Элли смотрит на меня своими огромными голубыми глазами.

– Надеюсь, ты сняла эту примерку на видео?

Я киваю и улыбаюсь.

– Конечно. Геркулес просто лежал там, как труп. Это было очаровательно.

Элли радостно хлопает в ладоши.

– Отлично. Сохрани эти видео до момента, когда мы запустим продажи.

– Само собой разумеется, – соглашаюсь я и возвращаю собачий костюмчик на стол.

Я касаюсь руки Элли, чтобы привлечь ее внимание.

– Так вот, как я уже говорила, мне нужно, чтобы ты сфотографировала меня в полный рост. Мы можем выйти на задний двор и сделать фото в переулке за бутиком.

– Зачем тебе нужно фото себя в полный рост? – хмурится Элли.

– В прошлый раз, когда пыталась познакомиться с парнями по интернету, я поняла, что сделала большую ошибку, прикрепив только фото по плечи. Это было еще в Манчестере, и результат был ужасный. – Я отворачиваюсь и задумчиво перебираю ткань на одном из костюмчиков для собак. – Как-то раз я договорилась встретиться с парнем в баре. Он один раз на меня взглянул и сказал: «Знаешь, бывают девушки с пышными формами и просто толстые. Ты, моя дорогая, относишься ко второму типу». После этого он обозвал меня «свинюшкой» и ушел.

Элли ахает и сочувственно касается моего плеча.

– Какого черта?

Я скрещиваю руки на груди и поворачиваюсь к ней.

– Так что неудивительно, почему у меня ушло столько времени, чтобы решиться снова попытать счастья.

Элли хмурится и качает головой.

– Почему ты внезапно снова захотела попробовать онлайн-знакомства?

– Я не уверена. – Я присаживаюсь на стол. – Может, потому, что я потеряла пару килограмм и набралась уверенности в себе? Или потому, что мне через три недели стукнет тридцать и я хочу сделать горячие фото, пока мне все еще двадцать с хвостиком?

Элли садится рядом и толкает меня в плечо.

– А может, дело в том, что ты переживаешь очень болезненный разрыв и считаешь, что раз после этого идиота оправилась, ты готова к следующему?

Я бросаю на нее раздраженный взгляд.

– Элли, мы никогда не были парой. Для того, чтобы расстаться, нам с Маком нужно было начать встречаться.

Я протягиваю Элли свой телефон, но она качает головой.

– Тебе не кажется, что ты слишком торопишься? Даже двух месяцев не прошло с тех пор, как ты была на игре Мака. Я все еще уверена, что он одумается.

У меня вырывается недоверчивый смешок.

– Элли, я устала сидеть сложа руки и ждать, пока со мной что-то случится. В тот день Мак наговорил мне кучу ужасных вещей, но в его словах была доля правды. – Я прокручиваю в голове тот разговор в машине Мака в стотысячный раз, и мне все еще больно. Очевидно, что мы с ним тогда совсем не поняли друг друга. – Скорее всего, я бы правда все бросила и уехала с Маком в Глазго, если бы он меня об этом попросил. Я была готова и к отношениям на расстоянии, и к тому, чтобы сделать перерыв на год. Я бы пожертвовала чем угодно, чтобы быть с ним, но я промолчала, потому что слишком боялась попросить о том, чего я хочу.

– И чего же ты хочешь?

– Я хочу быть счастливой! – восклицаю я.

Каждый раз, когда я думаю о Маке, я чувствую невыносимую боль в груди.

– Все это начиналось как секс без обязательств. Я просто не хотела быть тридцатилетней девственницей, и мне нужна была пара на твою свадьбу. Но потом между нами все изменилось. Вы все видели, что было в Шотландии. Мы перестали быть друзьями и стали чем-то большим. И теперь, когда я почувствовала вкус настоящей близости, я снова хочу ее испытать. Она нужна мне сильнее, чем крутая работа и хороший питомец. К черту возможные отказы, я все равно хочу этой близости.

Элли тепло мне улыбается.

– Фрея, ты заслуживаешь всего этого.

Я киваю, вспоминая все, что я пережила с Маком. Каково будет испытать подобное с кем-то другим? Пока что я даже не могу себе это представить. Мои воспоминания об отношениях с Маком все еще слишком сильные, яркие и оглушительные.

