В конце концов я вкурил тему — кукла просто тупит в стену всю дорогу и раздвигает ноги, пока лысый папик крутит ее на чем хотел. И я равнодушно уставился в пустоту.

Комками подкатывал страх: стоит поддаться, стоит замереть и амба, потеряешь себя, пропадешь. Но время шло. Я все еще здесь. И мое ожидание, мазафака, окупилось! В очередной раз маклак пришел проверить, жив ли я еще. И я его обманул! Обманул! Как конфету у ребенка!

Стоило отстегнуть скобы, как он принялся лапать меня жадными клешнями. Мерзкое чувство! Вырвался, рванул к столу и схватил первое, что попалось в руки. О-па, заточка медицинская, теперь побазарим, мастернем. А-а-а, в этом чертовом теле меня еще не раз рискнут опустить, но ничего, я им яйца на лысину натяну за всю мазуту! Они у меня еще попляшут!

Громила-детектив вовремя подвернулся, шлепнул супчика, да только он такой же извращенец. Смотрит пристально, в глазах собачья верность. Хотя он-то мне нужен. Хоть кто-то нужен! Запас в спину не клюет.

Мы забурились в какую-то рыгаловку, погудели, вздрогнули, побазарили. Этот Ван, ниче такой, правильный пацан. Кольнулся, что знает кто я такой. Как всек? Неважно. Все равно готов помочь. Из-под него удивительная информация потекла. Бывший наемник, значит, вольняшка. Не ожидал.

Его условия… приемлемые, пожалуй. Можно и гривой махнуть.

— Никаких наркотиков. Никаких татуировок. — Я с жадностью взглянул на совершенно чистую кожу рук. Тонкие, чужие. Женские, мазафака! — Никаких мужчин.

— Ты чо щас вякнул?

— Никаких мужчин. — Да он не шутит! Во дерево в тундре.

— Девочек-то можно? — Спросил больше чтобы увидеть реакцию. Так и знал, фраер завис. Тряхнул головой в странном жесте, словно прогоняя фантазии.

— Это тело — приоритетный объект моей защиты. Ты тоже должен его оберегать, вот и все, что я прошу. Взамен… Я выполню, что скажешь. Все, что захочешь.

Я вспомнил как в белой комнате чуть не полоснул лезвием к собственному горлу. Нерациональный, безумный жест отчаянья. Ах вот оно что.

— Ну ты и псих. — Улыбаюсь. На такие условия я вполне согласен. — Заметано. Предлагаю пойти и прополоскать неправильных. Кто там сейчас занял мое место? Магаки же, полюбас! Наверняка уже рюкзак выпятил, в обе руки ему. Запихнем его в ту дыру, из которой он вылез!

Ван Хэвен

Ситуация повторяется. Всегда повторяется. Жизнь делает виток и, если в прошлый раз ты чудом избежал проблем и ничего не вынес из ее урока, — она вернется, чтобы доделать начатое. Всегда.

Я снова у черного входа в ночной клуб Рэйдзё. За спиной, как тогда, девчонка, требующая защиты. Я опять безоружен — пистолет отдал ей, на всякий случай, — и один против всех. В здании «Нишики» и в округе полно парней из группировки под началом Рэйдзё, наемников Синдиката и просто вооруженных долбоящеров с Окраины. Соло бы понравилось, да.

Не знаю, чего больше в нашем походе: самоубийственного желания погудеть напоследок или проверки, что я чего-то стою. Хотелось бы последнего.

У двери несколько вооруженных узкоглазиков кучно стоят, курят, лопочут что-то на своем. Держу приветливую улыбку на лице и слегка растерянный вид до момента, пока не оказываюсь в центре. Парни явно уверены в себе — на их стороне численность, оружие, да и я, окруженный толпой, выгляжу скорее как жертва. Можно, конечно, этих пропустить, но Акутора за спиной жаждет крови.

Остановка пульса как остановка времени. Мир будто застывает, позволяя двигаться быстрее. Несколько коротких точечных ударов — я бью прицельно, по уязвимым точкам, разбирая противника парами. Кадык, шея, — этих отключило надолго. Солнечное сплетение, пах, — этих временно, чтобы не мешались. Нос, коленная чашечка, — внезапные болевые вспышки, отвлекающие, пока я забираю чужое оружие и отщелкиваю рычаг безопасного спуска курка.

Все длится не дольше секунды. В стане врага дезориентация: двое в отключке, четверо в строю. Направляю вальтер и отстреливаю весь магазин, включая седьмой патрон в патроннике. Руки-ноги в основном — неуместный пацифизм, но мне этих парней ненавидеть не за что.

