Петр! Он случайно ворвался в мою жизнь в самый драматичный ее момент, но кто теперь его остановит?

Какую выбрать тактику взаимодействия с ним? Нейтрализовать? Договориться? Игнорировать?

Я пока в раздумьях.

Конечно, могу предположить, что Петр завтра проспится, хорошо и вкусно позавтракает — или отобедает, смотря ко скольки проснется. А потом выпьет рюмашечку, подобреет, махнет рукавом и скажет:

“А ну, ее, эту дуру, Алевти… Аллу! Пусть расслабляет булки и живет своим удовольствием. Тем удовольствием, которое у нее в жизни задержалось — после предательства любимого мужа, скандала на весь честной мир и развала семьи. И так ей бедной досталось, вот и я ее своими тарифами мучить больше не буду…”

Вероятно такое развитие событий?

Если исходить из теории относительности — то да. А так-то, по жизни — скорее, нет.

Поэтому, пункт номер один: вытащить завтра из Яськи все подробности о Петре Батурине, 38 лет отроду. И понять — кто он такой на самом деле и с чем его лучше всего съесть.

Пункт два: постараться как можно дольше оттягивать встречу с ним — а я уверена, эта встреча обязательно произойдет — чтобы максимально к ней подготовиться. Хорошо, что Петр мало обо мне знает и телефонами мы с ним не обменивались.

Но что не дает мне покоя, так это один маленький нюанс.

Когда я сегодня пошла на пирс здороваться с морюшком и стояла на самом краю, вновь проживая ту, другую историю с пирсом и Олегом, я четко разделяла — где явь, где воспоминания. И уж конечно не планировала нырять в глубину.

Но было там одно мгновение, когда голос Олега из прошлого прозвучал таким явным звуковым флешбеком всей моей жизни с ним, что настоящий момент подернулся зыбью, а вот воспоминания, наоборот, стали вполне ощутимо проявлены.

И я помню, что в тот момент подумала — надо прыгать! Олег — там, внизу! Он ждет меня. На пол мгновения, но эта мысль была! И тело — уже готово было выполнить то, что диктовала мысль!

Именно в то мгновение — ни позже, ни раньше — Петр кинулся меня спасать…

Я еду в такси по сонному утреннем городу и единственное, в чем я сейчас уверена, что именно тот рывок Петра, вернул меня и в реальность момента, и в центр пирса.

Через пятнадцать минут, свернувшись клубочком под легким теплым одеялом я уже засыпала с мечтами о фирменных сырниках на завтрак, когда на телефон пришло сообщение.

Отправитель неизвестен.

Но стиль не оставил мне никаких сомнений в том, кто автор этих слов на экране телефона:

— Доброе утро, милая!

Для меня каждое утро начинается с исследования — а что сегодня там, за окном. Как провел эту ночь мир, в котором я окажусь сразу, как только выйду из дома?

Поэтому, первое, что я делаю всегда, когда просыпаюсь — открываю шторы, распахиваю окно и любуюсь видом.

Сегодня вид один из любимейших: звонко-голубое небо, подслащенное медовыми лучами уже вошедшего в зенит солнца, ровные шеренги белогривых облаков, да майская, еще не разбеленная жарой зелень острова.

И все это — только бэкграунд для того, чтобы главный герой проявил себя во всей своей изначальной ипостаси.

Домский собор Богоматери и Святого Адальберта, а по-простому Кафедральный собор — собственной персоной, прошу любить и жаловать!

Он прекрасен в разную погоду и любое время года его красит, но сегодня хорош особенно. Дополнительного шарму картинке в окне добавляет прекрасная белая яхта, которая диагональю скользит по водной глади.

Начало утра удалось. Дальше еще немного приятностей — фирменные сырники Ангелины, хозяйки отеля, на завтрак, который, на самом деле, уже бранч. Ну, а затем, как я планировала — дела, дела, дела. И — ох!.. — совсем не из тех, что добавят удовольствий этому дню.

Честно сказать, бестселлером эти сырники стали после того, как я подарила Ангелине свой рецепт клубничного сорбета, который весь ненастный период года хранит и дарит поклонникам вкус и аромат самой спелой клубники.

