— Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, Виктория Олеговна, вон вам Марат написал, можете так не нервничать и наконец ему ответить, а я домой, моя смена закончилась.

Оставив последнее слово за собой, я разворачиваюсь и, чеканя шаг, иду к выходу. Меня обуревает злость, но я усиленно давлю ее в себе, ведь мне еще сына забирать из детского сада, а его нервировать не хочется.

Когда я уже подхожу к воротам дет.сада, то замечаю, что на мой телефон приходит сообщение о приходе зарплаты. Я улыбаюсь, понимая, что сегодня смогу порадовать сына шоколадкой и вкусной едой.

Первое, что я замечаю, так это плохое настроение Димы. Вот только он отказывается отвечать на мои вопросы, и даже шоколадка его не радует.

— Сынок, тебя кто-то обижает в садике?

— Нет, — бурчит он, но отводит взгляд, из чего делаю вывод, что попадаю в точку.

— Малыш, расскажи мне, что случилось, ты же знаешь, что мама всегда поможет.

Мы входим в комнату, и я закрываю дверь, чтобы другие соседи не стали свидетелями нашего с сыном разговора.

— Я не малыш! — кричит он и топает ножкой.

Уверена, будь у нас несколько комнат в коммуналке, то он бы убежал в свою и хлопнул бы дверью, но такой возможности у нас нет, поэтому он просто отбегает к дивану и утыкается в него лицом.

По опыту я знаю, что в таком состоянии его лучше не трогать. Когда он успокоится, то подойдет ко мне сам и поделится тем, что произошло. Меня тянет сразу же позвонить воспитательнице, чтобы разузнать всё самой, но я стараюсь дать сыну больше личного пространства, чтобы не превратиться в одну из полоумных мамаш, которые при малейших ссадинах на коленках детей бегут на разборки.

Поскольку у моего сына нет отца, то мне приходится лавировать, чтобы как-то заменить ему обоих родителей. Я прекрасно вижу на детских площадках, как матери-одиночки слишком сильно беспокоятся о собственных детях и балуют их. И не питаю иллюзий, что смогу заменить Диме отца. Но и что делать, не представляю.

По дороге мы накупили продуктов и мяса, которое можем себе позволить не каждый день, поэтому сегодня у нас с сыном праздник живота. В этот раз я даже разрешу ему съесть мороженое, хотя стараюсь этого не делать, так как он часто болеет простудами из-за горла. Но иногда мне хочется побаловать сына, чтобы он не чувствовал себя обделенным.

К сожалению, скоро он начнет понимать, что наша семья отличается от других, и дело не только в том, что мы существенно беднее остальных, но и в том, что семья у нас не полная.

Вот только этот момент наступает гораздо раньше, чем я ожидаю. Из-за собственного возможного увольнения я совершенно забыла о его утреннем вопросе, который выбил меня из колеи.

— Мам, а что такое безотцовщина?

— Сынок, а ты где услышал это слово?

Я сразу чую неладное, когда он на несколько секунд замолкает, словно не желает делиться чем-то со мной.

— Меня так в садике Лиза назвала. Сказала, что я безотцовщина, поэтому такой неотесанный.

Я сразу же понимаю, откуда растут ноги, так как девочка таких лет не может знать подобных слов. Дети повторяют слова родителей и то, что услышали у себя дома.

— Еще она сказала, что ее мама не разрешает ей играть со мной, потому что я безотцовщина.

Мои подозрения подтверждаются моментально, и я с силой стискиваю челюсти, чувствуя желание кого-то побить, особенно эту мамашу.

Не успеваю я ничего ответить на его вопросы и как-то отреагировать, как он снова меня ошарашивает.

— Мам, а мы что, бедные?

— С чего ты это взял, сынок?

Конечно, я давно знала, что он начнет задаваться подобными вопросами и сравнивать себя с другими детьми, у которых есть многое, чего нет у него в силу наших финансовых обстоятельств. Вот только я никак не подготовилась к этому вопросу и не знаю, что сейчас ответить.

Я открываю и закрываю рот, не в силах вообще что-либо произнести, но в этот момент меня спасает дверной звонок.

— Сынок, ты пока покушай шоколадку, а мама поговорит с гостями, хорошо?