Перебираю чужой арсенал. Ну, надо же, даже «Пустынный орел» в наличии. Как этот худосочный из него стрелять собрался? Его же отдачей убьет.

Наконец утилизирую старенькую М9 — всегда любил классику, и галантно распахиваю дверь перед девчонкой, а главное — закрываю на мощный засов изнутри. Стягиваю майку и оборачиваю ткань вокруг ладони. Если кто-то подберется ближе, придется помахать кулаками. Должно быть, это и называется точкой невозврата?

По груди и спине ползет бенди-бенди, обманчиво переливаясь, притягивая взгляд в полумраке коридора. Когда-то давно в серпентарии Синдиката мы с Соло выбрали офиофага[1] как символ собственных убеждений. Черная Ненависть, белая Ярость, — теперь от черно-белой пары остался я один.

«Не дай им себя сломать, Ван».

— Ну? Где там твоя Макака?

— Магаки. Выше. За залом танцпола приватные кабинеты.

Двигаюсь вперед, девчонка идет за мной шаг в шаг, мягко ступая подошвами кроссовок — перед приходом сюда пришлось устроить небольшой шопинг. Лестницу преодолеваем в молчании. Грохот, доносящийся из зала за закрытыми дверями, как звуки грядущей битвы. Готовлюсь и морально и физически. Привычно замедляю сердцебиение.

Просто тир. Мишени. Агрессивные и нет. Ты сам усложняешь себе задачу, Ван, целясь только в агрессивных. Вдох. Выдох. Вдох. Приоритет — безопасность девушки. Защита. Объекта. Поражение. Целей. Стрельба на выдохе. Пошел.

Дверь с усилием поддалась, и нас оглушило шумом музыки. Темноту разрывал свет стробоскопа. Толпа колыхалась в такт быстрому, нервному ритму: то замирала, то болталась неестественными ломанными движениями. Грохот басов заглушил выстрелы.

Я снял троих — здесь стрелял уже на поражение. Четвертого за спиной прикончил Акутора. Мы почти прошли зал насквозь, когда лазерный луч выдернул из темноты две фигуры: одну мощную, с руками, отливающими металлом, вторую помельче и вертлявую.

Сдвоенная пара Синдиката. Ну вот и свиделись. Если с кем-то суждено встретится, то этого не избежать.

Акутора

Наемник ниче такой. Без тормозов, да, но мне нравится. Ручной. В клубе шел как ледокол, прокладывая дорогу. Ритм движухи бил по нервам. Басы качали. Меня охватила эйфория. Я был бог! Я был крут! Я был бессмертен! Йе-ху! Я убивал!

А затем обстановка изменилась. Танцующие телочки разбежались в стороны, а перед торпедой, на чьей спине я видел сейчас черно-белую извивающуюся змею — реал, живая она, что ли? — нарисовались два тумана, что когда-то давно должны были меня охранять. В тот день, когда девчонка нашинковала меня железом.

Два куска пня — стоило объявить о начале боев без правил, как они бросили все и поскакали участвовать! Сундуки, ля, бесполезные.

Если бы тяжеловес слышал меня сейчас — посреди грохота танцпола — я бы приказал ему засадить, сжевать, размазать засранцев тонким слоем по стенам. Но он и без того готовился принять бой.

Ван Хэвен

Пока мы сходились, оценивая друг друга, какой-то отчаянный косоглазый напал на меня справа, размахивая самурайским мечом. Получил в зубы рукояткой беретты и отлетел на отдых в сторону музыкального центра. Я подумал, что оружие ему уже не понадобится и подобрал катану. Взвесил в руке.

Наемники, словно поддерживая мою мысль обойтись без огнестрела, тоже не спешили доставать стволы. Мелкий, похожий на хорька, скалился недобро и поигрывал в руках ножичком. Который, надо сказать, крутил в руках весьма умело.

Большому же парню — как там его? Мо, кажется? — оружие и вовсе было без надобности. Он сам сплошное оружие с этими имплантатами вместо рук.

Минус моего положения, что изначально Синдикат готовит наемников по обкатанной стандартной программе. Мы знаем все штампованные приемы и финты друг друга. А вот сплавка двоек происходит индивидуально, и я без пары в более уязвленном положении. Кроме того, я, как и раньше, ни на миг не выпускал из обзора девчонку. По опыту знаю, стоит лишь на секунду отвлечься, и этот промах может стоить жизни объекту защиты.