Мужчина протянул кружку, и я послушно сделала глоток. Вкусно. Лучше, чем уличный кофе из бумажных стаканчиков. На верхней губе остался пенный след. Засмеялась. Облизала. На пенке — тертый шоколад, очевидно горький, судя по вкусу.

Минуты тянулись неспешно. Никто не торопил и не звал скорее идти дальше. Я сидела на кушетке, с удовольствием пила кофе и наблюдала как детектив измеряет шагами комнату, посматривая на часы визора. Мы кого-то ждем? Записку, подкинутую под дверь, он сжег в пепельнице, наполненной окурками до краев.

Жалюзи на окне опущены, свет не горит и в комнате царит загадочный полумрак. Взад — вперед. Взад — вперед. Мои веки, против желания, постепенно налились тяжестью. Тело так расслабилось, что я едва не уронила пустую кружку. С детства вбитые нормы приличия не позволили упасть где сижу, и я попыталась подняться. Смущенно забормотала:

— Простите… странно… клонит… в сон…

Удивительно, но детектив мою внезапную усталость воспринял как должное. Забрал кружку из ослабевших пальцев. Придержал за талию, помог подняться и перейти в «спальню». Я спотыкалась на ровном месте, ноги подкашивались. Совершенно не понимаю — почему вдруг устала настолько, чтобы спать в такое время. Еще и так резко. Должно быть, последствия амнезии и полученной травмы. Додумать не успела. Мысли в голове затуманились, а веки окончательно сомкнулись.

Последнее, что помню — это как нащупала пальцами и сдвинула в сторону задвижку, запирая замок стенного шкафа изнутри.

Ван Хэвен

Стоило выйти на улицу как дождь припустил с новой силой. Я вжал голову в плечи, двинулся вперед зигзагами, перебегая от козырька к козырьку, отчаянно пытаясь не промокнуть, но тщетно. Холодная вода так и норовила забраться за воротник рубашки, тонкой струей скользнуть вдоль позвоночника.

Док в записке был лаконичен, как всегда: «Бар „Оазис“. Приходи один».

— Приходи один, — фыркаю раздраженно: — А балласт я куда дену?

Пришлось опоить девчонку. Я заметил, что она многое вспомнила, но делиться по-прежнему не спешила. А еще заметил тревожные звоночки в ее поведении: все больше размышляет и задумчиво смотрит по сторонам, на улицы V-территории. Да и на меня бросает взгляды, как бы спрашивая про себя: «Что я до сих пор тут делаю?».

Узнаю этот взгляд. Еще немного и решится. Только оставь одну — тут же улизнет к папочке.

«Оазис» недалеко. Часто в него хожу. Заведение многим знакомое, в вывеске и рекламе не нуждается. Я уже спустился по ступеням и потянул на себя дверь, когда глаз зацепился за мелкий иероглиф, нацарапанный поверх бурой краски. Тонкие черточки без какого-либо смысла, едва заметные, но у меня привычка фиксировать малейшие перемены в окружающей обстановке, — в прошлый раз их не было. Метка Рэйдзё? Интересно. То ли угроза кому-то из работников, то ли наоборот, знак для своих.

Еще несколько ступеней вниз, дверь за спиной словно отсекает тебя от внешнего мира. Заставляет забыть обо всем. Здесь нет окон. Сюда не проникает солнечный свет или звуки дождя. Здесь всегда полумрак и прохлада, теплый приглушенный электрический свет фонарей, журчание воды и щебетание птиц. Оазис — застывший островок спокойствия. Такие заведения мастерски создают ощущение вне времени. Сиди себе, попивая пиво или что покрепче, пока деньги не кончатся. Бесконечно.

Когда-то я был завсегдатаем этого и подобных местечек. Фактически жил в них, балансируя на грани реальности от вечного недосыпа и алкоголя. Ну и спустил все, что у меня было, конечно. Впрочем, не так уж и много было, если честно.

Док уже был тут. Сидел за столиком в углу, в отделенной перегородками кабинке. Уютное удобное место — равноудаленное и от входа, и от туалета, и от бара, к которому я привычно направился. Бармен новенький, совсем молодой парнишка, меня не знает. Руки ловкие, но смущает другое — он то и дело опускает голову вниз, так, чтобы на лицо падала тень. Нет уж, от меня не скроешь светлые полосы на щеках — следы недавно сведенной татуировки.

Если иероглиф на двери — предупреждение, то парнишка в большой опасности. Нельзя просто взять и выйти из банды, покинуть Окраину и найти приличную работу. Окраина пойдет за тобой.

