— Столь высокую награду поберегите, нам и в дальнейшем потребуются ордена. — широко улыбнулся Александр — Что касается этого перелёта: когда он нужен?

— Как можно скорее, но оставляя время на, как вы выражаетесь, раскрутку темы.

— Хорошо. Первые, в должной мере сенсационные интервью мы дадим уже завтра, журналистов Европе и Америке подключим. Думаю, к весне будем готовы. Может быть, следует приурочить перелёт к вашей коронации?

— Правильная мысль, мы обсудим её в узком кругу, когда вы представите варианты плана перелёта. Но на сегодня всё, меня ждут на заседании Госсовета.

Есть на флоте понятие «собачья вахта»– время незадолго до рассвета, когда вахтенному на корабле или часовому на посту неимоверно трудно сохранить бодрость и внимание, так его клонит в сон. Именно поэтому диверсанты, бандиты и воры предпочитают выходить на дело в эти часы.

Александра как будто кто толкнул изнутри — это Шолто Тавиш почуял пока ещё неявную угрозу. Вокруг царила тишина, только из гостиной доносился мерный перестук больших напольных часов и больше ничего. Ничего? Нет, кое-что слышится: тихий металлический скрип: кто-то пытается открыть замок.

Александр повернулся к жене, ладонью зажал ей рот и легонько потряс за плечо. Агата дёрнулась, хотела что-то сказать, но не смогла. Круглыми глазами она посмотрела на мужа, а он прижал палец к губам, мол, сохраняй тишину. Увидев ответный кивок, Александр прошептал:

— Милая, у нас гости. Прошу тебя, спрячься под кроватью.

— Угу.

— Вот тебе кольт, просто на всякий случай. Ну, полезай.

С большим кольтом в руке Александр шагнул к двери и спрятался за портьерой. Щёлк! — это, наконец, открылся замок, и в спальню тихо скользнули четыре тени. Налётчики очень грамотно рассыпались в цепь и двинулись к кровати.

Бах! И ближний из налётчиков рухнул перед кроватью, забрызгав её содержимым своей головы. А вот второго выстрела не случилось, потому что один из оставшихся резко развернулся и метнул свой нож. Бряк! — Упал на паркет кольт, а Александр упал следом за ним, пытаясь поймать убежавшее оружие, но не успевал, никак не успевал, потому что налётчик, метнувший нож, уже тянул из кармана револьвер, а двое бросились вперёд, примеряясь своими ножами в места побольнее.

Бах! — Раздалось из-под кровати, и злодей, уронив револьвер, с воем схватился за ногу. Бах! — Бандит с ножом тоже свалился с простреленной ступнёй, да так удачно, что последний споткнулся об упавшего и рухнул рядом с Александром, которому оставалось только свернуть ему шею. Бах! — Злодей, почти дотянувшийся до револьвера, дёрнулся и замер. Александр, наконец, дотянулся до кольта, вскочил и шагнул непонятно почему заплетающимися ногами к последнему живому налётчику.

— Брось нож! — скомандовал он, целясь в голову бандиту.

— Хрена тебе! — злобно прохрипел тот — Костя Перец на кичу больше не пойдёт!

И воткнул нож себе в сердце.

Александр повернул выключатель у дверей и огляделся. Да уж… Поле, поле, кто тебя усеял этими телами… Четыре трупа лежат в живописных позах, на одного и смотреть не хочется. В затылке дырка, а лицо не видно, но вокруг натекла такая лужа, что ясно: заглядывать не стоит.

— Выбирайся, милая. Всё кончилось.

Из-под кровати выбралась Агата, оглушительно чихнула и заругалась:

— Сьюзи повезло, что она уехала. Иначе я её выгнала без выходного пособия и с волчьим билетом. Это же надо — такой гадючник под моей кроватью! Ну, я ей устрою!

Агата оглянулась вокруг и развела руками:

— Вот это побоище! А снизу всё выглядело не так ужасно.

Тут взгляд упал на Александра:

— Господи! Ты же ранен!

— Я?

Глянул вниз, увидел, как на светлой ткани пижамы растекаются два кровавых пятна, сливаясь в одно. Сразу накатила слабость, Александр из последних сил сделал пару шагов к стулу и шлепнулся на него. Сил снять штаны хватило, а дальше за него взялась Агата. Она бросилась к большому шкафу, стоящему в дальнем углу и через мгновение вернулась с саквояжем, на котором имелась приклепанная белая эмалевая табличка с красным крестом.

