?

— Да… — всхлипываю, принимая его ласки. — Даааа…

— Какая красивая ты у меня. Самая лучшая…

***

Эти несколько минут сумасшествия в машине на обочине. Я потом понимаю, что нас могли видеть те, кто проезжал мимо, и смущаюсь еще больше.

— Нас могли видеть. Видеть, как мы…

Голос срывается. В какой-то момент я сама потянулась к мужу, он помог мне расстегнуть его джинсы, и мы снова забылись, ласкаясь так, словно впервые получили доступ к телу.

— Это самый горячий петтинг, что у меня был, — признается Глеб.

— Теперь у меня такой вид… Потрепанный!

— Такой и должен быть у жены, любимой своим мужем.

***

Приводим себя в порядок, едем в участок. Глеб держит меня за руку, переплетая наши пальцы.

Показывают задержанного. Ему за тридцать, мускулистый, лицо немного неприятное. Нет, не видела его раньше!

— Знаете его? — уточняет Иван.

Он спрашивает у меня и у Глеба, потом опускает взгляд, скользнув по нам.

Кажется, догадался, что мы снова близки.

— Нет, я его точно не знаю. А ты?

Глеб тоже отрицательно качает головой.

— Это всего лишь исполнитель, он же незадачливый любовничек одной особы…

Ольга

Иван делает паузу. Нетерпение во мне достигает критической отметки. Пульс учащается, в голове — столько мыслей, не передать.

— Не тяни кота за яйца, скажи, как есть! Без театральных пауз, ты не на сцене! — негромко, но с силой произносит Глеб, добавив. — Заставляешь нервничать… мою беременную жену!

Черт, а…

После этих слов Глеб демонстративно опускает ладонь на мой живот, поглаживая его, и смотрит прямо Ивану в глаза. Всем видом показывает, что это — его, что я принадлежу ему, что мы снова вместе.

В машине, кажется, мы сошли с ума по-настоящему, сорвавшись! Так вкусно и сладко было принимать его ласки, ставшие более острыми, искренними. Со вкусом и пониманием, что означает потерять… С осознанием всей ценности нашей любви и страсти, что до сих пор полыхает между нами.

Иван едва заметно качает головой, в светлых глазах мелькает сожаление. Мне жаль, но мы не пара, и я считаю, что нехорошо давать ему надежду на большее, когда я люблю своего мужа. Просто у нас сложный период… И все очень зыбко, но убегать от проблем уже не хочется.

Мы должны справиться со всем вместе. Вдвоем.

Рука об руку, как клялись когда-то…

— Перед вами Дмитрий Горовой. Любовник Татьяны Знаменской. Уверен, вы ее хорошо знаете.

— Любовник Татьяны?! — ахаю я. — Но как… Я и не знала, что у нее есть любовник!

— Есть, — кивает Иван. — Мне сразу показалось подозрительным то, насколько вовремя появилась подруга. Однако потом открылись новые данные, и круг подозреваемых расширился. Мотивы напасть были у многих. Я зацепился за твои слова, — обращается ко мне. — Когда Татьяна рассказала тебе о любовнице Глеба, которой он выбирал машину. Кстати, Мария сдулась, скажем так, очень быстро. В чем только не призналась, но у нее кишка тонка напасть и быть рядом с этот момент… Плюс она была в офисе во время нападения. Вернемся к словам твоей подруги. Татьяна якобы присматривала машину со своим мужем. Но он был очень удивлен, когда я рассказал ему об этом. Поклялся, что не был в тот день ни в каком салоне по продаже автомобилей. Вот тогда я понял, что человек, который больше всех врет, и врет нагло, в лицо, это подруга. Та самая подруга…

— Танька! — повторяю я. — Глеб! Ты можешь в это поверить?!

Глеб вздыхает тяжело:

— Знаешь, я в отца верил, как ни в кого другого, а он на старость лет учудил и втянул меня в свои грязные разборки… Я уже ничему не удивлюсь, честно. И если уж на то пошло, Татьяна просила у меня денег взаймы… Крупную сумму. Она юлила и не говорила, зачем ей деньги. Это показалось мне подозрительным, я ей отказал.

— Дмитрий Горовой интересовался покупкой машины в кредит. Нужен был довольно крупный первоначальный взнос, — поясняет Иван. — Любовники искали деньги разными способами. По их мнению, удачно подвернулось, что у вас похороны, в квартире — никого.

— Вот подлая! Подлая гадина! — расстроившись, я вытираю слезинки, выкатившиеся из глаз. — И она точно знала, что нас нет, что мы с тобой в ссоре! — смотрю на Глеба.

Муж обнимает.

— А еще у нее были ключи… Я сама ей их давала, когда мы уезжали всей семьей на выходные. Просила поливать мои цветы и давать корм рыбкам. Бессовестная!

— Они были вдвоем. Решили поживиться, зная, что у вас имеются средства.

— Вот только я убрал все ценности в ячейку, и чем они там поживились? Мелочевкой! — Глеб ругнулся. — Бл…дина! Из-за дешевки на срок нарвется! Нарвется же? — интересуется он, строго взглянув на Ивана.

— Обязательно. Она во всем созналась, возможно, адвокат будет настаивать на смягчении вины. Но, как ни крути, их было двое, а это уже сговор…

Эмоции бурлят. Я все никак не могу успокоиться. Злюсь и корю себя за то, что не разглядела в Таньке подлость!

Выходит, она все время нашей семье завидовала и была не прочь погреть руку в кошельке нашей семьи. Глеб отказал ей, и она решила, что стоит взять желаемое любым путем!