Боже мой, почему это так жутко выглядит?

– Меня тошнит кровью! – взываю я к небу.

– Нет, не кровью, – ровно отвечает Мак.

– Я умру! – всхлипываю я, чувствуя, как из носа текут сопли.

– Да не умрешь ты, – тяжело вздыхает Мак.

После небольшой паузы он протягивает руку и сочувствующе хлопает меня по спине.

– Куки, ты пила вишневый гренадин, он красный.

– Ох, – глупо отвечаю я и сажусь, утирая слезы, – я и не подумала об этом.

– Ты вообще мало о чем сегодня думала, – выдавливает сквозь зубы Мак. Кнопки приборной панели освещают его хмурое лицо.

– Что ты хочешь этим сказать? – рычу я и захлопываю дверцу. – Почему ты так злишься на меня?

Мака потряхивает от раздражения.

– Какого черта ты там творила, Кук?

– Веселилась, – ухмыляюсь я.

– Напиться в стельку и врать в этой глупой игре, что делала все эти вещи, не совсем значит «веселиться».

– Откуда ты знаешь, что я этим не занималась?

– Кук, я с тобой почти каждую ночь тусуюсь. Думаю, я бы заметил, если бы ты дрочила в общественных местах и раздавала минеты в машинах.

Я содрогаюсь от последнего, смутно вспоминая, что пила за это. Игнорируя свою реакцию, я расправляю плечи, словно пытаясь саму себя в чем-то убедить.

– Ты не все знаешь обо мне, Мак. Вообще-то до нашей встречи у меня была своя жизнь.

Как он смеет считать, что знает меня как облупленную? Мы никогда не обсуждали наши отношения! Весь прошлый год эта тема почему-то была запретной. Мак вообще не рассказывает о своей сексуальной жизни, но он наверняка с кем-нибудь спит во время своих футбольных поездок. Поэтому меня до глубины души оскорбляет его уверенность в том, что я не делала ничего из упомянутых на вечеринке вещей.

– Несколько часов в день ты меня не видишь, тугая ты башка. Откуда ты знаешь, что я в это время не сижу на Тиндере, свайпая вправо и соглашаясь на свидания? – огрызаюсь я, мысленно ужасаясь при мысли об этих дурацких приложениях для знакомств и моем плачевном опыте с ними.

– И что, правда сидишь на Тиндере? – Мак сверлит меня странным взглядом. У меня перед глазами все двоится, и я не могу понять, что означает выражение его лица.

– Не твое дело! – Я указываю на дорогу. – Просто отвези меня домой. Не хочу больше быть рядом с тобой.

Мак пронзает меня обиженным взглядом и заводит машину. Доехав до моей квартиры, он помогает мне добраться до двери. Сил возразить уже нет, тем более что тошнота снова подбирается к моему горлу.

Не найдя ключи в своей сумке, я чувствую странное желание плакать. Словно читая мои мысли, Мак мягко отодвигает меня в сторону и открывает дверь. Несколько месяцев назад я дала ему запасные ключи, чтобы он присмотрел за Геркулесом.

«Присмотреть», конечно, сильное слово: Геркулес и на километр к нему не подходит. Но Мак проследил за тем, чтобы у кота всегда была еда, вода и чистый лоток, так что, наверное, мне не стоит сейчас так ему грубить.

Мак вместе со мной едет на пятый этаж. Как только он открывает дверь квартиры, я вижу рыжий хвост Геркулеса, убегающего в мою спальню.

– Даже Геркулес на тебя обижен. – Я снимаю туфли, они громко падают на пол.

– Он меня ненавидит, – холодно отвечает Мак. – Я уже успел забыть, какой у него окрас.

– Он просто стесняется, – отвечаю я и иду на кухню за бутылкой воды из холодильника. – Не все любят быть в центре внимания, как ты.

Мак идет за мной и сверлит меня обвиняющим взглядом.

– Ты сегодня вообще не стеснялась, выставив себя полной дурой на вечеринке.

– Хватит ворчать, я просто подыгрывала. – Воспоминания об игре начинают возвращаться, и я издаю жалобный стон, понимая, что он абсолютно прав. – И вообще, откуда ты знаешь, может, я правда всем этим занималась.

Мак резко вздыхает и скрещивает забитые руки на груди.

– Да, но я уверен, что ты не делала как минимум одну вещь из того списка.

– С чего бы это?

Он опирается на стол и наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Фрея, ты вообще знаешь, что такое Грязный Санчес?

Я хмурюсь и делаю большой глоток воды.

– Конечно знаю.

Мак выжидающе на меня смотрит.

– Я весь внимание.

Секунду я колеблюсь, но решаю просто что-нибудь выдумать. Он наверняка тоже без понятия, что это.

– Это когда вы занимаетесь Тем Самым на грязном индейском покрывале.

Мак жмурится, словно ему стыдно.

– Даже не близко. И на будущее: у людей, которые называют секс Тем Самым, явно его нет.

– Объясни мне тогда, кто такой этот Грязный Санчес. Сначала ты рассказал, что значит «Нетфликс и расслабон», теперь это! Не знала, что дружу со специалистом по сексу.

Он игнорирует этот выпад и отвечает:

– Грязный Санчес – это когда юноша засовывает палец в задницу леди и вытирает его об ее верхнюю губу.

– Господи боже мой, отвратительно! – вскрикиваю я.

– Я знаю! – отзывается Мак, выпрямляясь в полный рост и выпячивая грудь. – И ты выпила так, словно делала это, перед кучей людей! Я совершенно точно знаю, что ты бы не решилась на это даже под дулом пистолета.

– Я бы даже ради спасения Геркулеса на это не пошла, – соглашаюсь с ним я. – Конечно, мой кот мне дорог, но, если бы выбор стоял между его жизнью и необходимостью понюхать собственную задницу, ему пришлось бы отправиться на небеса. – После этих слов я быстро оглядываюсь в страхе, что Геркулес подслушает и обидится.

Мак тяжело вздыхает, и я снова смотрю на него.

– Куки, скажи мне тогда, ради бога, что ты такое творила на вечеринке? К чему было это представление? И не пытайся оправдаться алкоголем, мы оба знаем, что это не имело никакого отношения к твоей выходке.

Я издаю усталый смешок и держусь за бутылку с водой как за щит, который сможет меня укрыть от пристального взгляда Мака.

– Я просто пыталась влиться в компанию.

Он презрительно усмехается.

– С каких пор ты так сильно хочешь вписаться?

С тех пор, как я решила, что не хочу рассказывать полной людей гостиной, что я все еще девственница в двадцать девять и мой сексуальный опыт можно назвать максимум унылым!

– Я не хотела, чтобы все знали, – шепчу я и в жалкой попытке набраться храбрости прижимаю ко лбу пластиковую бутылку.

– Чтобы знали… что?

Я с раздражением отдергиваю от лица бутылку.

– Разве неясно?

– Что? – хрипло спрашивает Мак.

Я устало прикрываю глаза. Если до здоровяка так и не дошло, что я все еще не потеряла свою девичью метку, я не собираюсь ему в этом признаваться.

– Нормальное свидание у меня было несколько лет назад, не говоря уже о поцелуях. Как бы я ни старалась, я даже двух слов не могу связать рядом с мужчинами. Я надеялась найти пару на свадьбу Элли и Роана, но я безнадежна! В присутствии парней в меня вселяется клоун с заплетающимся языком, путающий порядок слов. Как будто я пытаюсь кроссворд вслух прочитать.

– Со мной ты постоянно разговариваешь, – недоумевает Мак. – Даже бросаешься умными словами, которые потом приходится гуглить.

– Ну, ты не обычный парень. – Я отворачиваюсь и выдыхаю, чтобы не смущать его запахом рвоты.

Мак придвигается вплотную, в его голосе слышна хрипотца.

– Еще сегодня утром мой болт с яйцами были на месте, хоть они и вывернулись наизнанку, увидев, как ты вечером пила за Грязного Санчеса.

– Хватит уже про Санчеса! Хочешь, чтобы меня снова затошнило? – Я поворачиваюсь, чтобы смерить его обиженным взглядом. – Ты просто меня не привлекаешь как мужчина. Я пыталась впечатлить Сантино. Ну, или хотя бы перед ним не опозориться.

– Так тебе нравится юрист? Он же гребаный извращенец. Постоянно выпрашивал Харрисов взять его с собой в клубы и, как хищная акула, вертелся вокруг них в надежде подцепить фанаток.

– Ты что, совсем тупой? Не нужен мне этот Сантино!

– Видимо, реально тупой. Я совсем запутался.

– Мне нравится Хавьер, бариста-испанец из кофейни рядом с бутиком. Он бородатый и чудесный и даже дал мне вчера свой номер. С тех пор не могу перестать об этом думать.