— Привет, — она неуверенно машет рукой, пока я стою и смотрю на нее. — Вы…

Я наблюдаю за тем, как к ней приходит осознание.

— О. Ты Джейкоб Эрроувуд. Я… Я не думала… То есть, я просто… Да, я Бренна Аллен. Я купила дом, который принадлежал Девни. Он находится чуть дальше по дороге. Думаю, раньше там жил ее брат. Уверена, ты знаешь об этом, раз ты отсюда и все такое, и… Я заблудилась. Но в любом случае, я пришла, чтобы принести вот это, — Бренна поднимает блюдо с запеканкой. — Это для Элли, но я не уверена, где находится ее дом, так как все немного запутано…

Голос Бренны понижается, и она зажимает нижнюю губу между зубами. Я должен что-то сказать, а не стоять здесь, как гребаный идиот.

— Ладно.

Ладно?

Это лучшее, что я могу придумать. Господи, меня нужно отшлепать. Я прочищаю горло и пытаюсь снова.

— Спасибо, я уверен, она это оценит.

— Элли здесь?

— Они живут чуть дальше по дороге в ту сторону. Это третий проезд.

Бренна закрывает глаза и вздыхает.

— Мне очень жаль. Элли говорила, что это за главным домом, но я не знаю, какой из них главный.

— Это и есть главный дом.

— Теперь я вижу, — ее щеки пылают, и она наклоняет голову.

— А как же Девни? Я бы с удовольствием поздоровалась с ней… Я полагаю, это ее дом?

— Да, это было бы здорово. Уверен, она была бы рада тебя видеть, но мой брат увез ее на Сент-Люсию.

— О! Ого. Вот это да…

Я улыбаюсь, по крайней мере, надеюсь, что так и есть.

— Да, мой брат — романтик в душе. Он сделает ей предложение, а через несколько дней женится на ней.

Бренна заправляет волосы за ухо.

— Это мило.

— Или очень глупо, если она откажется, а он заплатит за то, чтобы мы все полетели туда праздновать свадьбу, которая не состоится.

Ее глубокие голубые глаза смотрят вверх, отчего у меня перехватывает дыхание.

— Люк всегда говорил, что мужчина задает этот вопрос только тогда, когда знает ответ, — смеется она. — Я надеюсь, что твой брат уверен в себе.

Я делаю шаг к ней, желая унять боль в ее глазах, но потом останавливаю себя.

— Прости. Мне жаль было слышать о Люке. Я не очень хорошо его знал. Он был на несколько лет старше меня.

Не знаю, что заставило меня объяснить это, но, по крайней мере, я говорю полными предложениями.

— Спасибо. Мы очень по нему скучаем. Всегда так странно, когда люди просят прощения, — она улыбается. — Я имею в виду… Я ценю твои слова. Просто мы живем по-новому и делаем все, что в наших силах, хотя нам его не хватает. Особенно моему сыну, Себастьяну.

Я помню это. После смерти мамы люди постоянно извинялись, но мы просто пытались жить без главного человека нашей семьи. Я чувствую себя ослом, что заговорил об этом.

— Элли упоминала, что твой сын — большой поклонник «Навигатора».

Она кивает.

— Да, он любит тебя. В фильме ты играешь супергероя, который по совместительству является пилотом истребителя, так что… Я уверена, что это тоже играет роль. Не знаю, зачем я просто объяснила, чем ты занимаешься, ведь ты и так это знаешь. В любом случае, он практически поклоняется земле, по которой ты ходишь.

Я смеюсь.

— Тогда это, должно быть, зыбкая почва.

Улыбка Бренны становится мягкой, когда она делает шаг назад.

— Я уверена, что ты достоен похвалы. В конце концов, ты готов проводить время с ребенком, которого никогда не видел. Не могу передать словами, как я тебе благодарна.

— Я потерял мать в очень раннем возрасте и слишком хорошо помню, как это было тяжело. Думаю, ее смерть во многом повлияла на всю нашу жизнь, поэтому, если у меня есть возможность помочь кому-то в похожей ситуации, я буду рад это сделать.

— Это очень мило с твоей стороны, Джейкоб. Или правильно Джейк? Я не знаю, и мне не хочется строить предположения.

— Джейкоб. Только одному человеку разрешено называть меня Джейком. Ей девять, и она манипулирует всеми своими дядями.

— Я понимаю. Похоже, девочке повезло с вами, — улыбка Бренны теплая, но создает неловкую паузу. — Ну, мне пора, но я вернусь поздно, не мог бы ты передать это Элли?

