— А теперь иди и докажи, что я не ошибся, — рыкнул он напоследок, выставив нас из кабинета.

Я пошел за ликвидатором, и я чувствовал, как во мне растет страх и неуверенность. Я был агентом Куси, и я должен был доказать, что я достоин этой чести.

— Не волнуйся, — сказал ликвидатор, заметив мою реакцию. — Ты справишься.

— Надеюсь, — ответил я.

Мы вышли из кабинета Виктора, и я почувствовал, как на меня падает вся тяжесть ответственности. Что ж, взрослая жизнь она такая, но к ответственности мне не привыкать. Да и что они мне сделают? Опять посадят? Попытаются убить? Так что нечего бояться! И вообще, страх — это малая смерть, а я не хочу умирать! Пусть даже и так. Поэтому... Ликвидатор, улыбнитесь, ведь улыбка — флаг дома твоего...

И дым отечества так сладок...

***

Дым от сигареты Ликвидатора висел в воздухе, плотный и тяжелый, как туман над кладбищем. Он клубился, заволакивая его фигуру в мрачную пелену. Её тень, вытянувшаяся от единственного тусклого источника света, ползла по стенам, отбрасывая зловещие узоры по штукатурке, словно сама смерть игралась с тенями. Ликвидатор, угрюмый, как гробовая тишина, вдыхал дым глубоко, с наслаждением, как будто он не просто курил, а впитывал в себя всю горечь и безысходность этого мира.

Я стоял в тени, прислонившись к столу со ржавыми ножками. На нем, как насмешка судьбы, стоял пустой стакан, блестящий в полумраке, словно говоривший, что «стакан» не полон наполовину, а полностью пуст. Мой взгляд, будто приклеенный, притягивали кольца дыма, которые плавали в воздухе, то рассыпаясь в тысячи искр, то кружась, будто в каком-то мрачном танце. Каждый их взмах был отзвуком какой-то тайны, упрятанной в глубине этого темного мира. И именно их движение заставляло меня жадно глотать воздух, пытаясь поймать вкус этой тайны, ускользающей от меня.

— Хочешь? — тоном змея искусителя спросил Ликвидатор, глаза его, спрятанные за клубами дыма, сверкали в полумраке. Он кивнул по-змеиному головой в сторону пачки сигарет, лежащей на столе.

Я колебался. Ибо оказался в ловушке. С одной стороны, я не хотел поддаваться этой дурной привычке, с другой… В глазах Ликвидатора я увидел молчаливую угрозу. Ну и, в конце концов, нужно было влиться в коллектив или попытаться это сделать. А то за сегодня я уже говорил ему слишком уж много раз «нет». Обидится ещё? Ну и мне интересно, что они находят в такой гадости? Бессмысленный пафос, да и только. Но, с другой стороны, тон этого искусителя не даёт мне покоя. Впрочем, поступаться принципами?

— Нет.

Ликвидатор улыбнулся. Но она была не дружелюбной, а горькой, как запах сгоревшей резины. Он достал из пачки сигарету, ловким движением взял зажигалку и поджег ее. Пламя зажгло сигарету, и из нее пополз еще один клубок дыма. Вновь затянулся и показательно выпустил облако дыма мне в лицо. Смог, щекотал горло, и у меня невольно потекли слёзы.

— Всему свое время, — молвил он.

Я посмотрел на него, стараясь прочитать его мысли. Он сделал еще одну затяжку, и дым вырвался из его ноздрей, словно пар из преисподней.

— Да, — согласился я. — Всему свое время. — И я вновь задумался о том, какого чёрта я забыл среди «них»?

Дым от сигареты Ликвидатора клубился вокруг него, как тень от призрака. Он сидел на краю подоконника, свесив ноги в бездну, и смотрел вниз, на застывшую, как после дождя, городскую площадь. Внизу, внизу все было такое же серое, унылое, как и всегда. Однако стоит сделать пару шагов от этого здания, город вновь заиграет красками. Магия, да и только. Не так ли? Именно поэтому мне хотелось покинуть это место как можно скорее. Ведь за стенами этой «тюрьмы» был целый мир, и он ждал меня! Самонадеянно? Да и шут с ним! Ибо только смелым покоряются моря...

— Соскучился по Ви, малец? — спросил Ликвидатор, не оборачиваясь. Его голос был низким, хриплым, будто зажёванный старинный граммофон. — А то такие вздохи, и поверь моему опыту, что не стоит оно того. Полезь только в тот «садок» на столь сладкий медок, и тут же секатором всё лишнее отстригут. — Он вновь затянулся, выпуская облако дыма в никуда.

