Я остолбенела. Кто это такой? Зверь? Волшебное существо? Я никогда таких не видела!

Тем временем человек поднял кулак, в котором сжимал тонкую веревку, и небольшой меховой клубок, который ректор Стортон секунду назад прижимал к полу, подпрыгнул вверх.

— Дрангур! — возмутился ректор Стортон, выпрямляясь. — Опять ты со своими шуточками! Я тебе что — кот?

— Ведешь ты себя точно так же, Оливер, — невозмутимо ответил человек. Дрангур? Кажется, на древнем языке это означает «скала». — Напомнить тебе, что вчера ночью ты нашел на кухне отвар валерианы и…

— Достаточно, — отрезал ректор Стортон. Он заложил руки за спину и казался бы спокойным, если бы не хвост, который разозленно бил по полу. — Дрангур, у нас гостья. Будь добр…

— Гостья? — перебил человек, и его глаза наконец посмотрели на меня. Они были желтыми и круглыми, как у совы. — У нас гостья? Боги и их дети, гостья! Что же ты не сказал, мужлан ты неотесанный? Видела бы вас ваша матушка! Мисс, что же вы стоите? Ах, где мои манеры, позвольте вашу мантию?..

— Дрангур, — угрожающе сказал ректор Стортон. — Это моя адептка.

Желтые глаза впились в его лицо. Крыло дернулось, как будто пыталось толкнуть ректора Стортона в плечо.

— Адептка? Олли, право слово, какой ты шалун! Ваш дядюшка Джастин тобой бы гордился. Он, по правде говоря, очень любил преподавать, особенно — языки, особенно — барышням.

— Дрангур! — взвыл ректор Стортон. — Будь добр, накрой на стол в малой гостиной и покорми нашу гостью. Она…

— Ни слова больше! Гость, подумать только! У нас в доме — гость! Девушка! Красивая! Ах, Олли, неужели я скоро услышу топот маленьких ножек по этому паркету?

— Если не займешься ловлей крыс — услышишь непременно. И ножки будут отнюдь не маленькими, — ядовито ответил ректор. — Уннер, проходите. Ужин сейчас подадут.

Я опасливо приблизилась к ректора и его странному… товарищу.

— Это Дрангур. Фамильяр моего рода. Он покажет тебе, где малая гостиная и где ванная, если вдруг тебе нужно привести себя в порядок.

Фамильяр, вот как! Никогда их не видела, но слышала, что у некоторых родов они есть: волшебные хранители, которые призваны оберегать семью и питать ее силой. Взамен сила рода подпитывала их. Это был взаимный и обоюдовыгодный симбиоз, как, к примеру, складывается у больших и маленьких рыб.

— Разумеется, покажу! — воскликнул фамильяр и… дотронулся до меня кончиком крыла. — Будущей хозяйке нужно все знать об этом поместье! Ах, я так счастлив!

— Дрангур!

— Тебе стоило бы переодеться, Олли! В конце концов, это же просто неприлично!

— Дрангур! — рявкнул ректор, и фамильяр наконец соизволил церемонно поклониться.

Что я знала о фамильярах? Выходило, что не так уж много, о них совсем чуть-чуть рассказывали на занятиях по существознанию. Фамильяры… по правде говоря, суть их была — паразитической. Они не могли жить самостоятельно, в отличие от келпи, например, или гримов. Фамильяры были существами совсем иного толка: они просто приживались в семьях достаточно сильных магически.

Разумеется, выгонять фамильяра никому и в голову не приходило: это же не полтергейст, от которого одни проблемы! Фамильяры защищали свои семьи и помогали им во всем, становились родными в прямом и переносном смысле.

Пока мы шли по коридору, пока поднимались по лестнице, я исподтишка пыталась оглядеться. Все вокруг было… странным. Я не смогла бы описать, почему именно мне так кажется. С одной стороны — обычный особняк (если, конечно, такой роскошный и богатый дом можно назвать обычным), с другой — что-то здесь было не так. Я не могла описать это другим словом, кроме как «ветхость». Что-то было не так, что-то было странным. Как будто передо мной был накрытый нарядной белой скатертью насквозь гнилой стол.

Что за глупости лезут в голову!

В ванной я налила воды из кувшина в таз, стоящий на резном столике, и с наслаждением умылась. Да, глупо, говорят, что вредно умываться чаще раза в день, от этого кожа стареет. По крайней мере, так считала Лаура Уортон, я подслушала краем уха ее разговор с подружкой. Но какое мне дело до молодости кожи?

