Как только подъезжаем, загорается свет и нас встречают. Это мужчина и женщина, два парня и девушка.

Выходим из машины, Петр ловит мою руку и уже не отпускает ее. Так вместе идем.

Здесь все рады Петру, обнимаются как близкие, но давно не видевшиеся люди. Ко мне тоже все внимательны, каждый здоровается.

Петр знакомит нас, представляя меня сразу всем — это Алеся.

— Я Эмма, добро пожаловать!

Она здесь хозяйка. Немного старше меня, легкая в общении, даже если видит человека впервые. Рядом идет Глеб, ее муж. Ее любимый мужчина — это видно сразу. Игорь, Богдан, Аннушка — их дети.

Нас приглашают — идем через высоченные ворота вглубь.

Прямо во дворе навес — там накрыт стол, удобные кресла. Чуть поодаль очаг и живые блики и тени открытого огня здесь сразу создают атмосферу.

Не прошло и часа, а я уже совсем в другом мире.

Неспешный разговор, улыбки и искреннее внимание. Забота — кто-то принес пледы.

Кто-то раскочегарил самовар — он стоит поодаль, пузатый, медный, на дровах, с дымком и тягучим ароматом свежих листьев смородины, растертых между пальцами.

Меня постоянно чем-то угощают: вот мед с соседской пасеки, а хотите шанежки с рыбой? а вот эти конфетки самые вкусные! а давайте я вам чаю горячего добавлю?

Я словно укутана в заботливый кокон из рук, взглядов, кивков, вопросов, улыбок, жестов.

Гляжу с благодарностью на Петра. Он тут, рядом, у них дискуссия с Глебом — что-то про автомобили. Даже сходили в гараж: Глеб убеждал, Петр не соглашался. Но оба довольные друг другом.

— Аннушка постелила вам — у Пети тут своя комната, небольшая, но в укромном месте, там вам будет удобно.

Эмма опять хлопочет и следит, чтобы всем было просто хорошо.

А я думаю, что меня здесь ни о чем личном не расспрашивали, но принимают за очень близкую спутницу Петра — даже постель нам одну на двоих приготовили. Наверное, привыкли, что он сюда с дамами заявляется. Петр и с дамой — ничего нового, да?

— А он к нам первый раз с девушкой приехал. Раньше все время один был — Эмма улыбнулась и поправила упавший с кресла плед.

Ой, это я что — вслух сказала? Надеюсь, что только Эмма слышала мои сомнения.

Я пригрелась и расслабилась окончательно. Сил осталось только сказать уходящему дню до свиданья и спасибо.

Снова надежные руки подхватывают и прижимают меня, а знакомый аромат окутывает и успокаивает. Меня несут, наверное — в ту самую, приготовленную комнату.

— Значит, Алевтину ты сюда не привозил? Мне Эмма сказала — не знаю, слышит ли кто-то еще мой слабый и сонный шепот, но руки сразу прижимают меня крепче.

— Значит, что ты первая, с кем я приехал сюда, можешь так и записать в мой список дополнительных услуг — выпить чаю из дровяного самовара в гостях у друзей — Петр как-будто выговаривает мне, но я чувствую, что он улыбается.

И это последнее, что я слышу, прежде чем полностью погрузиться в мир грез.

Проснулась — как будто вынырнула из тихого омута. И на всякий случай затаилась на поверхности, смакую в своих ощущениях эту хрупкую грань сна и яви.

Это такой щадящий режим включенной реальности: что бы не произошло сейчас, всегда можно сослаться на то, что это приснилось…

А вот мои бабочки в животе уже не спят: они ворочаются спросонья, потягиваются, а самые нетерпеливые щекочут меня своими усиками.

А ну, цыц! Ей Богу, не до вас!

Штошшш…. давай-ка, родная, сориентируемся на местности: поблизости никого, но слева на кровати смятая простынь. Спала ты не одна, однако.

Это комната Петра — сказала вчера Эмма.

Значит он был рядом, куда ж ему деться.

По привычке ищу слово для эмоции, которую сейчас проживаю. И оно всплывает — такое странное, несовременное — благолепие.

На всякий случай лежу и дальше с закрытыми глазами. Имитирую, что в объятьях Морфея.

