— От Есении Андреевны я уже знаю, что вы таким образом хотите всё свое нажитое передать по наследству кровному родственнику. Вы надеетесь, что Гордей и Анфиса подарят вам внука. Вам не кажется это омерзительным? Ведь Анфиса и Гордей, получается, брат и сестра.

— Анфиса — не моя биологическая дочь.

Это открытие меня не удивляет, так как вряд ли Есения Андреевна позволила бы Гордею жениться на сестре.

— Я со своей женой прожил очень много лет. Когда я женился на Марине, уже знал, что она беременна от другого, но меня это мало волновало. Тогда я уже побывал в аварии, после которой мне диагностировали бесплодие, поэтому я был рад, что она беременна. Вырастил Анфису, как собственную дочь. Но с возрастом понимаешь, что кровь играет роль. Тем более, что я узнал, что Гордей — мой сын. Разве мог я не воспользоваться подобным шансом, когда узнал, что вы с ним развелись?

— Намекаете, что когда-то этому способствовали?

— Нет, конечно. Я же не творец чужих судеб. Просто воспользовался возможностью, когда она представилась. Ты, девочка, сама мне в этом помогла.

Я стискиваю челюсти, так как его "девочка" мне совершенно не нравится.

— А ты с характером. Не удивлен, что когда-то понравилась Гордею. Не обижайся, но ты мне и правда в дочери годишься, так что ты для меня не женщина, а девочка.

— Давайте уже ближе к делу, что вам от меня нужно? Вы же не просто так пришли ко мне, а не к Гордею. Он наверняка вас послал.

Я слишком хорошо знаю Гордея, несмотря на то, что прошло три года. Он, может, не всегда вспыльчив, но внутри наверняка бушует целая буря эмоций. Он люто ненавидит обман и не приемлет его ни в каком виде. А то, что сделала его мать, за пределами разумного.

— Я всё это говорю к тому, чтобы ты знала, почему я хочу, чтобы Анфиса и Гордей были вместе. Насчет своего ребенка можешь не переживать, никто его не отберет. Анфиса просто дурит, но я поставлю ей мозги на место.

— Вы же что-то хотите взамен, верно?

— Гордей собирается подавать на развод, а это неприемлемо. И всё дело в тебе. Тебе лучше исчезнуть.

— Угрожаете?

— Нет. Гордей характером весь в меня и если узнает, что я тебе угрожал, никогда мне этого не простит.

— Так если он узнает, что вы вообще со мной разговаривали и требовали меня исчезнуть, думаете, будет не так же?

— Я не требую. Я прошу. Ради счастья моей дочери.

Я молча смотрю на Дмитрия и поражаюсь тому, что он говорит мне это всерьез.

— А с чего вы взяли, что меня должно волновать счастье вашей дочери? Всё, что меня беспокоит — это только счастье моего сына и мое собственное.

Я начинаю злиться, что он потратил мое время, но при этом не могу поверить в то, что он и правда верит, что я отступлю.

— Я могу помочь тебе в развитии твоего бизнеса, София. В любой части мира. Назови сумму, и я тебе предоставлю ее, а также любую помощь. Будем откровенны, Гордей когда-то тебе изменил и вряд ли изменится. Такая, как ты, терпеть этого не станет, а вот Анфиса будет закрывать на это глаза всю жизнь, как делала ее мать.

Из его слов я понимаю, что он всю жизнь изменял своей жене, и едва не скрежещу зубами.

— Что ж, яблоко от яблони недалеко падает. На этом наш разговор окончен.

— Назови сумму, София. Я буду ждать.

Несмотря на его уверения, что он просто просит меня ради счастья своей дочери, я всё равно ощущаю исходящую от него угрозу. И она меня пугает, несмотря на мое желание пойти ему наперекор.

Вот только его просьба как раз совпадает с моим желанием, поэтому я ему не отвечаю. Если я пойду ему навстречу, это будет означать, что между нами уговор, а быть связанной я не желаю. Просто продолжу жить и делать то, что запланировала.

Как только счета мамы были разблокированы, первым делом я покупаю однокомнатную квартиру поближе к помещению, где у меня будет кондитерская. Сделку заключаю буквально за несколько дней, во время которых Гордей нас не беспокоит, явно занятый семейными проблемами.

