Старик вздохнул и, покачивая головой.

— Почему? — спросила Вика, её глаза заблестели от интереса.

Старик посмотрел на меня и в его взгляде я прочитал предупреждение. Он замолчал на несколько секунд, а потом прошептал:

— Эти вещи не для вас. Но так и быть.

— Что? — спросила Вика, но старик уже отвернулся и пошел вглубь магазина.

Он двигался медленно, как будто каждая его кость была из железа, а каждое движение давалось с огромным усилием. Словно в его теле жила не жизнь, а тяжесть прошлого, от которой он не мог избавиться. Мы с Викой переглянулись. Её улыбка исчезла, на ее лице появилось выражение осторожного интереса. Она понимала, что мы попали в место, где у всего есть своя цена.

Старик остановился перед темным шкафом, обитым темным деревом, и отворил его тяжелыми деревянными дверями. Из шкафа пахло затхлой сыростью и какой-то неприятной сладостью. Старик достал из шкафа тяжелую черную шинель, пошитую из грубого сукна. Она была испещрена непонятными узорами, и от нее веяло холодом, словно она была пропитана страхом и смертью. Шов на шинели был разорван, и из него торчала темная подкладка.

— Она сделана из самой лучшей кожи, — пробормотал он, разворачивая ее, — пошита для генерала... генерала, который умер в ней во время последней битвы.

— Генерала? — Вика подошла ближе, осматривая шинель. — Она интересная.

— Она старая, — добавил старик, — и у нее есть история.

Вика посмотрела на меня, и я увидел, как её глаза сузились. Она быстро схватила удостоверение ликвидатора из своей сумки и показала его старику.

— То, что нужно, — сказала она холодным голосом. — И ты не должен продавать проклятые вещи.

Старик отшатнулся, опустив шинель на пол. Его глаза расширились от страха.

— Я... Я не знал, — прошептал он. — Я не знал, что вы из министерства по магической ликвидации.

— Это что-то меняет? — холодно осведомилась Вика.

— Никак нет, госпожа Витория фон Бергрин, — произнёс он, читая удостоверение.

— Поздно, Освальд, поздно, — притворно ласково молвила Бергрин. Её голос был спокойным, но в нем звучала угроза, словно она уже видела смерть старика и радовалась ей.

Старик тут же дёрнулся от её тона и отступил на два шага назад. Его руки сжались в кулаки, а глаза наполнились диким страхом. Он отступал, словно от огня, но некуда было убежать.

— Я... Я не знал, — прошептал он. — Я не знал, кто вы такие.

— Не знал, Освальд? — Бергрин улыбнулась, и ее улыбка была холодной, как ледяной ветер. — Ты должен был действовать по закону!

Старик схватился за грудь, словно ему не хватало воздуха. Он задыхался, его лицо покраснело, и я увидел, как по его шее ползут темные вены.

— Поздно, Освальд, поздно, — повторила Бергрин, и ее голос стал еще более холодным. — Ты не сможешь убежать от своей судьбы.

В этот момент старика в дрожь пробрала, и он начал стремительно обращаться в оборотня. Его кожа стала темной и шершавой, его пальцы превратились в когти, а на голове выросли острые уши. Он разорвал на себе одежду, и перед нами стоял человекоподобный волк, что во всю мощь своих легких оглушительно завыл, выбивая тем самым все стекла в здании.

Звук его воя был жестоким, и он пронизывал до костей. Он был полон ярости и безумия, и я почувствовал, как в моих жилах пробегает холод.

— Вика, бежим! — крикнул я, и мы с ней бросились бежать из магазина.

— Да стой ты! — осадила она. — У тебя же есть серебряное оружие? — Вика сделала шаг вперед, и я увидел, как ее глаза заблестели от холодного огня. Она была готова к бою, и ее уверенность передалась и мне.

Я неуверенно кивнул, и правда вспоминая о шашке деда.

— Так заруби эту псину и будь хорошим мальчиком! — властно молвила Витория, указав ноготком на оборотня, несущегося на нас.

Её голос был холодным и резким, как удар кнута. Она не просила, а приказывала, и я понял, что она права. В этой ситуации не было места для сомнений.