А сама прислушиваюсь ко звукам, что доносятся в открытое окно — там уже все съедобное шкворчит, фырчит и соблазняет ароматами.

Чую, вот-вот — и позовут завтракать.

А первый совместный завтрак — момент ответственный.

И вот, ей-Богу, совсем не хочется, чтоб как в анекдоте:

— Девушка, а давайте позавтракаем вместе? — А давайте! — Вам позвонить или растолкать?

Поэтому лучшая тактика — когда инициатива за мной.

Всего две минуты — умыться, причесаться, себе улыбнуться — и выхожу на крыльцо.

Оглядываюсь.

Это дальнее крыло двухэтажного мини-отеля с автономным входом. Прямо передо мной расстилается большой и уже активно проживающий свое утро двор.

Как будто здесь везде настроены датчики движения — в мою сторону оборачиваются сразу все. Даже гуси на минутку перестали щипать сочную травку и развернулись ко мне, вытянув шеи.

Решительно сбегаю по ступенькам и направляюсь к Эмме, которая вместе с Аннушкой накрывает на стол.

Всем, кто встретился по пути — мои улыбка и “доброе утро!”

Так, а где синеглазый? А вот же где, притаился под навесом, куда Эмма очень вовремя отправила меня за оливковым маслом. И у него тоже своя тактика — особо не раздумывает, а сразу берет в плен.

Одна его рука выдвигается на правом фланге и выполняет захват, прижимая мои бедра.

Одновременно с этим другая рука осторожно перебирает мои волосы, ловко подхватывает их в пучок и замирает на затылке.

Бабочки в моем животе достают запасы попкорна, устраиваются поудобнее и готовы наблюдать — куда нас сейчас занесет.

Но, собственно, ничего особенного и не происходит.

Петр просто перехватывает инициативу и сразу нежно и бережно фиксирует наш статус кво. А потом в прямом контакте из губ в губы интимно шепчет — “Доброе утро, милая”.

Это даже не поцелуй. Это прям нежность-нежность, приправленная пряным вкусом желания на губах.

Но это то, что точно хочется повторить…

Завтрак проходит дружно и в удовольствие: много вкусной, свежей и сытной еды. Но все спешат — у каждого впереди много дел, планов, встреч, визитов и об этом прям с утра на семейном совете доложено и одобрено. Такое заседание маленького штаба.

А мы с Петром свидетели тому, как деятельное семейство разрабатывает стратегию и реализует тактику. Эта семья — Эмма, Глеб, их уже выросшие дети — похожа на небольшую, но очень хорошо подготовленную и боеспособную армию Успеха. Каждый день — только победы!

Задумываюсь — хотела ли бы я такую семью? Вспоминаю свою — которой уже по факту нет. Ну, что ж — здравствуй, грусть!

— Давай, я покажу тебе что-то совершенно удивительное — синеглазый сразу после завтрака хватает меня под руку и ведет в сторону калитки в дальней части двора.

— Мне надо к чему-то приготовиться?

— Тебе лучше просто расслабиться

— Да я с того момента, как ты меня вытащил из клуба — уже больше и не напрягалась.

Мы идем мимо зарослей цветущей акации, аромат которой кружит голову и сводит с ума, обещая, как минимум, продолжение счастливого утра.

Быстро спускаемся по откосу и дальше по тропинке.

Дорожка утоптанная — видно, что здесь ходят часто и много. А вдоль нее как будто небо перевернулось, разлилось и плещется. Это расцвели васильки.

— Мы идем к морю?

— Не сегодня. Но здесь такая же сильная история, которая очень точно рассказывает, в чем же гений этого волшебного места

И вот мы пришли. Петр подводит меня к небольшому павильону — явно историческое строение. Внутри барельеф — Давид, разрывающий пасть льву. Из пасти бьет фонтанчик — струя под напором летит вверх и рассыпается тысячью капелек-бисеренок. В каждой — маленькая радуга.

Подставляю ладошку лодочкой, собираю в нее бисеринки и пью живую радугу.

Вкусно. Волшебно.

— Этот источник обустроил императорский лекарь, когда вышел в отставку и переехал сюда с семьей. Построил купальню и павильоны с лечебной минеральной водой. По легенде сам император любил здесь останавливаться.

— Скажи, а Эмма — она, случайно, не какая-нибудь пра-пра-правнучка этого лекаря?