Перед нами открывают запертые ворота и провожают нас на поле, где уже ждет Мак, высокий и потный, с натянутой улыбкой. Его взгляд перескакивает с меня на Фергюса и обратно.

– Дедушка, прости за этот матч.

Фергюс поворачивается на траве и качает головой, оглядывая пустые места вокруг нас.

– За что ты извиняешься, Маки? Ты мог сегодня забить гол не в те ворота, и я бы все равно был готов умереть со счастливой улыбкой на лице.

Все смеются. Фергюс подходит к Маку и крепко обнимает его.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, внучок.

Когда Мак обнимает в ответ своего дедушку, я отчетливо вижу слезы в его глазах.

– Я счастлив, дедушка.

Фергюс отстраняется и смеряет Мака скептичным взглядом, но ничего не говорит и заключает в свои объятия Тилли. Он начинает показывать на все места, на которых он сидел на этом стадионе.

Мак тепло улыбается, пока идет мне навстречу с озадаченным выражением лица.

– Что ты тут делаешь?

Я пожимаю плечами и ухмыляюсь.

– Оказывается, я большая фанатка футбола.

– Что, правда? – спрашивает Мак с игривым огоньком в глазах.

– Абсолютно. А ты знал, что полузащитники бегают по полю больше всех других игроков? Я теперь так хорошо разбираюсь в футболе, – улыбаюсь я, изображая смелость, хотя внутри меня все словно сжалось в тугую пружину, готовую швырнуть меня в его объятия.

Плечи Мака трясутся от смеха. Он подходит ко мне вплотную во всей своей статной, татуированной, рыжеволосой красе. Мне так хочется протянуть руку и коснуться его, просто чтобы освежить свою память, но я сдерживаюсь. Я здесь как подруга. Это все, чего хочет от меня Мак.

Мак оглядывает меня с ног до головы и медленно качает головой.

– Рад снова тебя видеть, Куки.

– Рада снова тебя видеть, Маки, – парирую я, двусмысленно играя бровями.

Он перестает улыбаться и нежно касается моей щеки.

– Я правда очень рад, что ты здесь.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, умоляя себя не бросаться в его объятия, потому что это ничего не значит. Если я позволю себе наслаждаться его прикосновениями, в конце концов будет еще больнее. Я отстраняюсь от него и натягиваю на лицо улыбку.

– Покажешь нам свой новый клуб?

Нам проводят экскурсию по территории клуба, а потом я вместе с семьей Мака жду, пока он примет душ и переоденется. Когда он выходит к нам, Фергюс признается, что очень устал. Родители и сестра Мака прощаются с нами, и мы впервые за последние несколько недель остаемся наедине.

– Надолго ты здесь? – спрашивает Мак, открывая для меня дверцу своей машины.

– Мой рейс отправляется завтра рано утром, – отвечаю я, садясь на переднее сиденье. – Сможешь подбросить меня до отеля рядом с аэропортом?

Мак хмурится, захлопывает дверцу и подходит к машине со стороны водителя.

– Фрея, ты не будешь ночевать в отеле. Ты останешься со мной, – говорит он, садясь за руль.

Я нервно вытираю потные ладони о свои обтянутые джинсами бедра. Снаружи начинает накрапывать дождь.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? – спрашивает он низким голосом.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в его вопрошающие зеленые глаза. Они частично спрятаны за упавшими ему на лоб рыжими локонами. Не думая, я по привычке протягиваю руку, чтобы убрать волосы с его лица.

– Потому что мы просто друзья.

– Куки, у друзей тоже бывают ночевки. Если ты помнишь, до этого у нас это неплохо получалось, – хрипло шепчет он.

Я смотрю, как его рука опускается на мое колено. Прикосновение моментально вызывает у меня отклик, и я ненавижу себя за это.

Я нервно кусаю губу и отдергиваю свою ногу от его прикосновения.

– Я больше не хочу быть такой подругой для тебя.

Рука Мака зависает в воздухе, и я чувствую, как игривая атмосфера испаряется из машины, пока он переваривает мой ответ. Лицо Мака каменеет.

– Ясно. – Он заводит машину и выезжает с парковки. – Значит, аэропорт.