Он не смотрел на меня. Но при этом казалось, что он видел сквозь меня, в саму суть моих мыслей. И мне, по правде сказать, стало не по себе. Я не любил, когда кто-то так легко мог заглянуть в мою душу.

— Да не малец я! — возмущаюсь уже на чистом автомате. — И не о том мои думы, старче...

— Старче, значит? — ликвидатор лишь укоризненно покачал головой. Его губы, сжатые в тонкую полоску, вытянулись в зловещую улыбку, словно оскал хищника, уловившего запах своей жертвы. — Добро, салабон. — Он спокойно кивнул и потушил сигарету об чугунную урну в архаичном стиле.

Он поднялся, сверкая в полумраке стеклами очков велосипедов, что были нагло им экспроприированы прямо со стола горячо любимого шефа. Его фигура выглядела громадной и непроницаемой. Я чувствовал, что за ним следует тень неизбежности, и она прижимала меня к земле своей холодной ладонью. Я молча смотрел, как он отходит в сторону, оставляя меня одного в этой тишине, с моими вздохами, с моими неизбежными мыслями.

Я взглянул на урну, где только что горела сигарета Ликвидатора. Ее дымок еще висел в воздухе, но вскоре растворился в темноте, как и всякая надежда.

— Нужно тебя приодеть, а то не солидно выглядишь, а стиль для нашей работы — это всё! Ибо посрамить ведомство смерти подобно. — Он философски поднял палец вверх, обернувшись ко мне.

Его взгляд был проницательным, и он просто так не говорил ничего. Я чувствовал, что за этой фразой скрывается какой-то смысл, но я не мог его разобрать. Я только чувствовал неловкость от своей одежды. Мои лохмотья давно пришли в негодность, и я сам удивлялся, как я в них еще держался и даже выходил в люди без какого-либо страха.

Лохмотья, которые когда-то были моей гордостью, теперь висели на мне, как одежда пугала, оставшаяся от какого-то давнего кошмара. Рваные штаны, заштопанные бог знает сколько раз, торчали во все стороны, как бородавки на старом дереве. Рубашка, когда-то белая, а теперь пожелтевшая и покрытая пятнами, издавала странный запах сырости и немытого тела. Я отвернулся от Ликвидатора, почувствовав, как краснею от стыда.

А ведь я не всегда был таким. И буквально ещё вчера носил хорошие костюмы и блестящие туфли. Но все это осталось в прошлом. Жизнь забрала у меня все, что было дорого и ценно. И остались только эти лохмотья, которые напоминали мне о моих потерях и о том, что я больше не такой, как раньше.

Я вздохнул и почувствовал, как пересохло в горле. Я ощущал себя обречённым, запертым в этой жалкой одежде, в этой жизни, которая уже не принадлежала мне. Я был словно призрак, блуждающий по улицам города, где никто не обращал бы на меня внимания.

И вот теперь Ликвидатор говорит о стиле.

— Тогда почему я все еще хожу в лохмотьях? — искренне недоумеваю в ответ.

Ликвидатор вздохнул, поглядывая на свои начищенные берцы.

— Недоработка, Ви, да и кто знает, что наша фурия сразу потащит тебя в лавку оборотня? — он укоризненно покачал головой.

— У нас есть свои правила. Не все могут носить дорогую одежду. И не все могут позволить себе быть модными. Но стиль — это не всегда о дорогих вещах. Стиль — это о том, как ты себя представляешь, а затем и позиционируешь в обществе.

Он выпрямился, и его взгляд вновь стал проницательным.

— Понимаешь, что я имею в виду? — спросил он, улыбаясь еще более горькой улыбкой. — Мы — тени, мы — призраки. И мы должны выглядеть соответственно.

Я не знал, что ему ответить. И чувствовал себя в нелепой ловушке. С одной стороны, я не хотел соглашаться с ним, но с другой — он был прав. И я чувствовал себя каким-то несчастным бедолагой, у которого за душой нет ни гроша даже, чтобы почистить лохмотья.

— Хорошо, — сказал я, отводя взгляд и признавая поражение.

Ликвидатор хитро прищурился, и в его глазах засверкал озорной огонек. Он сделал несколько шагов вперед, словно хищник, готовый наброситься на свою жертву.