— Тебе очень больно? — спросила Агата, выкладывая из саквояжа перевязочные материалы.

— Нет. Совсем нет. — ответил Александр — Я, можно сказать, ничего не чувствую, только слабость.

— Понятно. Шоковое состояние.

Говоря какие-то пустячные слова, Агата ловко обработала и перевязала две раны на ноге Александра: на бедре и икре. Потом обработала ножевую рану на предплечье, после чего вынесла вердикт:

— Сквозные раны, кости не задеты, а мякоть заживёт.

И тут до неё дошло: две раны — её рук дело. Александр давно это понял, а потому обнял боевую подругу, благодарно поцеловал и пояснил:

— Ты стреляла в момент, когда я находился на линии огня. Знаешь, очень хорошо, что ты не поняла, что можешь в меня попасть, иначе либо не стала бы стрелять, либо промахнулась. Тогда бы мы погибли оба, и хорошо, если без мучений. А тут всего-то две несерьёзные дырочки, зато и злодеи повержены.

Прижимая к себе плачущую Агату, стоящую перед ним на коленях, Александр настороженно оглядывался и прислушивался. Чуйка шептала ему, что ничего ещё не кончилось, и, выждав момент, когда жена немного успокоится, он шепнул ей:

— Милая, кажется, кто-то крадётся к нам через тайный ход. Помнишь его?

Всё-таки великолепное воспитание получила Агата. Слёзы исчезли, в глазах решимость и готовность к бою.

— Дай-ка свой кольт, и подай мне обе кобуры из тумбочки.

Александр поменял магазины в пистолетах, отправил вооруженную жену в угол спальни под защиту массивного шкафа, а сам встал за ширму. Вовремя! Едва слышно щёлкнул пружинная задвижка, стенная панель скользнула в сторону, и в спальню, плечом к плечу шагнули двое. Один большой, с дробовиком в руках, а второй и вовсе огромный, такой, что маузер с пристёгнутой деревянной кобурой-прикладом в его руках, казался маленьким пугачом. Увидев трупы на полу, налётчики двинулись вдоль стены к шкафу, за которым скрывалась Агата, справедливо решив, что там самое удобное место для засады. А вот Александра они не заметили, что неудивительно: ткань ширмы сливалась с обивкой стен. И когда злодеи прошли немного вперёд, они тут же получили по пуле в затылки.

Агату отчётливо трясло, и это понятно: очутиться посреди такой бойни и закалённому спецназовцу нелегко, а она всё же слабая женщина. Александру было намного легче: он уже привычно воспринимал происходящее, как что-то вроде компьютерной игрушки, а за действия в его внутренней паре сейчас отвечал Шолто Тавиш.

— Пойдём-ка, родная моя, да узнаем что там с нашей охраной и прислугой. Что за дела, в доме идёт война в полный рост, а их не видно и не слышно.

Выпить не пришлось. Вернее, выписка отодвинулась до лучших времён.

В коридоре лежала связанная горничная, с кляпом во рту, с ужасом глядящая на хозяев. Агата бросилась было помогать женщине, но Александр её одёрнул:

— Оставь. Ещё неизвестно, не она ли навела налётчиков на дом.

Горничная вздрогнула, и это не ускользнуло от взгляда Шолто.

В комнатах прислуги, на первый взгляд, было спокойно, кухарка спала, её дочь и малолетний сын тоже, но попытки разбудить ни к чему не привели. Спала и вторая горничная. В комнате домоправительницы тоже была тишина. Женщина сопела пуская слюни, рядом с ней храпел мужчина, по виду вид лет на пятнадцать-двадцать моложе.

— И здесь никакого криминала. — резюмировала Агата — Любит Ариадна Сигизмунловна клубничку, но это её личное дело.

В комнате охраны та же картина: все — и отдыхающая, и бодрствующая смена — спят там, где их сморило. На улице, на дорожке у ворот ничком лежит сторож, в руке держит свисток, видимо не хватило сил дать сигнал.

— Это какой же убойной гадостью траванули бедолаг, что они попадали, кто где стоял? — озаботился Александр — Надо срочно вызывать врача.

Кряхтя, ругаясь и обливаясь потом, вдвоём затащили тяжелого охранника в прихожую, потом Александр, поддерживаемый Агатой, захромал к телефону, и случайно, краем глаза заметил лёгкое движение. Кольт как будто сам собой прыгнул в руку: