Я проводил адвоката обратно к залу заседаний, и когда за ней закрылась дверь, подумал о том, что шансы на свободу отца теперь серьёзно увеличились. Осталось этого момента только дождаться. Ну и надеяться на то, что сибирские не решат пойти ва-банк и не придумают какой-нибудь неприятный сюрприз.

Когда вечером я вернулся домой, то, выйдя из такси, обнаружил во дворе незнакомую дорогую машину. Она была припаркована у моего подъезда: красная, двухдверная и явно очень дорогая. Незнакомая мне эмблема красовалась на капоте, блестя в свете фонарей.

В прошлой жизни я на таких гонял с друзьями. И делали мы это на специальном треке, по городу водить подобные спорткары — просто издевательство над машиной.

Однако кто-то ездит на таком по Екатеринбургу и даже приехал в гости к кому-то из моих соседей. Интересно, как он это красное чудо завёз в Российскую Империю? На таможне наверняка пришлось отдать полцарства за разрешение на ввоз.

Окинув взглядом роскошный автомобиль, я вошёл в подъезд, но направился не домой, а к Александру Витальевичу. Обещания зайти я не забыл, поэтому поднялся на нужный этаж и нажал кнопку звонка.

Ждать пришлось недолго. Как и обычно в это время, Медведев только явился со своей работы, так что встречал он меня пусть и без форменного пиджака, но всё ещё в рабочей рубашке.

— Здравствуй, Игорь, — кивнул мне заместитель городского прокурора. — Проходи на кухню, я сейчас подойду.

Пожав ему руку, я разулся и направился на кухню. Александр Витальевич тем временем переоделся в домашнее и только после этого присоединился ко мне.

По его лицу было видно, что разговор предстоит серьёзный. Однако хозяин квартиры решил начать с другой стороны и проявить вежливость.

— Какие новости по делу Василия? — спросил он, ставя чайник.

— Новости отличные, Александр Витальевич! — ответил я. — Сегодня бывшего директора завода — Боброва, взяли под стражу прямо в здании суда.

Заместитель городского прокурора на мгновение застыл на месте, а на его лице проявилось ненаигранное удивление — очевидно до него эту информацию ещё не донесли.

— Даже так? — переспросил Александр Витальевич, поставив на стол пару кружек.

Он положил рядом по пакетику чая и придвинул мне сахарницу. А сам вернулся к закипевшему чайнику. Электрическому, импортному, новому — наверняка Саня купил недавно на доход с видеосалона.

Я быстро вскрыл оба пакета и забросил в кружки. Медведев подошёл с чайником в руках и первым, как и положено, стал наливать мне.

— Да, — произнёс я, наблюдая за тем, как струя кипятка бьёт в пакетик. — Мне удалось добыть копию платёжного поручения о переводе денег в Англию, подписанного Бобровым, а Арина Андреевна смогла им удачно воспользоваться в суде. Ну и коллега ваш очень помог — вызвал Боброва в суд в качестве свидетеля.

Александр Витальевич важно кивнул, он, похоже, и не сомневался, что в таком вопросе могут возникнуть проблемы. Что ни говори, а корпоративная этика однозначно трактует работу коллег.

— Герман Романович — человек принципиальный, он всегда копает до конца и никогда не откажется от допроса свидетеля, если это может принести пользу, — подтверждая мои мысли, прокомментировал Медведев. — Василию повезло, что ему достался именно такой прокурор.

— Да я сам удивлён, если честно, — признался я.

— Ничего удивительного на самом деле, — пожал плечами Александр Витальевич и посмотрел на меня с некоторым осуждением. — Прокуратура, пожалуй, единственное ведомство сейчас в нашем городе и в округе, где ещё есть порядок и люди выполняют свою работу. Ну, по крайней мере, пока.

Он замолчал и отвернулся, чтобы поставить чайник на подставку. Но мне было видно по чуть опущенным плечам — тема для него тяжёлая. Очевидно, что всё куда хуже, чем Медведев хочет показать.

Да и что он может сказать мальчишке, с которым его сын вырос? Гарик, скоро городу придёт конец, потому что всех честных прижмут к ногтю продажные сибиряки? Смысл нагнетать? Александр Витальевич — нормальный мужик, он не станет перевешивать свои проблемы на вчерашних подростков.

— А есть шанс, что это изменится? — всё же уточнил я, когда хозяин квартиры сел напротив меня.

Медведев тяжело вздохнул и произнёс:

— Неделю назад моего непосредственного шефа — прокурора города освободили от должности. Формально его, конечно, повысили — перевели в Москву, но по факту — сняли. Сегодня вышел новый — прибыл из Омска, работал там заместителем прокурора города. Что за человек — никто не знает, но…

Александр Витальевич сделал многозначительную паузу, по которой всё было понятно: новый главный прокурор Екатеринбурга — ставленник сибирского клана, а значит, перемены в городской прокуратуре только начинаются. И что самое неприятное: перемены к худшему.

Уж если я со своей стороны пацана, только начинающего вести бизнес в мутные времена, понимаю всю подоплёку, то уж заместитель городского прокурора знает куда больше в силу профессиональной осведомлённости. Екатеринбург и так переживает не самые лучшие времена, а теперь станет ещё хуже.

— Но новость ты мне принёс действительно отличную, — вернулся Медведев к изначальной теме разговора. — Надеюсь, Василий скоро вернётся домой.

— Мы с Ариной Андреевной тоже очень на это надеемся, — сказал я, сделав глоток чая. — Но вы ведь меня пригласили не для того, чтобы об отце поговорить?

— Не только для того, — корректно поправил меня Медведев. — Ещё я хотел поговорить о вашем видеосалоне.

Я молча ждал, когда он перейдёт к делу. А сам Александр Витальевич не спешил начинать разговор. Он вытащил из хрустальной вазочки конфету, потянул за концы обёртки, разворачивая её. Наружу показалась алая барбариска, и Медведев отправил её в рот. Затем сделал глоток чая, и наконец, поднял на меня взгляд и произнёс:

— Саше сейчас не желательно иметь какое-либо отношение к вашей фирме.

— Я уже понял, что вы не одобряете нашу деятельность, — сказал я. — Саня объявил нам, что вы велели ему выйти из состава учредителей.

Медведев вздохнул, явно подбирая слова.

— Насчёт того, что я не одобряю вашу деятельность, ты не прав, — произнёс он, комкая пальцами фантик от конфеты. — У меня были вопросы по соблюдению вами авторских прав, потому что такие нарушения не красят ни будущего юриста, ни его семью. Сам понимаешь — не может защищать закон тот, кто сам его нарушает. Но Сашка сказал, что российские фильмы вы там не крутили, а международную конвенцию по защите авторских прав Российская Империя так и не ратифицировала. Поэтому вы ничего не нарушали в рамках своей деятельности. Бухучёт вели, налоги платить собираетесь — у меня нет причин это осуждать или не одобрять.

Откровенно говоря, авторские права каких-нибудь французов или немцев меня вообще не волновали — учитывая ситуацию в стране, мало кто о таком вообще задумывался. Но тот факт, что заместитель городского прокурора не видит в прокате зарубежных лент ничего дурного, радовал. Значит, и у других законников к нам с их стороны претензий быть не может. Оно, конечно же, не совсем правильно, но конвенцию по защите авторских прав Россия действительно не ратифицировала. И я при всём желании не мог бы сделать никаких авторских отчислений заграницу.

Александр Витальевич тем временем взял следующую конфету и принялся её разворачивать. Я его не торопил.

— Но несмотря на то, что я не осуждаю вашу деятельность, Сашке фирму лучше покинуть, чтобы меня никто не обвинил в том, что я лоббирую интересы компании сына, — произнёс наконец Медведев. — Понятно, что факт его участия в вашем товариществе уже не скрыть, но тем не менее, что было, то уже было, а что есть сейчас — это уже совсем другое дело.

Санин отец говорил вроде бы простые слова, но общий их смысл от меня ускользал. Особенно я не понял про лоббирование интересов.

— Извините, но я вас не понимаю, Александр Витальевич, — признался я.

Медведев на это кивнул, призадумался, а потом на его лице промелькнула едва заметная гримаса злости. Даже не злости, а какой-то ярости. Заместитель прокурора города нахмурился и заявил: