— Что за глупости ты несешь, Арина? Какой еще ребенок на стороне? Я всю жизнь был тебе верен, так с чего вообще эти бредни?

Давид Никифорович находится в таком же шоке, что и я. Если он в целом удивлен поведению жены, то вот я поражена ее мыслями. Между мной и нотариусом разница в возрасте минимум в двадцать-двадцать пять лет. Он годится мне в отцы, так что спать я бы с ним точно не стала.

— Ты странно ведешь себя в последнее время, поэтому я решила за тобой проследить. Да и что я должна была подумать, когда увидела вас втроем на детской площадке?

Я вдруг вспоминаю, что в тот день сын очень сильно просился на улицу, поэтому с нотариусом нам пришлось говорить на детской площадке. Никогда бы не подумала, что кто-то мог принять нас за влюбленную парочку. Между нами явно нет никакой химии.

— Скажите, а Виктория Олеговна вам знакома?

Я хмуро смотрю на эту женщину, которая явно вырвала у меня несколько клоков волос, и жду ее ответа. Вижу, что она краснеет и отводит взгляд. Вместо нее отвечает нотариус.

— Это наша дочь, София Павловна. А в чем дело?

— Дочь? — удивленно спрашиваю я и едва не хохочу от абсурдности этой ситуации. — Скажите, а кто из вас натравил на меня опеку?

Судя по тому, как опускает свой взгляд жена нотариуса, это ее рук дело. Давид Никифорович хмурится и отстраняется от жены, неодобрительно при этом прожигая ее взглядом..

— Арина, неужели ты правда это сделала? Ты хотя бы понимаешь, что ты наделала? Бога ради, София Павловна, простите. Если у вас какие-то проблемы из-за этого, то я, конечно же, бесплатно помогу вам их решить.

Я тяжело вздыхаю и киваю, не собираясь отказываться от его помощи. В конце концов, эту кашу заварила его жена. Вот только я не уверена, что теперь его вмешательство хоть как-то повлияет на колесо судьбы, которое запустила Анфиса, новая жена Гордея.

— Я позвоню своей сестре, скажу, чтобы они больше вас не тревожили.

Эти слова давались Арине довольно тяжело, но она пересиливает себя и виновато смотрит мне в глаза. Вот только там я до сих пор вижу подозрения в том, что между мной и Давидом Никифоровичем что-то есть. Я, конечно, всегда знала, что есть такие ревнивые женщины, но никогда не думала, что окажусь по эту сторону баррикад.

— И не могли бы вы сказать своей дочери, что между нами ничего нет? Она моя непосредственная начальница, и мне бы не хотелось каких-то проблем и сплетен на работе.

Супружеская пара уверяет меня, что вопрос исчерпан, и я ухожу, слыша, как они продолжают ругаться. Меня же немного отпускает. Всё это время неизвестность давила на меня, поскольку я не знала, откуда дует ветер. Зато теперь мне понятно, почему у меня такие проблемы на работе,

Единственное, что утешает, это то, что Гордей в этом не замешан.

Сын еще в детском саду, и я решаю не забирать его пораньше, а приготовить ужин и купить ему вкусняшки, в том числе и сок, который забыла купить вчера. Но когда я подхожу с продуктами к коммуналке, то первым делом слышу крики.

Ко мне ломится моя соседка.

Сначала мне кажется, что она хочет вернуть забытую недавно у меня бутылку, но когда она видит меня, то по ее взгляду я вижу, что дело совершенно не в этом.

— Что у тебя с телефоном, Соня? Мне звонила воспиталка с детского сада твоего Димки, кричала что-то про то, что его похитили. Они вызвали полицию, но ты езжай быстрее туда.

Гордей Орлов

Дмитрий Петрович Севастьянов — нефтяной воротила, поднявшийся еще в начале девяностых. Не будь он моим тестем, может, не вызывал бы порой у меня раздражение.

— Анфиса что-то в последнее время молчит. Мать ее сказала мне, что она несет какие-то глупости про усыновление ребенка. Я надеюсь, ты не поддерживаешь ее эти бредни? Она у меня, конечно, та еще фантазерка, но внук с детдома мне не нужен.

Мы сидим в моем кабинете и уже битый час обсуждаем, что делать с Анфисой, которая целыми днями только и делает, что сидит дома или смотрит сериалы. И так почти месяц. И если меня это напрягает, то ее отца пугает. Я даже предполагаю, что, возможно, он знает причину ее стресса, но со мной делиться не хочет.