Я снова кивнул и сделал шаг вперёд. Пламя с моих рук тут же сорвалось, создавая небольшой взрыв и слегка дезориентируя тёмную тварь. Она замедлила бег, оглядываясь вокруг и рыча от боли и ярости.

Миг, и я выхватил шашку, отполированную до блеска и «переданную» мне дедом в наследство. Она была тяжелой и холодной, но в то же время она была и моей защитой, и моей надеждой.

Я сблизился с оборотнем и начал наносить ему удары по сухожилиям. Ловко уклонялся от его зубов и когтей, стараясь не попасть под его мощные лапы. Он был быстрый и сильный, но я был ловким и быстрым сам.

И пытался минимизировать урон по старику, который все еще был в образе оборотня. Я не хотел убивать его, хотел взять его по возможности живьем. Он был жертвой проклятия, а не злодеем.

— Хорош! — крикнула Вика. — Ты отлично справляешься.

Я еще раз уклонился от удара оборотня и нанес ему сильный удар по лапе. Он заорал от боли и отшатнулся. Я видел, как его глаза наполнились ненавистью, но я не сдавался. Я знал, что должен закончить это.

— Всё должно быть по закону, — прошептал я. — Пусть суд решит его судьбу.

Я уже готовился нанести ему последний удар, когда увидел, как Вика подняла руку. Она сделала это так быстро, что я не успел среагировать. Её рука была уже в воздухе, и на ее ладони зажегся яркий свет божественной магии.

Это было не просто пламя, а что-то более мощное, более чистое. Словно сам свет небес сошел на землю, чтобы очистить ее от тьмы. Секунда, и светоносное пламя окутывает фигуру тёмной твари. Это было мгновенное и яркое сияние, от которого слезились глаза. Я прикрыл лицо рукой, и когда пламя угасло, то перед нами снова был человек.

Старик, одетый в лохмотья, оставшиеся от его одежды, и дрожащий от страха, сидел на дороге и нервно сучил ногой, пытаясь встать, но его тело не слушалось. Он был ослаблен и измучен, но он был в своей человеческой форме.

— Всё кончено! — сказала Вика, ее голос был спокойным, и в нем не было ни капли злости. — А теперь пусть всё будет по закону.

Девушка почему-то согласилась со мной. Или, может, она и правда поддерживала данную позицию.

Она подняла свой взор, и ее глаза смотрели на меня с нескрываемым уважением.

— Ты хорошо поработал, малец, — сказала она, и я увидел, как ее губы тронула улыбка. — И действовал как настоящий ликвидатор.

— Я просто делал свою работу, — ответил я, и я чувствовал, как во мне растет гордость, возможно, эта работа не так уж и плоха, как я думал вначале. — Я не хотел убивать его.

— Я знаю, — сказала Вика, и она подошла ближе к старику. — Но он должен быть наказан за свои противоправные действия и нападение на сотрудника.

Она посмотрела на меня, и я понял, что она имеет в виду. Она хотела, чтобы я был тем, кто отправит его в тюрьму.

— Я не знаю, Вика, — ответил я. — Я не могу решать его судьбу.

— Не можешь? — она приподняла бровь, и я увидел, как ее глаза заблестели от нескрываемого интереса. — Тогда кто может? Он сам? Присяжные? Или, быть может, артефактная книга с заключённым в неё демоном? Пускай всё будет по закону. — более строго припечатала меня словом мисс Бергрин.

Я опустил глаза. Я не мог ответить на этот вопрос. Я знал, что она права. Старик должен быть наказан, но я не мог приговорить его к тюрьме.

— Я попрошу тебя об одной услуге, — продолжила Вика, и ее голос был мягким и убедительным. — Ты отведешь его в тюрьму? Я позабочусь о том, чтобы его судили по закону. И без отягощающих последствий. Но помни одно. Он темная тварь и продавал простым людям проклятые артефакты!

Я вздохнул, но я не хотел этого делать, но я понимал, что у меня нет выбора. Да и в конце концов, Ви была права.

— Хорошо, — сказал я. — Я отведу его.

Вика улыбнулась. Её улыбка была искренней и доброжелательной.

— Спасибо, — сказала она. — А я пока подберу тебе вещи. Не пропадать же добру? — она усмехнулась ещё более ехидно, чем обычно.

Она подняла руку, и я почувствовал, как тепло ее магии проникает в мою душу и наполняет силой.