Мы едем под проливным дождем к отелю, в котором я собираюсь остановиться, и я начинаю сомневаться, что эта поездка была хорошей идеей. Мое присутствие явно никак не помогло его игре, как я надеялась. А нарастающее напряжение между нами заставляет задуматься, можем ли мы вообще быть друзьями. Кажется, мы достигли точки невозврата. Он однозначно больше не хочет дружбы с четкими границами, а я не смогу дружить без них. Мне нужно все или ничего… Я не выживу в серой зоне.

Мак подъезжает к отелю и паркует свою машину. Снаружи раскатывается гром, отражая его хмурое настроение.

– Это твой отель?

– Да, – бормочу я и поворачиваюсь к нему.

Мак сверлит взглядом здание впереди в гробовой тишине.

– Мак, посмотри на меня.

Его челюсть начинает подергиваться. Он так сильно сжимает руль, что его костяшки белеют.

– Мак, посмотри на меня. – Мой голос звучит оглушительно в тесноте машины.

Он наконец делает то, что я прошу. В его глазах горит гнев.

– Что с тобой происходит?

Мак криво улыбается, но его взгляд остается серьезным.

– Фрея, я мог бы задать тебе такой же вопрос. Ты прилетаешь в Глазго на мой матч. За все полтора года нашего знакомства ты ходила на мою игру всего один раз, и это было до того, как мы по-настоящему подружились. Ты сидишь рядом с моим дедушкой и всю игру смешишь его своей очаровательностью, а теперь ты хочешь поехать в гребаный аэропорт вместо того, чтобы провести ночь со мной. Это ты мне скажи, что с тобой не так, потому что я уже не могу за тобой угнаться.

Мой подбородок вздрагивает от его язвительного тона. Он никогда так со мной не разговаривал.

– Я не хочу снова проходить через это.

– Что ты имеешь в виду?

Я качаю головой и отворачиваюсь. Дождь так барабанит по окнам, что кажется, будто мы застряли в сером водовороте ада.

– Мак, ты бросил меня в Лондоне без предупреждения. А потом ты сказал, что все кончено. И все это произошло после того, как ты поцеловал меня на виду у всех наших друзей и заставил верить, что мы были…

– Чем мы были? – рявкает он.

– Больше, чем друзьями! – кричу я. – Больше, чем друзьями с привилегиями. Просто… чем-то большим.

– Так и было, – рычит он на меня в ответ. – Но мои обстоятельства изменились.

– И я просто должна смириться с этим? – спрашиваю я срывающимся голосом. – Мак, меня это не устраивает!

– Фрея, что ты предлагаешь мне с этим сделать? Мой дедушка умирает. Я подписал новый контракт. Теперь моя жизнь здесь, я не могу просто взять и уехать, чтобы быть с тобой!

Я киваю, принимая это и зная, что так и должно быть. Но это знание не избавляет меня от боли в груди от мысли, что могло быть между нами и как легко он вычеркнул меня из своей жизни.

– Я просто не могу поехать к тебе на ночь и вести себя так, будто… – Мой голос обрывается, потому что я не знаю, стоит ли заканчивать это предложение. Оно слишком откровенное.

– Будто что? Скажи это! – рычит он.

– Будто мы не занимались любовью, – сдавленно шепчу я. – Так, словно я не скучаю по твоим прикосновениям и теплу в моей кровати. По твоим поцелуям в плечо по утрам. Я скучаю по всему этому, Мак. Я скучаю по тебе!

– Я тоже! – кричит он, и я вздрагиваю от громкости его голоса. – Я даже по твоему дурацкому коту-извращенцу скучаю!

Я закрываю лицо руками. Мне так больно, что хочется разреветься в голос.

Мак ударяет кулаком по рулю.

– Я скучаю по моей лучшей подруге, которая не отвечает на мои долбаные звонки. Фрея, за три недели здесь я через столько дерьма прошел. Я с ума схожу от горя, и все, чего я хочу – это услышать тебя.

От боли в его голосе у меня наворачиваются слезы, и я начинаю плакать.

– Разве ты не понимаешь? Мак, отвечать на твои звонки для меня равносильно пыткам, – скулю я, громко шмыгая носом и вытирая слезы со своего лица. – Прости… но неужели я должна пожертвовать своим счастьем ради твоего?

– То есть разговор со мной – это пытка для тебя, – утверждает он.

– Да, – шепчу я.