Собственно, в рецепте нет ничего сложного. Главные тут три момента.

Первый — пропорции: на килограмм спелых ягод двести грамм сахара. Больше ничего.

Второй — мощный морозильник, который должен очень быстро превратить в ледяную клубничную крошку взбитую в блендере и расфасованную по одноразовым порциям смесь.

И третий, это сорт Черный принц: ягоды именно этого сорта сначала должны самостоятельно дожить на корню под солнцем до максимума своей сладости и ароматности, затем быть собраны именно в этот момент и сразу обработаны.

Благодаря тому, что я поделилась с Ангелиной этой нехитрой формулой круглогодичного клубничного счастья, у меня теперь анлим на сырники в ее отеле.

Мы пьем с ней кофе на террасе и наблюдаем за той самой яхтой, что привлекла мое внимание.

У штурвала капитан. Хотя, возможно, и матрос. Не понять издалека. Ведь одет он не по форме. Скорее — раздет не по форме, так как на нем только белые широкие штаны и красная бандана.

Уже по-летнему жаркое солнце заливает медом его смуглые плечи, а веселый ветер поет свою песнь странника, затерявшегося в широких парусиновых штанинах.

Капитан играючи одной рукой держит штурвал и упорно глядит вдаль, ведь где-то там, на берегу, его уже притомилась ждать дама сердца — немножко сама себе додумываю историю этой яхты и ее владельца.

— Вот что странно — никогда не видела, чтобы яхты заходили сюда, к острову Канта. Обычно они и их владельцы тусуются в районе эленгов, в порту, — замечает Ангелина, провожая взглядом прекрасное судно.

И добавляет:

— Но эта прям хороша.

— Особенно — своей внезапностью, — соглашаюсь я.

— Особенно своим загадочным капитаном, — хохочет Ангелина и закатывает глаза от удовольствия.

Она уходит управлять своим гостеприимным хозяйством и я благодарна ей, что за время совместной трапезы она ни словом, ни вопросом не коснулась моей скандальной темы.

Поднимаюсь в комнату для переговоров, где уже ждет Ямпольский, которого я попросила перенести встречу на попозже и в отель.

Он пришел с помощником, подчеркивая степень важности, которую придает моему делу. Обсуждаем план предстоящего процесса, объем и состав работ для его команды.

Для меня же сейчас самое важное определиться, какую цену я хочу, чтобы заплатил уже бывший мой стриженый блондин.

— Подскажите мне, господин адвокат, какие есть у вас формулы, по которым можно высчитать: А — цену разрушенной семьи, Б — процент, покрывающий мои душевные траты на так и неслучившееся материнство и В — чем можно покрыть расходы на предательство?

Смотрю при этом на костяшки моих пальцев, как они побелели, пока я проговаривала эту пафосную хрень.

Так сжала спинку стула, возле которого стою. Жаль, что не могу сейчас запустить этим стулом в окно. Хочется. Очень. Или — могу?

— Пафос, который сейчас сжал тебя, дорогая Алеся, в своих объятиях, легко сбивается хорошим анекдотом, типа: “— Говорят, Машка и Виталик опять сошлись? — Да. Вот такой у них был несчастливый развод.”

Я строю козью рожу. Ямпольский скалится и что-то записывает

— Это я, чтобы не забыть, что включить в приложения к контракту: пункт тридцать третий — обновить список анекдотов про разводы. Шучу.

— В моем случае лучше сработают анекдоты про измены. Тоже шучу.

— Вот и молодец! А если по существу вопроса, то тебе сейчас надо решить — с чем ты хочешь его оставить.

— То есть, оттолкнемся от того, сколько сейчас на рынке стоит он сам и все, чем он владеет?

— Умница! Думаю, что его красная цена тебе известна.

— Как и ему моя, кстати…

— Ну тебя он всегда недооценивал. А ты давай решай, с чем он от тебя уйдет — 10 процентов? Четверть? Половина? Обезжирить до нуля?.. И захочет ли он тогда уйти?

Черт! Я понимаю, что Ямпольский не блефует. Если он пообещает, то сделает. Вернее, он просто не будет обещать того, что не сможет сделать. Змей!

Так — черт или змей?