Мы сидим друг напротив друга за кухонным столом с чашками чая в руках. Я мысленно готовлюсь к привычному разговору о футболе, который должен начаться с минуты на минуту.

Но ничто не могло подготовить меня к трем словам, которые он произносит:

– Я болен, Маки.

Все мое тело напрягается от его серьезного взгляда.

– Чем именно ты болен?

Он смотрит мне в глаза.

– Рак.

– Что? – переспрашиваю я, откидываясь на спинку стула и отодвигаясь от стола.

– У меня рак, – хмуро повторяет он.

От этого слова мое сердце уходит в пятки. Слово на букву «р». Я ставлю на стол свою кружку и сжимаю руки в кулаки на коленях.

– Насколько все плохо?

– Плохо, – отвечает он с мрачным выражением лица. – Врачи говорят, что он у меня уже несколько лет. Твоя бабушка постоянно ворчала, что мне нужно провериться, но я ее не слушал, потому что я дурак.

– Боже… – Я пытаюсь оправиться от шока. – Какой у тебя план лечения? Химиотерапия? Облучение? Операция?

Дедушка качает головой.

– Ничего из этого.

Я смотрю на него непонимающим взглядом.

– Почему нет?

– Болезнь слишком запущена, Маки.

– Что это, черт побери, значит? – рычу я, захлебываясь в отрицании и замешательстве.

– Следи за языком в моем доме, – предостерегает он, а потом его лицо моментально расслабляется. – Врачи говорят, что мне остались считаные месяцы. Если повезет, то год.

– Месяцы? – Я встаю из-за стола, прерывая тяжелую тишину звуком скребущего по деревянному полу стула. – Тебе осталось жить всего несколько месяцев?

Я запускаю руку в свои волосы и начинаю наворачивать круги по кухне. Это не может быть правдой. Мой дедушка даже не такой старый. Сначала бабушка, теперь он? Я не верю, что это действительно происходит. Не может он, блин, умирать. Не сейчас.

– Нам нужно получить второе мнение у другого врача, – поворачиваюсь я к нему.

Дедушка смотрит на меня с грустной улыбкой.

– Мы уже его получили, Маки. Твои папа, мама и даже твоя маленькая сестренка весь прошлый год таскали меня по самым разным врачам.

– Прошлый год? – Я опираюсь руками о стол и бросаю на него суровый взгляд. – И никто из вас не подумал мне об этом сказать?

– В этом не было нужды, – оправдывается он, глядя на меня с болью на лице. – Ничего не должно было отвлекать тебя в твой первый год в Премьер-лиге.

– К черту футбол! – кричу я, снова запуская руки в волосы.

Мир вокруг меня начинает вращаться с тошнотворной скоростью.

Дедушкин стул опрокидывается на пол, когда он встает, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

– Черт тебя подери, хватит говорить это дерьмо в моем доме!

Я прерывисто дышу, глядя в его разгневанные глаза. Мне физически больно от того, насколько преданным и обманутым я себя чувствую.

– Ты должен был мне сказать об этом.

Его лицо смягчается. Щит шотландской суровости тает прямо на моих глазах.

– Я не хотел говорить тебе, пока мы не будем знать наверняка.

Он кладет мне руку на плечо, и на мою кожу будто льют кислоту. Я могу думать только о том, что однажды больше не почувствую его прикосновений. Этот мужчина всю жизнь был моим героем. Все, что я делал, было для того, чтобы ему угодить. Я не знаю, как буду жить в мире, где его не будет.

– И что дальше? – хрипло спрашиваю я. Мой голос меня предает, как только уголки глаз начинает жечь от подступающих слез.

Дедушка шмыгает носом и отворачивается от меня. Его подбородок подрагивает, пока он борется с собственными эмоциями.

Наконец он откашливается и сурово отвечает:

– Ничего. Ты продолжишь играть в футбол так, чтобы я тобой гордился. А я буду дальше смотреть на тебя по телевизору и болеть за тебя, как довольный идиот.

Все мои внутренности скручивает от боли. Дедушка поворачивается ко мне с выражением лица, которое я никогда прежде у него не видел. Он хватает меня за руки и рывком притягивает к себе, обнимая меня и хлопая по спине. Из моего горла вырывается всхлип.

