Дарио лишил Джози девственности?

Я пыталась оттолкнуть свои вопросы.

Тридцать с лишним минут спустя мои волосы были сухими и распущенными, а на лице был свежий слой легкого макияжа, не такой сильный, как на свадьбе. Мои глаза были накрашены тенями, подводкой и тушью. У меня был румянец на щеках и румянец на губах. Закутавшись в халат, тот самый, что был сегодня утром, я выбрала зеленое платье-футляр. Мирейя сказала, что мои глаза выглядели ярче, когда я носила зеленое. Мое волнение возросло, когда я добавила к нему изумрудное и бриллиантовое ожерелье, которое Дарио прислал мне на день рождения.

Я надела туфли на низком каблуке.

Подойдя к двери, я заметила поднос, на котором стоял мой обед. Подняв его, я понесла обратно на кухню. Было без четверти семь, когда я добралась до входа в кухню. — Эй, — позвала я.

Комната была пуста, но восхитительный аромат подсказал мне, что что-то приготовили. Я заглянула в духовку. Пусто. Я заглянула в холодильник. Было две крытые тарелки. Были ли они для Армандо и еще одного охранника?

За углом и через вращающуюся дверь я попала в столовую. Там было два сервированных места с тарелками с едой. Подойдя ближе, я протянула руку и коснулась застывшего, отделившегося соуса бернез в маленьком соуснике. Кубики льда в кубках с водой почти полностью растаяли. А нерка и мелкий картофель были холодными на ощупь.

Разочарование боролось с гневом за мою главную эмоцию.

Что это, черт возьми?

Глава

Четырнадцать

Каталина

Выпрямив шею, я почувствовала, как моя кровь потеплела. Мало того, что Дарио не было дома, и я не получила от него вестей, но ужин явно был подан по крайней мере час назад, и меня не беспокоило мое присутствие. Я была наверху. Насколько тяжело было бы Графине прийти и сказать мне, что ужин готов?

Набравшись решимости, я взяла тарелку, стоявшую на сиденье, а не во главе стола, на кухню. К счастью, на этой кухне не было искусственных шкафчиков над всей бытовой техникой. Я поставила тарелку в микроволновую печь и зажгла тридцать секунд.

— Дерьмо, — воскликнула я, когда внутри выскочили искры и над головой завизжала сигнализация. Открыв дверь, я потянулась к тарелке, почувствовав жар и впервые заметив серебряную филигрань на краю фарфора. — Ну, черт, — пробормотала я, роняя теплую тарелку на поверхность плиты.

К счастью, пластина осталась целой, и сигнал тревоги прекратился.

Армандо вышел из-за угла с пистолетом наготове. — Что случилось? — он осмотрел комнату, прежде чем опустить пистолет.

— Очевидно, серебро плохо разогревается в микроволновой печи.

Армандо вздохнул.

Осматривая кухню, я вспомнила, что Армандо ел свой сэндвич на бумажной тарелке — материале, который можно согреть, не сжигая квартиру. Прежде чем я успела спросить, где он его нашел, вошла Графиня.

На ней больше не было фартука. Ее глаза были широко открыты. — Что случилось? Почему сработала сигнализация?

Я повторила то, что сказала Армандо. — Серебро, очевидно, не разогревается в микроволновой печи.

— Конечно, это не микроволновая печь, — сказала она неодобрительно, открыла дверь кладовой и вошла внутрь, вернувшись с бумажной тарелкой. — Позволь мне сделать это, — сказала она, отталкивая меня с дороги. Ее голос был полон раздражения. — Миссис Лучано, я не уверена, кто научил тебя готовить, но в этом доме мы не ставим стерлинговое серебро в микроволновую печь.

— Разве ты не получила сообщение от господина Лучано, что он задерживается? – спросил Армандо.

Покачав головой, я прислонилась к стойке, борясь со слезами и желанием взорваться. — Нет, — ответила я Армандо. Затем я поговорила с Графиней. — Очевидно, я не заметила серебра, — я покачала головой. — Я не знала, что ужин подан в точное время. Ты всегда оставляешь ужин Дарио на столе, чтобы он остыл?

— Нет, мэм. Когда его нет дома, я обычно готовлю ему тарелку и ставлю в холодильник. Я знала, что ты дома.

— И ты не догадалась сказать мне, что ужин готов?

