Зачем мне было это видение? Не знаю. Но это то, ради чего точно стоило сюда ехать.

Утром следующего дня мы были уже в Самарканде, где прямо на вокзале нас встретил, рекомендованный коллегой из Бишкека экскурсовод Рудольф.

Он устроил эксклюзивную экскурсию на винзавод Филатова, где нас ждали экспонаты не только в музее, но и в дегустационном зале. После посещения которого, боюсь, Самарканд предстал пред нами в ином, отличном от реального, виде.

Рудольф раскрыл нам все секреты царствования великого хромого правителя — Тимура — показал, за какой дверью находится его настоящая могила и рассказал как на Регистане выпить чашечку настоящего кофе по-турецки.

А в гостинице нас ждали — каждую, в номере — пятьдесят оттенков розового. Заставленный букетами роз номер был похож на сказочный сад бухарского эмира.

И, засыпая, я волшебным образом перенеслась в Бухару и снова оказалась в той комнате над главными воротами Цитадели. Я смотрела сквозь просвет в окне на засыпающий город, слушала удары моего сердца и знала, что только оно мне подскажет верные шаги к счастливому будущему.

Электронный ключ сработал с третьего раза.

Зажмуриваюсь и шагаю за порог.

Втягиваю носом сладкий и свежий аромат и замираю, хочу распробовать каждую душистую нотку — что там еще?

Медовые нюансы добавляют тягучести аромату, а пряное звучание шоколада делают его вкус глубоким.

Я хочу это видеть! Зажигаю свет — ах!

Белые, жёлтые, красные и различные оттенки розовых. А еще пестрые, голубые, лиловые и монохромная палитра синих — от разбеленных градиентов, переходящих в молочные тона лунного света, до почти чёрных.

Не могла и представить, что у семейства гиацинтов такое разнообразие — каталог Pantone и рядом не стоял с тем буйством красок цветущих кустиков, что так равномерно расположились по всем горизонтальным поверхностям номера.

И это был не главный сюрприз Ташкента.

По сложившейся в Бухаре и Самарканде традиции, я уже ждала в номере отеля этот прелестный комплимент от мужа подруги и, конечно же, предвкушала его.

Но в этот раз все было иначе!

Как будто кто-то залез мне в мозг, провел аудит всех новых нейронных связей, выросших за время путешествия, проанализировал их на прочность, на значимость, на креативность и дал ответ на вопрос, который эти дни чаще всего приходил мне в голову.

Даже не вопрос, а сожаление, всплывающее каждый раз, когда я думала об обреченной краткости существования этой красоты в букетах.

А если честно, меня прям раздирало: с одной стороны прелесть-прелесть, романтика, розовые единороги и все такое. С другой, я знала, что завтра улечу в другой город, а цветочки окажутся на помойке.

И видимо так часто и так громко я об этом думала (а еще, возможно, и вздыхала при этом), что вселенная услышала и — таа-дааАааам! — ответила!

Эти цветы в моем номере — все они были не срезанные и в букетах, а живые и росли в горшках!

— Смотри, Яська, каждый цветочек — в своем маленьком горшочке! — я взахлеб изливала на подругу эмоции, тыкала пальчиком в каждый из десятков гиацинтов, подносила камеру телефона к колокольчатым соцветиям, перетаскивала их к окну, для пущей наглядности всех оттенков.

Целых пятнадцать минут у Яси не было ни одного шанса вставить хоть слово.

— И они — живые! Я даже с утра, как проснулась, сразу их полила, — я все еще не в состоянии была заткнуться, а продолжала один за другим записывать уже *цатый “кружочек” ей в телеграм: сначала на общих планах все цветовое многообразие гиацинтов, потом крупно, со всеми деталями продемонстрировала — какие классные горшки и как цветочкам в них хорошо.

Затем были кружочки где я, в духе Маленького Принца, долго рассуждала о нашей ответственности за Планету.

— Ты, конечно спасай цветочки — ну кто ж еще, если не ты! Но и помни, зачем ты отправилась в путешествие — в какой-то момент подруге все таки удалось меня перебить и сразу ультимативным тоном, как только она умеет, начала перепрограммировать мое поведение.

