Дедок рассмеялся.
— Да ты не обижайся, парень. Я же не со зла, а так… Беседу поддержать. С самой Москвы еду, а вокруг из соседей одни бабы. А они то в санаторий, то к родственникам. И попутчики были не очень, женщина с детьми, да какой-то чурка. Русского почти не знает, все время курит. Тьфу, представляешь, даже поговорить не с кем было.
Странно, время почти час ночи, а он не спит. Наверное, выспался за долгий путь, вот и пробило на разговоры. Бывает.
Я невольно скривился — видно, что скучно старику. Будет теперь всю дорогу мне мозги канифолить, мол, надо же как-то себя развлекать. Кое-как дал ему понять, что очень устал и хочу спать. Тот еще какое-то время обсуждал сам с собой что-то вычитанное в газете про удобрения, но потом притих.
А утром все началось сначала. Но как оказалось, я ошибся. Василий Николаевич — именно так звали моего спутника — оказался интересным рассказчиком. Часа два мне рассказывал про то, как он во времена своей молодости Одессу брал и фашиста по окопам гонял. Как на хваленую немецкую пантеру с противотанковым ружьем охотился и как у немецкого офицера часы трофейные отобрал. Часы, кстати, были при нем и еще живые. Я такие и не видел никогда. А потом, когда СССР победил в Великой Отечественной, поведал он как на тракторе работал, потом комбайнером, а потом плюнул на все и на пенсию ушел. Теперь он ехал в Астрахань, к другу и боевому товарищу. Хотелось ему отведать легендарную «воблу», что в Волге ловилась. А заодно и на Каспийское море посмотреть.
Помимо рассказов о себе, он и сам вопросы задавал. Я поменял о нем мнение и был не против поболтать. А когда дедок узнал, что я афганец и сейчас возвращаюсь из кратковременного отпуска обратно в свою воинскую часть, молча спустился со второго этажа, деловито полез в свою сумку и гордо достал оттуда бутылку какой-то бурой жидкости.
— Знаешь что, Максим! Давай-ка выпьем? — задумчиво произнес он, помахав ей у меня перед носом.
— Коньяк? — уточнил я, скептически глядя на тару.
— Да ну ты что, какой коньяк? — возмутился дед. — Это настойка, на травах. Натуральная, на меде. Сам собирал, сам сушил, сам настаивал. Только мед не мой, но пасека моя. А я это дело тщательно контролировал. Да ты не бойся, она не крепкая, приятная. И голова после нее не болит, за качество отвечаю. Знаешь, какая она полезная? Вот вы, молодежь, только и привыкли, что пиво из бочек хлестать. А от него, от пива этого, толку-то никакого и нет. Только животы растут.
Я усмехнулся — эх, Василий Николаевич, видел бы ты, что в две тысяча двадцатых годах у шести из десяти мужчин будут пивные животы. И не модно будет у молодежи заниматься спортом и поддерживать свою форму в норме. Гири уйдут в прошлое, как и лыжный спорт… А ходить в фитнес центры будут не ради здоровья, а чтоб сделать там модное сэлфи, какой-нибудь блог или чтобы кого-то подцепить… Не везде и не всегда, но все чаще я сталкивался именно с таким. Впрочем, не мне утверждать подобное, ведь свой автомат я видел в сто раз чаще, чем гражданку.
Дедок быстро, по хозяйски вытащил зубами резиновую пробку, нюхнул. Затем выудил из той же сумки картонную коробку со стопками. Их там было четыре, как раз на купе, не считая боковых из прохода. Ты смотри, подготовленный… Две стопки переехали на небольшой столик, остальные, вместе с коробкой вернулись обратно. Оттуда же из сумки показался кусок сала со смачными мясными прожилками, половина буханки черного хлеба, банка с килькой в томате. И семьсот граммовая банка с небольшими маринованными огурчиками.
Я присвистнул. Василий Николаевич расценил это по-своему:
— Оно ж как… Когда выпьешь немного, еще захочется, так? А когда еще выпьешь, почему бы не закусить? У меня всегда с собой есть, чтобы не ходить не искать. Сейчас настоящее сало попробуешь, а не то, что у вас в магазинах продают.
— Это вы все к другу в Астрахань везете?
— Можно и так сказать! — дедок ловко, со знанием дела разлил настойку по стопкам.
