Я смущённо поправила юбку сарафана.

— Ну и что? Дочь старейшины тоже недавно включили в этот список. Это просто формальность.

— Нет, Шани, это не формальность, а предательство! — возразил Эдрин.

— Люди боятся. У всех свои семьи. Никто не хочет рисковать, — попыталась я успокоить его.

— Зато помощи в деревне все хотят! Чуть что — сразу бегут к твоей матери.

— Мама говорит, что помогает непроизвольно. А люди… что люди? Не все любят знахарей! Да и сдалась я нирхам, — фыркнула я, сбрасывая с плеча ещё влажные после купания локоны.

— Ага, конечно, — усмехнулся Эд.

Я встала.

— Мне пора домой, Эд.

Я взяла сумку с целебными растениями и пошла вверх по склону.

— Подожди, Шани! — крикнул Эд и догнал меня.

— Я серьёзно! Давай объявим о нашей помолвке? Что думаешь? — спросил он, глядя на меня своими пылкими карими глазами.

— Думаю… что ты мой самый лучший друг! — ответила я, целуя его в щёку.

Я хотела продолжить путь, но Эд взял меня за руку. Он был выше меня на голову, широкоплечий и сильный. Даже свободная рубашка не могла скрыть его мускулы.

«За год он по-настоящему возмужал!» — подумала я.

Между нами пробежали невидимые токи. В животе на мгновение возникло непонятное покалывание.

— Я был бы очень счастлив связаться с тобой одной цепью, — Эд сделал шаг навстречу и оказался почти вплотную.

Краем глаза я заметила колебание воздуха справа от себя. Птицы, щебетавшие до этого наперебой, притихли, и, кажется, даже ветер перестал дуть. За спиной Эда что-то подозрительно щёлкнуло, словно кто-то переломил сухую ветку.

Я отступила на шаг, испытывая смутное нехорошее предчувствие.

— Связаться… цепью… — повторила я за ним, прислушиваясь. — Да, я тоже… Эд, но сейчас мне правда пора идти. Приходи завтра, компот попьём с…

Эдрин обнял меня, заворожённо смотря на мои губы.

— Компот? — Голос друга вызвал учащение моего пульса.

Я держалась, но, кажется, куда-то ехала… у… уу…

— Угу… С клубникой… Давай только не будем торопить события. Ладно? — хрипло пробормотала я, упираясь ладонью в мускулистую грудь.

Но Эд наклонился к моему лицу и крепче прижал к себе. Я выдохнула, чувствуя его сильное тело… Мы никогда ещё не стояли настолько близко!

— Выходи за меня, Шани?

И я даже не успела ничего толком сообразить, как тут же раздался глухой хлопок. Друга качнуло на меня так, что мы тюкнулись лбами.

Объятия ослабли, я отскочила в сторону. Увидела, что Эд морщится от боли, потирая затылок. Затем он резко обернулся. В его ногах лежала достаточно увесистая палка. Он схватил её двумя руками, принимая угрожающую позу.

— Ты, …! Тебе конец! — ругнулся он.

Прислушиваясь, Эдрин пытался определить, откуда именно была атака. Только никого не было. И быть не могло!

Качались ветви деревьев, порхали маленькие птички, шелестели листья.

— Убью! Утоплю! — завопил разъярённый друг и метнулся к ближайшим зарослям.

Я же, приподнимая край подола, помчалась прочь. Шелковистая трава приятно щекотала ноги, ветер обдувал лицо, шустро перебирал влажные волосы.

— Гаденыш! Лучше выходи! Я всё равно узнаю, кто ты! Хуже будет! — доносились грозные вопли с озера.

Но уже скоро всё стихло, и, кажется, Эдрин, не найдя искомого, решил бежать за мной.

— Подожди, Шани! Я провожу тебя! — донеслось до меня издалека.

— Я сама дойду! — крикнула я в ответ, несясь на полной скорости. — Приходи завтра!

Догнать меня было уже невозможно.

***

В сенях я столкнулась с Галайкой.

— Добрый день, тётя Галайя, — поприветствовала я односельчанку, тут же наткнувшись на её острый взгляд.

— Здравствуй, дорогая, — отозвалась она, натянув улыбку, и торопливо вышла на крыльцо.

Повеяло на секунду холодом. Хоть и тело разгорячилось от бега, меня словно обжёг северный ветер.

Плохой вестник…

Я поёжилась, ощутив его ледяное дыхание, но не придала этому значения.

