Особенно сейчас, когда почувствовала его злость. А еще то, что она опять приправлена комичностью самой ситуации.

Уходят оба — быстро, неслышно, прикрыв за собой дверь.

Прислоняюсь к стене, потому что меня начинает мелко потряхивать от смеха. Ноги подгибаются, я медленно сползаю и продолжаю хохотать уже сидя на полу, а потом вспоминаю все, что произошло за последние полчаса.

Перед глазами Петр — его эмоции, его реакции, поведение, слова.

Какой решительный вид у него был на пороге. Вид человека, который пришел расставить все точки над i. И я готова была его выслушать.

Если честно, покоя не дает мысль, что Петр как-то связан со сливом моего видео в сеть. И если он разобрался в ситуации, я хочу знать подробности.

Как он потом был удивлен моим цветником в номере, сначала растерялся, но быстро сориентировался и начал действовать. А я сочувствовала, что неловко ему, такому большому, было двигаться в ограниченном пространстве, и была благодарна, видя как бережно он относился к каждому цветку, стараясь их не повредить.

А когда прекрасные создания в синих комбинезонах эвакуировали гиацинты, я несколько раз перехватила на себе его недовольный взгляд: очень уж не нравилось ему такое количество тестостерона вокруг меня

И как он уходил — уже без злости, но с эмоцией, которую я до сих пор не могу прочитать.

Он опять ушел — чтобы не возвращаться?

Я не ответила ему “оставайся”…

Но разве могло быть по другому?

Стук в дверь.

И я снова сначала дернулась к балкону.

— Дамы и Господа! Наш самолет приземлился в городе Калининград. Температура за бортом…

Командир корабля прощается и его слова — это сигнал для нетерпеливых пассажиров. Начинается суета — все в режиме ожидания. И еще оставаясь в салоне — между небом и землей — погружаются в свои земные дела.

Мой трудоголик-телефон сигнализирует о том, что за полтора часа в режиме “самолет”пришло много сообщений в разные чаты. Среди них — важные и прям жизненно необходимые.

Например, если Ямпольский сейчас напишет, что по квартире он сумел договориться, то прямо из аэропорта я поеду домой. И это значит, что мне есть где жить.

Если нет — надо по дороге бронировать гостиницу. Новую.

Потому что, как бы я не прониклась харизмой Марго, сейчас не вижу возможности постоянно находиться с ней неподалеку. И это автоматически значит — видеться с Петром. Исключено!

Она, видимо, тоже что-то чувствовала (или знала) и дала мне возможность провести последний день в Ташкенте одной.

Передала через консьержа билет на экскурсию по городу на двухэтажном автобусе — это как раз был он — стучался ко мне в номер, а я напридумала невесть чего, сидела возле балкона и не хотела никому открывать. Пришлось ему перезванивать с ресепшена.

Ответным жестом отправила Марго бутылку Sultan Porto 2016 года с виноградным листом на этикетке, как раз во время экскурсии прикупила в местном винном магазине.

Тоже через консьержа.

И так и улетела не повидавши.

Пока самолет рулит к трапу, листаю вкладки: Ямпольский молчит, Яська пишет, что ждет меня, а в корпоративных чатах уже просто засада — тонна сообщений, и все меня тегают.

Вызываю такси.

От бывшего не спасает даже то, что он давно и навсегда был отправлен в черный список.

Олег подхватывает мой чемодан, когда я выхожу в зал прилета.

— Я привез тебе ключи от квартиры — спрятанные за черными очками глаза, максимально нейтральная интонация, дистанция как при локдауне — 3 метра.

— Давай сюда — не смотрю на него, просто останавливаюсь и протягиваю руку за ключами.

Но блондин меня не слышит — он и чемодан уже далеко впереди, идут вдвоем рука об ручку к машине на стоянке.

— Штошшш… Не велика потеря — чемодан. На обломках семейной жизни и не то теряли…

Иду в другую сторону, сажусь в такси, сорок минут и я у подруги.

— Магнитики, ташкентский плов в консервной банке и тандырные лепешки — в плену у бывшего вместе с чемоданом. Принимай меня без подарков — скинула конверсы и иду сразу на кухню.