Сын несколько раз спрашивает про Гордея, но я говорю ему, что он занят, но скоро придет. Конечно, мне не хочется этого говорить, но при этом я не обманываю себя, что Гордей нас не найдет.

Когда от него поступает входящий звонок, я несколько секунд колеблюсь прежде, чем взять трубку.

— Что происходит, Соня? Твои соседи говорят, что ты забрала сына и съехала. Куда ты сбежала?

— Сбежала? Я просто переехала.

— Почему не предупредила?

— А должна была?

— Я должен знать о передвижениях моего сына.

— Если ты хочешь об этом узнать, достаточно просто позвонить. Я не скрываюсь и поднимаю твои телефонные звонки.

Мой ответ действует, так как он ненадолго замолкает, явно переваривая услышанное.

— Диктуй адрес, я сейчас же подъеду.

Буквально в течение часа у порога оказывается Гордей. Я впускаю его в квартиру, радуясь, что Дима после прогулки устал и уснул, поэтому мы сможем поговорить с бывшим мужем без лишних ушей.

— Почему ты не сказала, что к тебе приходил Севастьянов?

— А должна была? Это вроде касается только меня, так что не нужно смотреть на меня таким взглядом, словно я совершила грех.

— О чем вы с ним говорили?

Несколько секунд я молчу и думаю, стоит ли ему сказать, а затем решаю, что скрывать мне нечего, а о его отношениях с биологическим отцом беспокоиться мне вовсе не с руки.

— Он просил меня исчезнуть из твоей жизни, чтобы не мешать вашему счастью с Анфисой. Сказал, что Анфиса — не его биологическая дочь, и вы с ней должны подарить ему внука, которому он хочет завещать весь свой бизнес.

Судя по выражению лица Гордей, это не становится для него открытием, поэтому я просто пожимаю плечами и иду в сторону кухни.

А затем останавливаюсь, услышав глухой голос Гордея. Он обескураживает меня своим признанием.

— Мои родители разводятся. Отец не знал, что она ему изменила.

Несмотря на то, что я не хочу вдаваться в семейную жизнь Гордея, у него такой вид, словно ему жизненно необходимо выговориться. А у меня появляется вдруг потребность выслушать его.

— Проходи, Гордей. Я заварила чаю.

Всё это время он стоит на пороге кухни и смотрит, как я убираю со стола. Возможно, если бы он сразу прошел внутрь и сел во главе стола, я бы выгнала его, не стала бы слушать. Но сейчас он напоминает мне того самого Гордея, которому нужна была моя поддержка.

— Ты знаешь, я всегда чувствовал, что отец относится ко мне не так, как другие к своим сыновьям. Он никогда не брал меня на рыбалку с мужиками, не учил кататься на велосипеде, а порой нам и вовсе не о чем поговорить. Я всегда думал, что он просто такой человек — черствый, холодный, немногословный. А оказывается, что он просто знал, что я ему не родной сын.

— Подожди. Если он об этом знал, почему твои родители разводятся?

Гордей проходит к столу и садится напротив меня. Я разливаю нам по чашке чая и пододвигаю к нему сахар, зная, что он не пьет чай без сладкого.

— Ну, видимо, пока никто не знал, что отец в курсе, его всё устраивало. А теперь, когда и я об этом знаю, и мать, он не видит смысла больше позволять себя держать за дурака. В нем взыграла гордость. Как оказалось, Севастьянов — его бывший начальник.

Я прикусываю губу, чтобы не произнести вслух то, что становится понятно. Получается, что Есения Андреевна изменяла мужу с человеком, который им руководил. Судя по взгляду Гордея, ему нелегко пережить это. Шутка ли, когда твоя мать — изменщица, обманывавшая семью всю жизнь.

— Ладно, я уже взрослый мужик и как-нибудь справлюсь с этим. Разводятся, так пусть разводятся. Это не моя жизнь, — вдруг говорит Гордей, поднимая на меня взгляд. — Лучше ты мне расскажи, чего от тебя хотел Дмитрий.

— Я же уже сказала. Чтобы я исчезла из твоей жизни.

— Он тебе угрожал?

— Нет, он слишком хорошо знает твой характер и твою мстительность, Гордей. Просто надеялся надавить на мою жалость, чтобы я подумала о счастье его дочери.