— Отдохнуть, сменить обстановку и набраться новых впечатлений. И у тебя остался один день — Яся раздала последние указания по видеосвязи и зеленый огонек возле ее аккаунта пропал. Отключилась.

Ну, ничего, на завтраке меня ждут еще одни свободные уши.

— Сейчас мы начнем с того, что попробуем их пристроить — они в горшках, а значит могут еще долго цвести и кого-то радовать! А, вероятно, их можно пересадить? Например — в клумбу?

Я успеваю одновременно уплетать плов (Да-да, плов мы здесь едим три раза в день — на завтрак, на обед и на ужин И — нет! Не надоел!) и рассказывать Марго о своих планах по поиску хороших, честных, а главное — заботливых рук для наших гиацинтов.

— Есть встречное предложение — Марго, прервавшись на половине фразы, утопила хрустящий бочок тандырной лепешки в свежайшую сладко-кислую нежность сюзьмы, ловко подхватила ее “с горочкой” и не обронив ни чуточки по дороге в рот с наслаждением жмурится, уминая и запивая сладким и ароматным “байским” чаем.

Я открываю было рот, чтобы продолжить, но она выставляет передо мной задранный к небу указательный палец, что, видимо, означает — “молчи, ща проглочу и договорю!”.

Ну мне не трудно и подождать — я пловом занята.

— И оно очень простое, но — поверь — самое эффективное — продолжила уверенно свою мысль Марго.

— Мы делегируем право пристроить наши гиацинты моим мальчикам — сюзьма закончилась и теперь моя спутница пьет чай с накануне сваренным абрикосовым вареньем — а сами не будем менять наши планы, а то ничего не успеем.

— Мальчикам? Твоим мальчикам? — я настолько изумлена таким поворотом, что на время перестаю есть плов

— Думаешь не справятся?

— А кто они — твои мальчики?

— Ну с одним-то ты уже знакома — муж мой любимый. А второй тоже любимый. Сынок, радость мамина.

Оказывается, что мальчики ее в Ташкент раньше нас прилетели и пока мы любовались древностями и удивлялись красотам Бухары и Самарканда, решали здесь свои бизнес-дела.

А теперь они в полном нашем распоряжении и даже, по уверениям Марго, будут счастливы, что мы им дадим это задание.

— А вот и они, с переговоров вернулись — взгляд подруги становится светлым-светлым, в голосе появляются нежные журчащие интонации и она будто скинула лет десять с плеч. А то и двадцать.

Я рада, что сейчас могу лично рассказать ее мужу, сколько светлых мгновений дарит мне его внимание.

Разворачиваюсь туда, куда сейчас смотрит подруга.

Ее муж шагает уверенно и легко и видно всем — что он спешит к своей женщине.

А рядом с ним также стремительно и радостно к той же самой женщине идет мужчина, которого я собираюсь не просто забыть, а игнорировать.

А его имя уже вычеркнула из всех своих контактов и планов.

Такими сценами часто встречаются в дешевых комедиях.

Это когда тупые в анамнезе и антипатичные друг другу герои внезапно встречаются там, где никто и не догадывается даже, что они знакомы.

Первые секунды они пялятся друг на друга, затем открывают и закрывают рты, как… не буду обижать бедных выброшенных на лед рыб — в общем, они открывают и закрывают рты, как тупые герои дешевых комедий!

А потом оба начинают нести чушь со скоростью тьмы (которая, как известно, равна скорости света в вакууме и даже выше).

А потом оба начинают врать.

Чтобы не опускаться до такой ситуации, я просто ее не допускаю.

Вскакиваю со стула и со словами — “Божечки-кошечки, я кажется забыла выключить утюг” — бегу из ресторана.

И только чувствую как глаза василькового цвета прожигают мне по центру спины маленькую дырочку. Аккурат, между лопатками.

Штошшш, Леся, снова в бега? Не надоело? Давай, придумай-ка что-нибудь по-веселее!.. — очень вовремя проснулся мой дух бормотания.

Тут же разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, прям возле ресепшена, бегом возвращаюсь к чудесному семейству и за пять метров до них начинаю навязывать свою информационную повестку.