Бренна

Я прислонилась к двери, борясь с желанием снова выбежать на улицу и сказать ему, что я была дурой. Я поступила именно так, как он сказал, я пытаюсь использовать свои прошлые проблемы с Люком против него, и это несправедливо. Но его задние фары давно исчезли, и что-то глубоко внутри меня говорит, что нельзя игнорировать то, что я чувствую.

В комнату заходит Мелани.

— Ты плачешь? Все в порядке?

Я качаю головой и пытаюсь улыбнуться.

— Все хорошо. Джейкоб должен уехать в Калифорнию, и это просто… застало меня врасплох.

— Он пропустит завтрашний день?

Я пожимаю плечами.

— Он постарается вернуться.

Она подходит и крепко обнимает меня.

— О, мама. Мне так жаль.

— Я все испортила, Мел. Я заставила его чувствовать себя еще хуже, потому что я… Я просто не могла остановить себя, чтобы не уйти в прошлое.

Ее рука гладит меня по спине.

— Ты была расстроена. Поговори с ним.

Я отпускаю ее, глубоко вдыхая и пытаясь сдержать слезы.

— Думаю, нам обоим нужно время, чтобы остыть.

— Это то, что ты бы сказала одному из своих пациентов?

— Нет.

— Тогда почему ты это делаешь?

Потому что гораздо проще давать советы, чем принимать их. Потому что я с ужасом думаю о том, что будет дальше. Ему было так больно, а я так с ним поступила. Я причинила боль человеку, который бескорыстен до глубины души, который пожертвовал своим временем, чтобы сделать счастливыми других, и который научил меня снова любить. Я оттолкнула его, потому что испугалась.

Потому что я боюсь.

— Иногда, даже если мы знаем, как нам следует поступить, мы выбираем неправильный путь из-за страха. В глубине души я знаю, что отпустить его вот так — это неправильно, но я боюсь. Если мы зайдем слишком далеко, и он выберет что-то или кого-то, а не меня, это будет слишком тяжело.

Мелани пожимает плечами, и я вижу, что она расстроена.

— Я думаю, что поступать правильно, даже если это страшно, всегда лучший выбор.

Я чувствую себя несостоявшейся матерью и профессионалом. Если бы я была на месте своей пациентки, я бы сказала то же самое. Я бы сказала себе, что позволяю страху управлять моей жизнью и что несправедливо использовать мои проблемы против человека, которого я люблю. И все же я сделала это. Я вернулась в прошлое, слушая, как Люк говорит, что ему нужно работать, вместо того чтобы в настоящем слушать, как Джейкоб говорит мне, что он старается.

— Ты права. Мне нужно это исправить.

Мелани энергично кивает. У нее звонит телефон, и она улыбается.

— Я поговорю с Дженнифер, пока ты будешь все исправлять.

Я хватаю телефон и звоню ему, но звонок сразу переходит на голосовую почту.

— Джейкоб, это я, пожалуйста, позвони мне. Нам нужно поговорить.

Теперь мне остается только надеяться, что он простит меня.

***

— Он позвонит, Бренна, — говорит Сибил, закидывая в рот попкорн.

— Прошло почти пятнадцать часов.

— Не то, чтобы ты считала или что-то в этом роде.

Я сужаю глаза.

— Правда? Ты не помогаешь.

— Слушай, мне жаль, что ты и твой безумно сексуальный парень поссорились и ты впервые в жизни решила поступить иррационально. Честно говоря, о чем, черт возьми, ты думала?

Я вздохнула.

— Я не думала.

— Ладно. Это было так на тебя не похоже. Даже когда Люк тебя расстраивал, ты так себя не вела. Ты была слишком понимающей.

— Может, поэтому я не смогла сделать это с Джейкобом.

— Или тебе комфортно с ним так, как никогда не было с Люком.

Я думаю об этом и о том, что это значит.

— Я не буду чувствовать себя комфортно, если он не позвонит мне.

— Может, ему нужно время, чтобы понять, как справиться с твоей сумасшедшей задницей. Папа всегда говорил…

— Не сегодня, Сиб. Пожалуйста. Я не вынесу мудрости твоего отца.

Она откидывается назад и качает головой.

— Тебе, подруга, сейчас пригодилась бы вся мудрость мира. Будучи экспертом в том, как устроены люди, ты, конечно, облажалась.

