Целоваться до шума в ушах на пирсе под плеск волн и шум взрывов сверкающего огнями ежевечернего фейерверка — исполнено!

Напоить друг друга из ладошек чудесной водой, пробравшись тайными тропами к императорскому источнику — воплощено!

Встретить первый лучик солнца под могучим дубом, выросшем на обрыве на самом побережье — соблюдено!

Я уже почти уснула, пока Петр нес меня на руках от дуба к машине. А засыпая думала какая я меркантильная и хитрая. Выбила себе пожизненное исполнение желаний — теперь могу успокоиться..

И это ведь еще повезло синеглазому — запросто могла стрясти с него обещание всю жизнь меня на руках носить.

И кто-то мне шепчет на ушко — что он не против.

— А торопиться, Лесь Игоревна, нужно медленно — Игнатий восседает все под той же пальмой и у меня даже закрадывается подозрение, что в Тай он не уехал, просто поставил себе заставку с морем и пляжем и так успешно прячется от назойливых клиентов.

— Если хочешь мне еще одну формулу подсунуть — то даже и не начинай. Я еще все “никогда” не вышвырнула из своей жизни. Ну и ты ж советуешь — торопиться — медленно! — дарю себе удовольствие возразить своему психотерапевту.

— Как всегда, схватываешь на лету! Тогда, запомни еще одно правило — не откладывать “на потом” — мой личный мозгоправ хмурится, вглядывается через экран в мои глаза и даже подходит ближе к камере, чтобы погрозить мне пальчиком.

— Прям так — все и сразу? — на этих словах я сглатываю и чувствую, как пересохло мое горло, а вотэтовотвсе, что причудилось мне флэшбеком на словах “все и сразу”, теперь стоит комом, мешая вдохнуть полной грудью

— Нууу… вряд ли сразу все… но, давай — поторопимся!

Хочу сказать Игнатию, что он сам себе противоречит и я теперь не знаю, то ли торопиться медленно, то ли — все и сразу?

Но он продолжает мне грозить пальцем, повторяет несколько раз — поторопимся… поторопимся… и как всегда внезапно отключает трансляцию.

Взбунтовался телефон — бесконечное пиликанье от пришедших уведомлений. Проверяю мессенджеры: во всех открытых чатах мне приходит сообщение “давай — поторопимся!” — и текстом, и кружочками, и звуковыми.

Это какой-то флешмоб? Или — розыгрыш?

Тянусь к пульту, чтобы включить телевизор: может в новостях сообщают?

Но там на всех каналах транслируют морюшко: как набегают на берег волны и очень низко летают чайки — кричат, кричат, кричат…

А одна чайка такая наглая — орет мне в ухо.

Отгоняю ее руками, потом и ногами. Потом запутываюсь в какой то рыбацкой сети и окончательно уморившись падаю навзничь и засыпаю.

Просыпаюсь запутанная — простыня, одеяло, под ногой подушка, в подмышке — другая. Все такое кусачее и доставучее — хоть плачь.

А еще как показал беглый осмотр — все кругом незнакомое.

— Штошшшш… Леся….Бери себя в руки, как ты это можешь. И задай себе простые вопросы.

Где я?

И почему я здесь?

Ох!

Первая мысль — накануне было жарко!

До сих пор все вокруг кружится и покачивает. Но, голова — на удивление — светлая и легкая. Не болит. И даже думается легко.

Другое дело ощущения в теле. Их много и они разные. Общее — приятная усталость.

Так бывает после йоги с опытным мастером. Который все понимает — и про возможности твоего тела и про точность твоих желаний.

Знает, когда надавить и выгнуть, а когда свернуть тебя в узелок и дать прочувствовать до дна удовольствие быть маленькой и незаметной.

Ой!

А это я точно про йогу?

Есть ощущение, что не только про нее. Мдааа… и сразу захотелось раскрыть тему мастера.

Тут и чайка улетела. Но мир вокруг по-прежнему шатается.

И вообще — мир немного не такой, как всегда.

Почему, например — окна круглые? И комната — небольшая и тоже… странная…

Очень осторожно спускаюсь с высокой кровати. Дверь рядом — только руку протянуть.

За дверью странный мир становится еще более удивительным.