Дрангур ждал меня у двери ванной.

— Вы ведь не совсем человек, Уннер? — будничным тоном спросил он, пока вел меня, по его словам, в столовую.

Я споткнулась. И упала бы, если бы аккуратные когтистые руки меня не подхватили.

— Это неправда!

— Правда, я фамильяр и чувствую такие вещи.

Во имя всех святых!

— Это… — Я замерла. — Я выросла в деревне, среди людей и…

— Почему вы так испугались? Нет ничего плохого в том, чтобы быть…

— Тише!

И так круглые совиные глаза стали еще больше и еще желтее.

— Не говорите этого ректору Стортону, прошу! Иначе… иначе…

Меня затрясло, когда я представила, что случится, если кто-то в столице или в академии узнает мой секрет.

«Отродье низвергнутых! Дурная кровь! Ей место не среди людей, а в…»

— Уннер! Вы почему так испугались? Ну вот, и я испугал невесту Олли! В первую же минуту. Уннер!

— Я не его невеста, — проговорила я. — Пожалуйста, не говорите ничего…

— Тогда он круглый дурак, — отрезал фамильяр. — С детства был… слишком вдумчивым.

— Слишком вдумчивым? — эта неожиданная характеристика удивила меня так сильно, что я даже перестала трястись от страха.

— Да, знаете ли, слишком много думал, прежде чем сделать. Помню, решил он как-то залезть на дерево и…

— О чем вы там шепчетесь? — прозвучал за моей спиной голос ректора Стортона.

Он уже успел надеть мантию и сейчас выглядел вполне прилично — для чудовища, ширина плеч которого почти не уступала ширине коридора.

Я скосила взгляд на Дрангура и была уже готова к тому, что он расскажет, все расскажет ректору Стортону, и тогда у меня не будет никакого будущего, не будет уже ничего, но…

— Я рассказывал Уннер о том, как ты однажды собрался залезть на дерево и…

— Вот уж хватит! — рыкнул ректор Стортон, подходя ближе. — Уннер, раз уж вы оказались в этом доме, вот несколько правил: не распространяйтесь о том, что вы здесь видели и слышали и ни при каких условиях не ходите в западное крыло.

— Нехорошо скрывать от своей невесты тайну своей…

— Дрангур! К тебе у меня всего одна просьба: держи. язык. за. зубами.

— Ну и пожалуйста, — насупился Дрангур, скрестив руки на груди. — Совсем одичал. Жениться тебе надо! Давно! Вот твой дедушка — умный был человек, женился в семнадцать. Столько лет душа в душу, приятно вспомнить. Пятеро детей! А ты что? Когда я уже твоих малышей понянчу? Я пятнадцать столетий живу в роду Стортонов, но такой позор вижу в первый раз.

Ректор Стортон закатил глаза, глухо рыкнул и посмотрел на меня.

— Уннер, вы, кажется, были голодны. Пойдемте в столовую.

Он неожиданно предложил мне локоть, как… как леди предлагают локоть на балу или на прогулке.

— А что находится в западном крыле? И почему мне нельзя туда ходить?

— А вы собирались?

— До того, как вы запретили — и мыслей таких не было, — честно ответила я.

Ректор засмеялся, громко, раскатисто.

— Адепты, — наконец сказал он. — Вы не меняетесь. Смею напомнить, что мой дом — не академия, где можно и даже нужно облазить каждый угол. Я прошу лишь уважения к своей жизни. Вы и так узнали сегодня… слишком много лишнего.

Уважения, как же. Вдруг он прячет в западном крыле доказательства того, что убил ректора Тернера? Кстати, давно его не видно и не слышно, моего призрачного навязчивого компаньона.

Мы вошли в небольшую столовую, заполненную теплым светом волшебных огней. Стол был накрыт белой скатертью и сервирован… на двоих.

— Дрангур, — обернулся ректор Стортон. — Ты не поужинаешь с нами?

— Как я могу мешать двум сердцам…

— Дрангур.

— У меня дела, — мгновенно посерьезнел он и с коротким поклоном… исчез.

— Фамильяры, — покачал головой ректор Стортон, отчего его внушительная грива взметнулась. — Присаживайтесь, Уннер.