И подумать только, я позвонила ей, потому что мне нужна была поддержка. Всю ночь я ждала звонка или сообщения от Джейкоба. Я боролась с желанием позвонить снова, но не хотела показаться отчаявшейся, которой я была и остаюсь. Я была неправа и глупа, и я надеюсь, что он даст мне шанс извиниться.

— Я верю, что он поймет.

Сибил снова садится, ее лицо становится серьезным.

— Я знаю, что тебе больно, но он сказал, что будет сниматься весь день, может, он выключил телефон и не включал его, чтобы сосредоточиться. Я не уверена, что у актеров нет странных ритуалов, может, это его.

— А может, он решил, что я дура и должна сидеть со своей ненавистью к самой себе.

— Сахарок, ты ни черта не знаешь о том, что он думает. Никто из нас не знает.

Я вздыхаю.

— Как я все так испортила?

— Потому что Люк, при всех своих замечательных качествах, не ставил тебя и детей выше своей работы. Даже когда у него был выбор, и ты просила его уйти из армии, он этого не сделал. Ты просила его не идти добровольцем на службу, а он пошел. Ты умоляла его взять отпуск, когда ты болела, а он не брал. Да, во всех этих случаях было что-то крайне важное для его карьеры, но в этом-то все и дело. Он хотел быть пилотом, и ему было все равно, от чего придется отказаться, чтобы добиться этого. Мы с Реджи часто говорили об этом, потому что в этом не было смысла — и потому что я грозилась бросить его, если он попробует повторить то же самое. Ты постоянно жаловалась на это, но этого было недостаточно, чтобы он изменился.

Она всегда прекрасно понимала, как я отношусь к его карьере. Ничто не было важнее полетов. Неважно, что он женился на мне, на самом деле он был предан своей работе. Я всегда это чувствовала. Я всегда задавалась вопросом, что было бы, если бы Мелани не преподнесла нам сюрприз.

— Значит, ты думаешь, что именно это я и делала с Джейкобом?

Сибил мягко улыбается.

— Я думаю, что ты поступила так, как поступила бы любая неразумная и эмоциональная женщина. На самом деле, я даже горжусь тобой во многих отношениях.

— Что, черт возьми, это значит?

— Это значит, что ты не была идеальной, Брен. Ты не залезла глубоко в голову и не объяснила, почему твои чувства были правильными или неправильными, прежде чем реагировать. Джейкоб заставил тебя потерять себя. Он заставил тебя забыть, что люди не всегда реагируют правильно, и именно ошибки преподают нам уроки.

— Еще один папин совет? — спрашиваю я с издевательским сарказмом.

— Это пришло от тебя.

— От меня?

Она смеется.

— Да, ты идиотка. Ты сказала это однажды, и это зацепило. Мне нравятся такие фразы.

— Сиб, — говорю я, снова чувствуя грусть. — Я люблю его.

— Я знаю, сладкая. Он тоже тебя любит. Он одумается. Вот увидишь.

Я очень на это надеюсь, потому что не хочу его потерять.

Глава тридцать четвертая

Джейкоб

Я охреневаю от всего этого. Мы переснимали эту сцену четыре раза, и все равно она не подходит. Я устал, зол и не могу перестать думать о Бренне и о том, как мы расстались. В голове прокручивается ее сообщение, но я все еще не готов поговорить с ней. Насколько я знаю, она позвонила, чтобы сказать мне, что действительно чувствует то, что сказала, и, между нами, все кончено. Чтобы пережить сегодняшний день, мне нужно было собраться с мыслями, а это явно бы не помогло.

— Снято! — кричит Ноа и идет ко мне. — Джейкоб, я знаю, что тебе есть где быть, но мне нужно, чтобы ты сосредоточился, и мы смогли закончить эту сцену. Можешь дать мне одну хорошую, полную сцену?

— Да. Конечно. Мне нужно всего две минуты.

Ноа кивает и дважды машет пальцем в воздухе.

— Давайте начнем все с начала. У меня хорошее предчувствие, народ, давайте все будем на высоте, чтобы закончить до девяти.

Я открываю телефон, нависая над номером Бренны, и решаю не делать этого. Если я смогу пережить эту сцену еще раз, то позвоню.

— Ты в порядке? — спрашивает Илай Уолш, хлопая меня по спине.