Она протягивает мне поднос с едой, и я ухмыляюсь. У меня уже есть одно блюдо.

— Я бы передал, но, понимаешь, я неделю живу в этом доме один, и если я принесу это Элли, то умру от голода.

Ее губы поджались, а грусть в глазах исчезла.

— То есть ты хочешь сказать, что эта запеканка спасет тебе жизнь, если я отдам ее тебе?

— Именно это я и хочу сказать. Я человек, нуждающийся в еде, а Элли вполне способна готовить сама.

— В таком случае, считай, что она твоя.

— Ты моя героиня, Бренна.

Ее улыбка что-то делает с моим сердцем.

— Я ценю, что ты так думаешь.

— А я ценю запеканку.

— Мне очень приятно.

Она начинает идти к своей машине, и мне так сильно хочется остановить ее, обменяться еще несколькими словами или увидеть, как светятся ее глубокие голубые глаза, что я делаю шаг вперед, чтобы последовать за ней.

— Бренна, — зову я, заставляя ее остановиться.

— Да?

— Я бы хотел встретиться с Себастьяном, когда бы ты ни решила, что это будет нормально. Я уезжаю на свадьбу Шона и Девни через два дня, но потом вернусь сюда на полгода, и у меня будет больше свободного времени, с которым я не буду знать, что делать.

Ее улыбка ошеломляет, и у меня сжимается горло.

— Ему это понравится. У него был тяжелый первый месяц в школе. Да и вообще девять месяцев были не самыми удачными, если быть до конца честной. Себастьян — милый мальчик, который пытается соответствовать тому месту, где находится, но не уверен, что ему удастся.

Я планировал сделать язвительный комментарий о том, как я его спасу, но выражение ее глаз говорит мне, что она уже не шутит. Она страдает, устала и перегружена всем, что лежит на ее плечах, и это глубокое желание сделать все лучше наполняет меня. Я должен прекратить это дерьмо. Она вдова. Вдова человека, которого я знал и уважал. Кроме того, ей не стоит связываться с холостяком из Голливуда, который не намерен переезжать сюда. Не из-за прошлого или потому, что я не похож на своих братьев-идиотов, для которых жизнь на ферме была привлекательнее, чем в городе, а потому, что моей жизни здесь не существует. Ничто на свете не заставит меня остаться.

Поэтому я одариваю ее своей фирменной улыбкой.

— Надеюсь, у нас все получится.

— Я тоже на это надеюсь.

Глава третья

Бренна

— Итак, ты встретила его и ничего не почувствовала? — спрашивает Сибил с экрана, откидывая в сторону свои длинные светлые волосы.

Ненавижу, когда она требует, чтобы все наши звонки были по видеосвязи. Очень неудобно не иметь возможности скрыть свое лицо.

— Что это значит?

Она смеется.

— Я имею в виду, что этот мужчина так же красив вживую, как и по телевизору, дорогая? Ты же не можешь сказать, что не видела.

— Конечно. Наверное. Он не уродлив, если ты об этом спрашиваешь.

Я сдерживаю улыбку, когда думаю о нем. За те несколько минут, что я провела с ним, он заставил меня почувствовать то, чего я не испытывала уже давно. Мои щеки пылали теплом, как будто мне снова шестнадцать. Я странно нервничала, но в то же время испытывала головокружение от того, как он смотрел на меня — как на женщину. Женщину, а не вдову, которая потеряла мужа в ужасной авиакатастрофе. Мне стоило огромных усилий сесть в машину и не остаться, не заговорить, не насладиться вниманием. Даже несмотря на то, что волна вины была настолько глубокой, что почти утопила меня. Слишком рано думать о другом мужчине, даже если бы это было всего лишь влечение. Мне кажется, что я предаю Люка, и это глупо, но я ничего не могу с собой поделать. В тот вечер я не переставала плакать, глядя на наши с Люком фотографии, прокручивая его аккаунт на Facebook и видя снимки, на которых он и его друзья улыбаются, мне стало противно от того, что я думала о другом мужчине. Психолог во мне бушевал из-за чувств, которые, как я знала, были нелепыми. Если бы передо мной сидел клиент, я бы сказал ему, что чувства — это всего лишь чувства, и иногда они нам нужны. Это напоминание о том, что жизнь продолжается, люди идут вперед. И все же мне хотелось дать себе пощечину.