Я тяжело вздыхаю.

– А еще я готова перестать быть идеальной подружкой невесты просто потому, что у меня никого нет.

Элли обиженно поджимает губы.

– Твое одиночество не имеет никакого отношения к тому, что я позвала тебя на мою свадьбу.

Я слабо улыбаюсь.

– Я знаю, но, если бы у меня был парень, муж или семья, вряд ли бы мы с тобой подружились. Мне просто было бы некогда.

– В таком случае я рада, что у тебя такая дерьмовая личная жизнь, потому что я не представляю, как бы жила без дружбы с тобой, – игриво толкает меня в плечо Элли.

Я поворачиваюсь к ней и хитро подмигиваю.

– А я рада, что вы с Роаном опубликовали то скандальное домашнее порно и я смогла узнать тебя на таком глубоко личном уровне.

У Элли рот открывается от изумления.

– Слишком рано для таких шуток!

Я шутливо прикрываю свой рот.

– Но ты же теперь замужем!

– И что! – Элли начинает смеяться вместе со мной. – Больше никогда не шути про домашнее порно, ладно?

– Как скажешь. – Я нежно улыбаюсь ей и обнимаю ее за плечи. – А теперь сфотографируй меня, пожалуйста, в полный рост с книгой в руках для масштаба, чтобы мужчины сразу могли оценить величину моей задницы.

– С превеликим удовольствием.

Похороны.

Ненавижу их.

Пошли они к черту.

К черту рак.

К черту старость.

К черту сочувствующие взгляды.

И, раз уж на то пошло, к черту футбол. Вдобавок ко всем ужасным событиям, произошедшим за последние месяцы, на данный момент я ничего из себя не представляю на поле. Большую часть матчей худшего сезона в моей карьере я провожу на скамейке запасных.

Сегодня в Шотландии снова идет дождь. Моя сестра, родители и я стоим под черными зонтами над могилой моего дедушки, Фергюса Маккензи Логана. Волынщик играет «О, Благодать»[24], пока гроб спускают в землю рядом с моей бабушкой. Дедушка наконец присоединился к ней в вечном покое, где они снова будут вместе.

Думаю, именно туда он хотел попасть все три года после ее смерти.

В конце я многое узнал о Фергюсе Логане. Он пробыл в хосписе две недели, и чем ближе он подходил к порогу смерти, тем больше рассказывал о бабушке. Он делился историями о том, как они вместе управляли гостиницей, как справляли праздники, и о футбольных матчах, которые она соглашалась посетить с ним. Он рассказывал, как рады они были внукам и как сильно любили нас с Тилли с самого рождения.

Все его рассказы служили подтверждением тому, что он сказал мне за неделю до этого. Всю свою жизнь я думал, что мой дедушка почитал футбол превыше Бога и бабушки. Но сидя рядом с ним в его последние минуты на земле, когда он лежал в кровати и, задыхаясь, звал бабушку, я понял, как сильно ошибался все эти годы.

Прежде всего он был мужчиной, который любил свою жену.

Мы едем в черной машине в дом моих родителей в Дандональде, где состоится поминальный обед. Всю дорогу моя сестра плачет, но я пока не проронил ни слезы из-за смерти человека, которого я любил, как отца. Это странно, потому что обычно я не сдерживаю свои эмоции. На самом деле, я люблю как следует поплакать, когда того требует момент. Дедушка всегда говорил, что лучше позволить слезам пролиться, чем дать боли мариноваться внутри тебя.

Горе – очень странное и подлое создание.

Дом полон местных жителей, желающих обсудить со мной футбол. Учитывая, что меня понизили до запасного игрока, я не смогу вынести эти разговоры без внушительного количества виски.

В конце концов, я беру бутылку виски и поднимаюсь наверх, чтобы спрятаться в своей детской спальне. Устроившись на небольшой двуспальной кровати, я разглядываю развешанные по стенам футбольные трофеи. Господи, было ли когда-нибудь в моей жизни что-то помимо футбола? Слова Фреи в машине отдаются эхом в моих ушах. Я вспоминаю, как она говорила, что даже если бы я ушел выступать в цирке, мой дедушка все равно бы мной гордился.