Конечно, пить с кем попало и что попало было не совсем правильно. Однако в то время, все было иначе, нежели сейчас. Вот так выпьешь что-то, а потом тебя вырубит. А когда проснулся, попутчика и нет уже. Как и твоих вещей. Схема, конечно, так себе, но бывало всякое.
— Градус какой? — взяв наполненную стопку, я внимательно посмотрел через нее на свет от лампочки.
— А бог его знает. Я не измерял, я только дегустировал. Ну что, товарищ ефрейтор, за советскую армию? Лучшую в мире!
— Поддерживаю! — усмехнувшись, ответил я. Набрал в рот, но глотать не стал. Наблюдал за Василием Николаевичем. Тот проглотил, сразу же схватился за выловленный из банки огурец. Захрустел им. Тогда уже и проглотил.
В целом, очень даже неплохо. Приятный вкус меда и трав, горьковатое послевкусие. Нет противного ощущения, что спиртюган глотаешь. Если Николаевич не соврал и он сам настойку «настоял», то у него явно талант. А главное, это не для того, чтобы пить. Это не алкоголь, это лекарство.
За первой, пошла вторая. А вот от третьей я уж отказался и дедок пил один.
Так как еды у меня с собой не было, то закуска была очень кстати. Сало действительно оказалось хорошим, в меру соленым. В общем, покушал я нормально. Попросил у проводника стакан, набрал кипятку, заварил чая.
После восьмой стопки, Василий Николаевич поплыл. Думал, будет трещать без умолку, но нет. У того включился автопилот — он полез на свою полку, лег и захрапел. Я только усмехнулся — меня тоже торкнуло, хоть и мягко. Я правильно сделал, что больше пить не стал.
Астрахань потихоньку приближалась.
К нам добавилась соседка — тетка лет пятидесяти, с сумками-баулами. Все ими завалила. Ни с кем не разговаривала и только все время что-то бурчала себе под нос. Особенно ей не понравилось, что я был в сапогах и в форме.
— Ну, что, солдатик! — спустя несколько часов, заявила она, зачем-то глядя на мой бушлат. — Нравится, воевать-то?
Честно говоря, вопрос максимально глупый и бестактный. Как будто всей сороковой армии делать было нечего, а кто-то в Министерстве Обороны взял, да и предложил — а давайте с кем-нибудь повоюем⁈
— Разве войны вообще кому-то нравятся? — возразил я.
— Ну, вы в Афганистан вторглись. Значит, была причина. Вот и спрашиваю, нравится⁈
— Нет, женщина, не нравится! — вздохнул я, отворачиваясь к окну. То, что у нее с головой не в порядке, это я сразу понял.
— А раз не нравится, зачем воюешь?
Это был максимально глупый разговор, продолжать который было совершенно бессмысленно. У нее какое-то свое видение на армейскую тему и почему оно такое, меня совершенно не волновало. Видя, что меня не вопросы не колышат, сама замолчала.
Ближе к конце пути, когда до Астрахани оставалось не более пятидесяти километров, проснулся изготовитель натуральных настоек на меду и травах.
— Ой… — пробормотал он, когда принял сидячее положение и потер голову. — Что-то я перебрал. О, ефрейтор, ты еще тут?
Тут он заметил тетку, решил проявить смекалку:
— Барышня, а как вы относитесь к непринужденной светской беседе с мужчиной в самом расцвете сил, а?
Я не сдержался и рассмеялся — старый Карлсон, который живет на полке. Тетка юмора не оценила, снова начала что-то бурчать себе под нос и ругаться на алкашей.
Спустя какое-то время, по вагону пошла проводница, сообщая пассажирам о конечной остановке. Василий Николаевич воспринял эту новость с энтузиазмом. Уже перед самым прибытием поезда, он вдруг пересел на мое сиденье и поинтересовался:
— Максим, а ты где в Афганистане служишь? Случайно не в Кушке?
— Нет, а что?
Тот поскреб пальцем щетину.
— Да есть там у меня товарищ один знакомый, в звании подполковника. Ляшов его фамилия, не слышал?
— Нет, не припомню такого, — В Афгане по состоянию на восемьдесят пятый год было больше двух тысяч офицеров, из которых около сотни подполковников. Попробуй тут всех запомнить. Тем более, кроме фамилии он больше ничего не сказал.
— А как далеко от Кушки?