Графиня переложила еду из фарфора на бумажную тарелку, поставила тарелку в микроволновую печь и, закрыв дверцу, нажала несколько кнопок. На этот раз искр не полетело. Она повернулась лицом ко мне. — В будущем, пожалуйста, сообщи мне, в какое время ты планируешь ужинать, и я тебе принесу.

Вкус меди дал мне понять, что я прикусываю щеку. Это не та ситуация, которая разрешится сама собой. Я глубоко вздохнула. — Графиня, извини, если мое присутствие тебя оскорбило. Если это тебя утешит, то я не имела права голоса в этом браке. Тем не менее, я здесь и хочу, чтобы это сработало. Для этого мы оба должны работать вместе. Наверняка тебя волнует счастье господина Лучано.

Армандо ускользнул.

Графиня посмотрела вниз и снова вверх. — Меня волнует его счастье.

— Тогда нам следует работать как команда, потому что я тоже забочусь о его счастье.

Микроволновая печь издала звуковой сигнал.

Она предложила мне самое близкое к искренней улыбке с момента моего приезда. — Миссис Лучано, твой ужин. Я могу вернуть его в столовую и убедиться, что все остальное свежее.

— Я поем на кухне, но сначала мне нужно поговорить с Армандо, — мои каблуки стучали по мрамору, когда я пробиралась через арку, где он стоял с пистолетом наготове.

Подойдя к гостиной, я услышала шум его глубокого голоса. Ускорив шаги, я открыла французские двери и скрестила руки на груди, впившись взглядом в своего телохранителя. Он повернулся и отключил звонок.

— Пожалуйста, не делай этого, — сказала я, расслабляя руки. Я достаточно слышала его разговора, чтобы знать, что он разговаривал с Дарио.

— Мэм, ты моя работа. То, что там только что произошло, было ненужным. Мне следовало уделять больше внимания. Господин Лучано хочет быть в курсе.

— Он должен попытаться сообщить мне об этом напрямую.

Армандо посмотрел на телефон в своей руке. — Мистер Лучано написал. Он сказал, что заедет за тобой через двадцать минут. Он приглашает тебя на ужин.

— Мне не нужен жалкий ужин. Графиня разогрела мне еду.

— Это был тяжелый день на улицах, — сказал Армандо. — Наверное, поэтому я позволил времени ускользнуть от меня. Я слышал, что ты сказала Графине: что ты хочешь, чтобы этот брак был удачным. Г-н Лучано тоже. Постарайся помнить, что у него другие требования к своему времени.

Сглотнув, я кивнула. Я понимала требования Дарио лучше, чем кто-либо другой. Я жила с отцом, которого всегда разрывало в трех или четырех разных направлениях. Дарио был следующим в очереди на управление Канзас-Сити. То, что он тоже был занят, имело смысл.

— Я могу сообщить Графине об изменении планов, — предложил Армандо.

— Нет, — я покачала головой. — Я поговорю с ней, а затем пойду наверх за сумочкой. Полагаю, ты проведешь меня до гаража, поскольку у меня нет ни одной из этих волшебных карт.

— Да, мэм.

Я нашла Графиню на кухне, она помешивала соус бернез в маленькой кастрюле, стоящей на плите. — Графиня.

Когда она подняла глаза, я безуспешно пыталась прочитать выражение ее лица.

— Миссис Лучано, я должна перед тобой извиниться.

Я покачала головой. — Назовем это равным. Ты знаешь мистера Лучано лучше, чем я. Если он в последнюю минуту решил пригласить меня на ужин, стоит ли мне отказаться и остаться здесь, чтобы съесть твой прекрасный ужин?

Ее щеки поднялись, а губы скривились в улыбке. — Нет, мэм. Тебе следует идти. Его время — его самый ценный товар. Я предполагаю, что он осознал свою ошибку из-за задержки и отсутствия связи. Он добрый человек. Полагаю, что он тоже пытается заставить этот брак работать.

— Добрый? - спросила я. — Графиня, я знаю, что делает Дарио.

— Да, на работе. Я не знаю этого человека. Я знаю того, на кого работала, кого имеют честь знать немногие люди.

Обхватив себя руками за живот, я подумала о прошлой ночи, о том, как он не разрезал платье и как он медленно вел меня в первый раз. Я кивнула. — Это похоже на противоречие.