Мы тут размещаемся надолго, поэтому — с удобствами и вкусностями.

— То есть, семья закончилась, а привычка встречать тебя в аэропорту осталась? — подытоживает Яська, когда я ей рассказываю подробности встречи с Олегом.

— Ммммм… ну, кстати, о привычках — делаю сразу два глотка венгерского игристого, откусываю клубнику — ароматную, алую и размером с кулак — и выдыхаю расслабленно все свои заботы.

— Хочешь что-то поменять?

— Психолога недавно слушала. Он считает, что крепкие отношения — это когда сбившиеся в пару люди удачно удовлетворяют потребности друг друга. Чем больше и качественнее закрыто потребностей, тем счастливее они в браке. И к этому привыкаешь.

— Хм… — Яська кивает, немного подумав, соглашается и продолжает наслаждаться волшебными пузыриками. А я продолжаю свою теорию.

— И когда люди расстаются, они начинают страдать не из-за того, что они не вместе. А по факту, из-за того, что не хотят отказываться от своих потребностей, то есть — привычки. Ведь если партнер уйдет, она останется неудовлетворенной.

— Она? Или ты? — Яся доливает вина в бокалы и подсыпает в вазу клубнику.

— Она? — фыркаю и, одновременно, посмеиваюсь — Потребность!

— А я представила, что она — Новая Бывшая — останется неудовлетворенной. Это было бы правильно! — подруга злобно хихикает и тянется к моему бокалу — Дзынь! Давай за это выпьем!

Выпиваем до дна и я достаю еще бутылку.

— А теперь, внимание, рецепт счастливого развода!

— Помедленнее, пожалуйста, я записываю…

— Чтобы все это мне пережить — я не про юридические вопросы, там у Ямпольского все схвачено, а про мою несчастную женскую судьбу — я должна подготовиться.

Эта идея мне самой кажется гениальной, ну а подруга — всегда за любой кипишь.

— Смотри: надо составить список потребностей, которые закрывал мне Олег, потом повычеркивать все неактуальные, а для тех потребностей, от которых я не готова отказываться, найти другие способы удовольст…. тьху! удовлетворения!

Ну, гениально же!

Завершили список мы далеко заполночь.

После долгих дискуссий и еще одной бутылки игристого список был составлен, улучшен и сокращен.

Всего осталось три потребности и на первом месте — от чего я нивкакую не хочу отказываться — это то, как мой стриженый блондин умел в любой ситуации давать уверенность, что я любима.

И, как оказалось, для этого ему достаточно было меня позвать:

— Лесёёё-ооо-ныыы-шшшш…

Смотрю на Яську.

— Эт ты, что ли, меня зовешь?

— Ты, серьезно, хочешь, чтобы я начала удовлетворять твою потребность быть любимой? — подруга грозит мне пальцем и продолжает размышлять.

— Вот так, по-дружески, теперь всегда буду тебя звать — набирает больше воздуха и, как нас учили на речевых тренингах, на опоре, низким хриплым шёпотом — Лесёёё-ооо-ныыы-шшшш… Думаешь, сработает?

— Ох, Ясь, я не об этом — тсс… слышишь? — мы вместе на пару мгновений замираем, а потом обгоняя друг друга спешим к окну.

Там — во дворе — стоит Олег с моим чемоданом и очевидно, что уезжать пока не собирается.

Минут десять мы молча из-за шторы рассматриваем силуэт бывшего. Он расположился на газоне за припаркованными машинами.

— Давно стоит, сердешный… — Яся не выдержала и прокомментировала первая.

— Думаешь? — недоверчиво переспрашиваю.

— Вижу! Травы сколько вытоптал… — приглядываюсь, так и есть — ох и не стоялось ему на одном месте!

— И все — зря! — выношу свой вердикт.

— Думаешь? — теперь недоверие в вопросе подруги.

— Без шанса! — действительно, какие еще могут быть варианты — И я все, спать!

Бокалы — в мойку, клубничные хвостики — в мусор, меня — в кровать.

Чувствую, как легкость бытия, подаренная волшебными пузыриками, постепенно сходит на нет.