Будь мне это важно, я бы душу из него вытряс, чтобы узнать, в чем дело, но пока держу нейтралитет, лишь потакая капризам жены.

— В последнее время у Анфисы идея фикс, что нам обязательно нужен наследник. Ее уже, кажется, даже не волнует, родит ли его она. Вам виднее, что вдруг с ней произошло. Месяц назад она приехала от вас сама не своя.

Я всё же высказываю свое предположение, что в ее поведении кроется и доля вины ее родителей, что не особо нравится Севастьянову, но его настроение меня волнует мало. В бизнесе мы особо не пересекаемся, сам я не бедствую, так что бедным родственником себя не ощущаю.

Многие полагают, что я женился на Анфисе из-за денег ее отца, чтобы со временем заграбастать себе его нефтяную империю, но спустя три года я вообще начинаю задумываться о том, что зря пошел на поводу эмоционального потрясения и гнева и женился на той, на кого указала мать.

Счастья нам этот брак не принес, только обеспечил мне проблемы, так что нет-нет и мелькает мысль о разводе, но я не даю ей развиться в полноценное желание.

Анфиса не особо прихотлива и не задает мне лишних вопросов, почему я задерживаюсь на работе, почему не сплю с ней неделями, почему мы ночуем в разных спальнях.

Ей всё равно.

Кажется, единственный человек, которого она любит и ценит — это она сама.

— Ты на что-то намекаешь, Гордей?

Даже не особо наблюдательный человек мог бы заметить, как после моего вопроса напрягся Севастьянов.

Слишком уж большую паузу он берет, чтобы что-то произнести в ответ на мой обычный вопрос.

— А вам есть что скрывать?

Я действую по его привычной схеме. Отвечаю вопросом на вопрос.

За эти годы я успел уже его изучить и знаю его повадки.

Это его способ взять контроль не только над разговором, но и над ситуацией.

— Странный у нас с тобой диалог получается, Гордей, — хмыкает тесть, беря себя в руки довольно быстро. По нему уже нельзя сказать, что он нервничает или ему хоть что-то не нравится. — Как по мне, так выход тут только один. Годы идут, а у Анфисы до сих пор нет детей. В этом возрасте у нас с ее матерью уже была она, так что все ее проблемы от безделья. Появится младенец, так она полностью будет занята им и перестанет дурить. Что там с твоими сперматозоидами?

Иногда я вообще сомневаюсь, что Севастьянов — богатейший человек страны.

Впрочем, наверное, в таком возрасте и при таких деньгах ты можешь себе позволить прямолинейность. Его мало волнует, что думает про него его же окружение, да и другие люди его круга, и, пожалуй, именно за это я его и уважаю.

— Дмитрий Петрович, я, конечно, понимаю, что вы с нетерпением ожидаете появления внуков, но давайте не будете лезть мне в трусы. Это неэтично, по меньшей мере.

Мне хочется высказаться погрубее, но я держу себя в руках.

— Мы же договорились с тобой, Гордей. Дмитрий Петрович я для подчиненных и посторонних людей. Мы же с тобой семья. Называй меня отец. Или на крайняк просто Дима.

— У меня есть отец, Дима.

Он щурится как-то недовольно, но я не совсем понимаю причину его гнева.

— Дима уже лучше. В любом случае, медицина сейчас продвинулась, так что проблем с зачатием у вас быть не должно. Возьми отпуск, наконец, слетайте куда-нибудь в медовый месяц. Вы как поженились, с тех пор из Москвы никуда не уезжаете. Ты весь в работе. Так же нельзя, сынок.

Меня коробит, когда он называет меня сынок, но я молчу. Второй раз идти на рожон смысла нет.

— Сейчас аврал. Мы поглощаем Ростовский филиал, так что об отпуске не может идти и речи.

— Сразу после, — никак не желает уняться тесть и наседает, явно желая получить от меня обещание. — Я договорюсь с берлинской клиникой одной. Там лучшие спецы по миру. Они помогут вам зачать ребенка. Тянуть дольше уже нельзя. Часики тикают, да и Анфиса не молодеет. Это мы, мужики, в любом возрасте ого-го. Да и в крайнем случае сделаете ЭКО. Оно если за границей, в России слухи не пойдут.