К черту это. К черту жизнь. Пошло все это!

– Только не смей по мне горевать, Маки, – хрипло ворчит он в мое плечо, гладя меня по голове. – Я прожил хорошую жизнь, и мне повезло наблюдать, как ты испытываешь все, о чем я только мечтал. Я ни о чем не жалею, – твердо говорит он, отстраняясь и гордо улыбаясь мне с покрасневшими глазами. – Может, разве что о том, что так и не увидел тебя в форме «Рэнджерс».

Он сдавленно смеется, и я снова заключаю его в свои объятия. Я знаю, что он шутит и что он гордится мной. Но он даже и представить себе не может, сколько сделал для меня и на что я бы пошел ради него.

Следующие несколько дней в компании Мака проходят совсем не так, как я ожидала. Он все еще каждую ночь спит в моей квартире, и мы все еще каждый день занимаемся Тем Самым, но он не такой беззаботный, как обычно. Он задумчивый и рассеянный. Даже когда я пытаюсь его подколоть, он едва способен выдавить из себя улыбку.

Сначала я подумала, что он очень устал из-за того, что тренировался больше обычного на этой неделе. Но как-то вечером, когда мы смотрели «Хартленд», Геркулес появился из ниоткуда и залез к Маку на колени. У меня рот открылся от изумления, потому что с тех пор, как произошел инцидент с лизанием соска, Геркулес держался от Мака подальше. Очевидно, что это знаменательное событие заслуживало какой-то реакции. Но Мак, казалось, вообще не обратил на это внимания. Он просто бездумно начал гладить кота так, словно ничего особенного не случилось. Мак, которого я знаю, отпустил бы какую-нибудь шутку про то, куда Геркулес сует свой язык.

С Маком что-то не так, и мне нужно это с ним обсудить.

Кое-что невероятное случается у меня на работе в тот вечер, когда я планирую с ним обо всем поговорить.

– Фрея! Перед тем, как уходить, можешь заглянуть к нам с Лесли? – зовет Слоан, пока я выключаю свет в своем офисе.

– Конечно, сейчас подойду.

Я беру свою сумку и спускаюсь вниз. Лесли вешает табличку «Закрыто» на окно. Она поворачивается ко мне с широкой улыбкой и кивает в сторону диванчиков у примерочных. Слоан уже сидит там, листая книгу, мы с Лесли присоединяемся к ней.

– Что за повод, дамы? – с любопытством спрашиваю я.

Слоан откладывает книгу, подмигивает Лесли, а затем смотрит на меня.

– Мы хотим услышать твои идеи.

Я в недоумении поднимаю брови.

– Мои идеи?

– Именно, – выжидающе смотрит на меня Лесли. – Во время нашей поездки в Шотландию ты упоминала, что хочешь когда-нибудь обсудить с нами свои идеи. Это «когда-нибудь» наступило.

Я моментально теряюсь.

– Господи, я же совсем не готова. И вообще, мои идеи наверняка дерьмовые.

– Лживая сучка, – знающе играет бровями Слоан. – Фрея, мы твои подруги. Нам не нужна официальная презентация, просто покажи, что у тебя есть. Мы умираем от любопытства.

Мой взгляд мечется между Слоан и Лесли. Я чувствую, как живот начинает скручивать от волнения. Этот лживый голосок в голове говорит мне, что мои дизайны недостаточно хороши и никому не понравятся. Но потом я вспоминаю слова Мака:

«Мир заслуживает увидеть твою гениальность».

Его голос звучит гораздо привлекательнее, чем ворчание той лживой сучки.

Я достаю из сумки свой скетчбук. Была не была.

– Боже милостивый! – восклицаю я, врываясь в квартиру с широченной улыбкой на лице.

– Что случилось? – спрашивает Мак с дивана, где он ждал меня с работы каждый день последние две недели и где я хочу его видеть до конца своей жизни.

Ух ты, а это откуда взялось?

Я вытряхиваю странную мысль из своей головы.

– Слоан и Лесли без ума от моей идеи с одеждой для домашних животных! – практически визжу я.

– Они – что?

Я воодушевленно киваю и сажусь рядом с ним.