— Штошшш… вот я еще по трапам не поднималась… Это прям — лестница в небо.

А небо встречает меня на палубе и сразу обнимает.

Синее-синее.

У одного знакомого парня такие глаза.

Проснуться на яхте, идущей к горизонту — похоже на сбывшийся сон.

А вот и капитан — за штурвалом. И у него отлично это получается — рулить.

Картинка вокруг такая сказочная — синее небо, ласковое солнце, хлопочущий крыльями парус и прекрасный капитан на палубе — аж сладко во рту, как из девичьих грез.

Хочется ткнуть в нее пальчиком и приблизить кусочек. Рассмотреть и убедиться, что мир прекрасен.

Но я не ем сладкое.

И тогда в чем подвох-то?

А может — ни в чем, Лесь?

Иду к капитану. Стою с ним на палубе — добавляю сладости: ветер в волосах, соленые брызги в лицо, парень у штурвала с обветренным лицом — крепкая рука на моем бедре, прижимает и потом целует и мы смотрим вдаль, вместе, в одну сторону.

Ух!

Оказалось — все не так! Все — быстрее, острее и глубже! Мммм… Что бы это ни значило.

Сначало — много-много нежных и значимых слов:

— Девочка моя, дай глазик (носик, ушко…) — соскучился так, что сейчас заплачу. Да-да! Не удивляйся. Каждый суровый капитан всегда плачет, когда его девочки нет рядом… А когда девочка рядом, плакать некогда. Ведь столько дел надо переделать.

— Что — прям все и сразу? Опять?

— Кто-то возражает?

— Ну точно — не я…

Очень удобная штука, эта яхта. Так много здесь приспособлений для тренировок — кто бы мог подумать.

И как полноценно можно тут потренироваться — на занятиях йогой, конечно же — например, используя всю длину борта. А еще их два — правый и левый.  Ч и т а й  на  К н и г о е д . н е т

А кормовой рундук? Он просто приспособлен для практики асан, особенно, перевернутых. Тех самых, “мордой вниз”.

А якорная цепь — как она блестит на солнце! И как прочно можно за нее цепляться пальцами, когда больше нечем коснуться поверхности. И гарантию даю — не соскользнешь!

— Петенька… ааа… а мы ж не пойдем ко дну? — мой голос прерывается, хриплю и перехожу на шепот — это может и романтично, так вместе, но пока нет в планах.

— Мы будем еще долго плавать. У меня есть помощник

— Оуууу… здесь? А как же — я же не одета? — определение “не одета” совсем не годится для описания моего внешнего вида. Тут больше подходит “раздета” или “всегда голая”.

— Ммм… моя девочка такая скромница. Не волнуйся — он немного…. того…

— Умер? — синеглазый мой хохочет, продолжая пробуждать желание в каждом местечке, которого касаются его губы, пальцы, волосы.

— В каком-то смысле он — да, неживой. Точнее — искусственный. Но — очень умный и ответственный.

Петр разворачивает меня вперед, по курсу движения яхты — и продолжает нашептывать.

Например, у него есть утренний маршрут, с которого начинается каждый мой день, когда я на яхте. И он повторяет его точь в точь раз за разом и никогда не ошибается. И я знаю, если в семь пятнадцать выйду на палубу, то буду проплывать мимо кафедрального собора.

— Ты?.. Яхта… парус… собор? Это — ты?

— Да, милая. Мы уже почти пришли — через 5 минут там будем.

Наконец я концентрируюсь на том, что за бортом. Перед глазами мой любимый вид — на остров Канта. Надо мной — белый парус. Рядом со мной, на палубе — капитан.

И, да — та девушка, которую обнимает капитан — это точно я.

А когда через полтора часа я рассказываю о событиях последних суток Ясе, она плачет так сильно, что заливает слезами свое мороженное.

Мы сидим на летнике возле отеля Ангелины. Петр недалеко пришвартовался, привел меня сюда на завтрак, съел две порции сырников и уехал завершать проект с Темой и Алексом. А я дождалась подругу и у нас с ней утренний девичник.

— Ну чего ты ревешь? Сейчас новый десерт придумаешь — Слезы бывших. 2:0 — и у Ангелины будет уже два специалитета для любимых клиентов.