Отчего-то я уверена, что посетитель не ошибся дверью и что разговор затянется. Сын нехотя кивает и садится за стол, после чего я даю ему свой телефон, чтобы он мог посмотреть мультик. Сама же иду к двери и смотрю в глазок. Вопреки моим опасениям, там стоит не служба опеки, которую я почему-то ждала.

Снова раздается звонок. В коридоре стоит какая-то холеная, явно не бедная женщина, которую я совершенно не знаю.

— София Павловна Боброва? — спрашивает она вслух, но я молчу, не понимая, кто это и что ей от меня надо. — Или вы всё еще Орлова?

Меня будто ударяют обухом по голове. Эту фамилию я не слышала из чужих уст довольно давно. Общая с бывшим мужем компания состояла в основном из его друзей и бизнес-партнеров, поэтому после развода я не поддерживаю с ними отношения, так что общих знакомых у нас нет.

Я медленно открываю дверь и встречаюсь взглядом с рыжеволосой женщиной примерно моих лет. Невольно сравниваю нас и понимаю, что выгляжу намного ее старше. Она вся такая холеная и ухоженная, с гладкими прямыми волосами, маникюром явно не месячной давности, как у меня, да и сделан в салоне. А еще она отличается взглядом, который явно говорит о том, что единственная ее проблема в жизни — это скука.

— Мы знакомы?

Я наклоняю голову набок, вставая так, чтобы моего сына не было видно.

— Не пришлось, но мы сейчас это быстро исправим. У меня к вам деловое предложение, София. Не будем ходить вокруг да около и вести светские беседы, окей? Я хочу купить вашего сына.

— Я хочу купить вашего сына.

— Прошу прощения, я ослышалась?

Мне кажется, словно всё это происходит со мной во сне. Не может же в реальности кто-то так бессовестно предлагать мне купить у меня сына.

— Тяжелый случай, — цокает рыжая и откидывает выпрямленную шевелюру себе за спину.

Она поднимает клатч на уровень своей груди и опускает взгляд, после чего достает из сумочки внушительную стопку стодолларовых купюр.

— Здесь пятьдесят тысяч долларов. Вполне хватит, чтобы начать новую жизнь. Мой юрист уже подготовил отказную, вот она. Осталось только подписать, а дальше уже не твоя проблема.

Она на полном серьезе достает следом лист А4 и сует мне его под нос.

Я не шевелюсь и держу руки опущенными, не собираюсь трогать ничего из этого руками. Мне одновременно противно и сюрреалистично, что это и правда со мной происходит.

— Кто вы такая?

Я хмурюсь и осматриваюсь по сторонам, словно ищу скрытую камеру.

— Серьезно? — с недоумением спрашивает рыжая, но, увидев мой взгляд, усмехается. — Не думала, что существуют такие женщины, которые не следят за жизнью своих бывших. Ты что, новости в интернете не читаешь?

Я вздергиваю бровь, не произнося ни слова. По правде говоря, ее слова заставляют меня оцепенеть.

— Социальные сети? Модные журналы? Газеты? — последнее она говорит уже и сама удивленно.

— Вы новая жена Гордея?

— Да.

— Убирайтесь. Если вы пришли, чтобы в очередной раз попытаться украсть у меня ребенка, то ничего не выйдет. И передайте мужу, что служба опеки, которую вы с ним подослали, это низко даже для такого подлого человека, как он.

— Служба опеки?

Удивление девушки неподдельное.

— Вы хотели, чтобы моего сына забрали в детдом, — говорю я снова, но уже неуверенно.

— Детдом? Что за глупости? — фыркает она и смотрит мне в глаза таким взглядом, словно я сморозила какую-то ерунду. — Дети там неотесанные и грубые, к тому же, чумазые. Зачем мне какой-то дикаренок вместо ребенка? Не знаю, кто натравил на тебя опеку, но один росчерк ручки, и мои люди всё решат. Конечно же, есть определенные условия и договор, который тебе нужно будет подписать.

Она продолжает рассуждать так, будто я уже согласна отдать ей, незнакомке, своего сына.

— Согласно контракту, ты должна будешь уехать и никогда больше не появляться в жизни сына, не имеешь права никогда с ним связываться даже в будущем, да и в целом распространяться о том, что ты его мать. Мальчик маленький, поэтому быстро тебя забудет и даже не вспомнит, что его биологическая мать ты, а не я.