Скинула сандалии, мешок с травами повесила на гвоздь и кинулась к ведру с водой. Приподняла крышку, зачерпнула полную кружку.

— Это ты, Шани? — услышала мамин голос.

— Я! — отозвалась.

Делая большие глотки, напилась. Звякнула крышкой, затем кружкой, устанавливая их на место, сердитым ураганом прошлёпала босыми ногами на кухню и рухнула на стул. Трагически уткнула лицо в ладони, ещё часто дыша от быстрого бега.

Мама была занята у печи. Пахло полынью, огненной травой, имбирём и немного ванилью. Она вынула ложку из отвара, утерла руки полотенцем и повернулась ко мне.

— Что случилось?

— Айхо ударил Эдрина по голове, — ответила я в ладони.

— Как? Чем ударил? Сильно? — всполошилась мама.

— Я не видела. Палкой вроде, — вздохнула я.

— Ох… Эд в порядке?

— Разозлился сильно, искал по кустам. Грозился утопить в озере.

Мама села на стул рядом со мной и неожиданно начала хохотать.

— Ну Айхо! Вот разбойник!

— Мама! Он мне всех женихов распугал! — обиженно выпалила я и всхлипнула для пущего эффекта. — За что мне всё это! Никто не заслуживает такого. Не хочу быть старой девой.

— Что? Какой старой девой? Каких женихов? — удивлённо воскликнула мама. — Это ты о Рэймсе? Так ему и надо было! Мне он никогда не нравился! Ходил тут порог обивал. И Сеш тебе не нужен. Пустой он, не надёжный.

— Эдрин тоже пустой? Он любит меня. А Айхо влепил ему ни за что! — сказала я и принялась смахивать со щёк несуществующие слёзы. При этом продолжая громко всхлипывать.

— Он сказал тебе, что любит? — поинтересовалась мама.

— Вот при чём тут это, мамуля?! — возмутилась я. — Все вокруг стремятся поскорее выйти замуж, но ко мне даже подойти нельзя! Мама, какой ужас будет, если люди узнают о проклятии. Меня начнут избегать.

Мама успокаивающе погладила меня по голове.

— Шани, нельзя тебе выходить замуж без любви. И про духа предков так говорить нельзя. Это не проклятие, а защитный дар.

— А к нелюдям мне, значит, можно, да?! Айхо, видимо, решил, что там моя любовь! — возмутилась я.

— Айхо не может ничего решать, — ответила спокойно мама, а затем с улыбкой в голосе спросила: — Ну и что же ты от меня хочешь, маленькая притворщица?

— Мамочка, ты же всё можешь! Сними с меня это проклятие! Мне никогда не выйти замуж с этим вашим Айхо, — взмолилась я, заглядывая в её тёмно-зелёные с хитринкой глаза. — Эдрин подарил мне цветочную цепь. Сделал предложение. А как я его приму?

— Ну, ну, успокойся, доченька, — мама обняла меня, поглаживая по голове. — Айхо не бездушный, не злой, Шани… Может, он ещё примет твоего Эда. Всё наладится, успокойся, девочка моя… — мама вдруг замолчала. Я увидела, что она смотрит поверх меня с полуулыбкой. — Выходи за Эдрина, раз так…

Я втянула глубоко воздух от волнения.

— А как же Айхо? — непонимающе спросила.

— А что Айхо… Белый дым, ветивер, дягиль и дух, глядишь, задобрится…

***

Этим вечером мы закрыли все ставни. В полумраке, освещённом дрожащим пламенем свечей, мама склонилась над дымящимися травами и долго шептала нараспев, читая заклинание. Я смотрела на неё как заворожённая. Её красивое лицо с едва заметными морщинками было окутано дымом. В больших глазах, которые сейчас казались чёрными, плясали огоньки. Волнистые волосы мамы отливали золотом.

Закончив, она подняла голову и долго молчала с задумчивым видом.

— Предки не одобрили твой выбор, Шани, — наконец сказала она. — Эдрин не твоя судьба. Я трижды обращалась к ним, но все три раза потерпела неудачу. Изменить предназначение духа, к сожалению, невозможно…

Моё сердце сжалось от волнения, но мама успокаивающе повела рукой.

— Некоторые вещи неподвластны нам, дочка, но иногда их можно сделать более гибкими.

Когда дым рассеялся, она сложила пепел в специальный амулет и перевязала его шёлковым шнурком. Прежде чем повесить его мне на шею, мама подержала амулет в руках, словно пытаясь согреть его и передать свою любовь.