Но если знак на двери — для своих, то прикрытие, прямо скажем, без фантазии. Я разочарован. Однако нам с Доком стоит держать ухо в остро и лишнего при бармене не болтать.

— Пива. — Шлепнул на стойку купюру помельче.

Эх, всего второй день, а как заметно поредели мои финансы. Черт бы побрал привычку богачей сорить деньгами направо и налево! Рут Стоун делала это мастерски. Еще бы. С детства тренировалась.

Дождался пинту, подхватил фирменный бокал и двинулся за столик к Доку. Айболит доморощенный даже в баре пил что-то странное. Совершенно прозрачная жидкость в граненом низком бокале могла быть в равной вероятности и водой, и чистым спиртом. С ним не угадаешь.

— Привет, Док!

Совершенно не эстетично плюхнулся на жесткое сиденье под неодобрительным взглядом светлых глаз. Развалился, широко расставив ноги. Отвратительное настроение. Я промок и замерз, одежда противно облепила тело. Сделал пару глотков, ну да ничего, сейчас обсохнем. И начал неторопливо рассказывать лысому пилюлькину во что на сей раз он меня впутал.

— Нет, ну, прикинь? Как выскочит из такси и прямым ходом к клубу!

Лицо доктора, обычно или бесстрастное, или с вежливой полуулыбкой, бледное, как сама смерть, оживилось при упоминании Принца и его «неприятностей».

— С серьгой, говоришь?

— Ну да. Акуторой кличут. Сдается мне, наемники за ним приглядывают. Ну я девчонку сразу и увел. — Замолчал, допивая пиво и давая Доку переварить информацию.

— Думаю, Ван, дальше я справлюсь сам.

— Э? — Я не сразу понял, что он имеет в виду. А когда понял, тут же взвился на месте. — Ты шутишь? Шутишь же! Я столько времени с ней вожусь, а ты. Вот так, да? Решил выкинуть меня под конец? Даже не думай! — Я с силой громыхнул пустым бокалом о столешницу.

Мысль о том, что я могу не узнать конец истории, ужалила, словно змея. Проклятый доктор! Поманил конфеткой перед носом, а теперь хочет свалить! Ну уж нет! Желание узнать в чем там было дело жгло внутренности. Нет ничего слаще разгаданной загадки.

— Появилось обстоятельство…

— Плевать мне на обстоятельства! — Я почти рычал. — Это мое дело! Не смей меня сбрасывать в последний момент!

Док, видя, как я завелся, успокаивающе вскинул ладони.

— Хорошо. Ван. Хорошо, убедил.

Хотел бы я ему сказать много матерного, но сдержался.

— Но ты присутствуешь и не вмешиваешься, понятно? Я все устрою сам.

Сам так сам. Я выдохнул. И только теперь задумался: что за обстоятельства такие? Что из того, что я рассказал, изменило первоначальный план Дока? Спрашивать уже поздно, да?

— Приведешь девчонку… сюда… — Док настороженно покосился по сторонам, бросил взгляд на бармена, поморщился, достал ручку и набросал на салфетку пару слов. Показал. И тут же сжег ее в пепельнице.

Я привычно сдержался, чтобы не закатить глаза. Ох уж мне эти игры в конспирацию!

«Курятник. В полдень». Завтра, значит. Окей. Сделаем.

— Не раньше. Понял? До тех пор глаз с нее не спускай!

— Да понял я. Понял.

Прикидываю в уме: хватит ли запаса снотворного. Не, ну можно к батарее ее пристегнуть, в случае чего. Так-то район у нас там уединенный. Справа — слева склады, хранилища, соседний магазин, опять же, давно заколоченный стоит. Кричи — не кричи, никто не услышит.

[1] Акутора — Красный тигр (пер. с японского)

Ван Хэвен

Стоило выйти из «Оазиса», и словно в бассейн с холодной водой окунулся. Ливень до краев заливал тротуары и наполнял заранее заготовленные емкости мутной водой. Насквозь промок, еще и ноги промочил. Зараза. И так настроение ни к черту. Не люблю, когда пытаются управлять вслепую.

Дождь в Сити не любили, хоть и использовали воду, пахнущую химией, для канализационных нужд. Не то, что снег. Его, едва выпавший, стоило только градуснику показать цифру, приближенную к нулю, дворовая мелюзга побойчее и совсем опустившиеся бомжи в охотку сгребали в утилизаторы, пока не растаял. А ну там органика какая примерзла к пыли? Наивные. Как и мы когда-то.