Я не торопился. Вывел из строя верхний свет. Применил «бомбочку» Купера на систему, как учили.

Виола наверняка нагрузила секретаря делами, давая мне время узнать адрес и подготовиться к «теплой» встрече. Если Дриада воткнет ограничители на вход не только между V-территорией и Окраиной, но и между V-территорией и Центром, у таких как Ричард Роу возникнут проблемы с работой и лишние траты. Хотя этого парня они уже не коснутся.

В сети я искал и нашел необходимую информацию. Глупо беседовать с тем, кого собираешься убить, давая время подготовиться к отпору в духе киношных злодеев. Разговаривать с жертвой я не собирался, а узнать причину все-таки хотелось, свербело внутри.

Как и думал, Джейн Доу, Данте Доу и Ричард Роу выросли в одном приюте. Две мертвые лани и дохлая косуля[1]. Застарелая, многолетняя дружба, переросшая в ненависть.

Отвратительный шрам на губе Ричарда — дело рук Данте, не сомневаюсь. Невинная шалость в детстве одного обернулась уродством другого. Презрение из-за «поклонниц», зависть к таланту художника, ревность опять же, ведь девчонка Уолис наверняка приглянулась обоим — мало ли какой там назревал конфликт. Ну, а спусковым крючком сработала новость о том, что сама Виола Майерс собирается сделать смазливого ДиДи наследником. Тут-то секретарю башню и снесло. Довез хозяйку домой, а затем вернулся с ножом.

Нож — хорошее оружие. Особенно вот этот, острый. Подкинул в руке, махнул, привыкая. Нож не отследишь. Он не оставляет цифрового следа и не даст полиции информации обо мне.

Возможно, даже этот — тот самый. Было бы эпично. Око за око.

Я сел в темный угол за столом и приготовился ждать. Транс привычно замедлил сердцебиение. Ненависть колыхнулась черным пламенем и заполнила легкие.

Сидел и ждал Ричарда Роу, как хищник поджидает добычу. Долго. Очень долго. Дольше, чем понадобилось шагнуть за спину и привычным жестом перерезать горло. Затем обработать рукоятку ножа средством Дока, которое я иногда, как раз для таких случаев, таскаю с собой в контейнере, завернутом в полиэтилен.

Когда уходил, не удержался и выломал замок на двери. Один — один, засранец. Я злопамятный.

[1] Doe — лань. Roe — косуля. Обе фамилии используются для обозначения неопознанных умерших лиц.

Ван Хэвен

После моего звонка Лилия Деверо привезла слепого парнишку в «Оазис», где я планомерно надирался до зеленых чертей и фейерверков. С деньгами Виолы Майерс мог теперь не просыхать годами. Поморщилась, глядя то ли на меня, то ли обстановку, но ничего не сказала. Лишь шепнула мальчишке сесть за стол, подальше от барной стойки.

От меня не укрылось как нежно ее руки скользили по худым плечам. Какой заботливый взгляд она бросила вслед парню, который медленно, как-то механически перебирая ногами, побрел в угол помещения. Интуитивно выбрав именно тот стол, за которым мы в прошлый раз сидели с Доком.

— Он… все забыл. — Кивнула головой и светлые волосы рассыпались по плечам изящной волной.

— Да. Три дня прошло. — Я влил в себя очередную пинту и махнул официанту повторить. На самом деле совершенно дурацкая ситуация. Док уже должен был понять, что воспоминания Данте Доу стерлись и прийти за парнем. Но он не появлялся. Снова придется громить голограмму в заведении мамы Джо?

— Спасибо вам… этот мальчик… этот день… — Лилия замялась, но продолжила своим хриплым голосом, — позволил нам с мужем принять решение.

— Разводитесь? Сочувствую. — Почему-то я был уверен, что муж Лилии — обязательно злобный богатый тиран — остался не в восторге от навязанного на сутки слепого мальчишки. Который непонятно откуда взялся, еще и без идентификационного чипа на запястье.

— Нет. Мы решили усыновить ребенка из приюта.

Замираю в искреннем изумлении. Да ладно! Холодная, отстраненная Лилия Деверо, курящая сигарету за сигаретой, и ребенок из приюта? Ущипните меня. Вот уж кого я в роли заботливой мамаши совершенно не представляю.

— Поздравляю. — Выдавливаю на автомате. Или что в таких случаях делают? Тоже сочувствуют? Или все-таки нет?

— Спасибо. Прощайте. — Она разворачивается и уходит, покачивая бедрами в обтягивающем платье. Легко вычеркивая и меня, и больного мальчишку из собственной жизни. Кому-то в приюте повезет. Наверное.

Я не заметил, как осушил последнюю кружку. Встать бы тебе, Ван и идти. Вместо этого делаю знак официанту повторить. И он приносит очередную пинту вместе с запиской.

Фокусирую зрение на крохотном клочке бумаги. Разворачиваю, читаю послание, написанное Доком — определенно его подчерк — и весь хмель моментально выветривается из головы.

'Подтверждение истины никогда не излишне,

даже и тогда, как спит всякое сомнение'

(Уильям Шекспир)

Ван Хэвен

Как же быстро все меняется. Еще пару часов назад я был полон надежд и радостного предвкушения, а прошло время и меня заживо съедает червь беспокойства. Точит тупые зубы, грызет изнутри.

Смотрю на серые грозовые тучи. Мрачный лик неба над головой — как предвестник будущих неприятностей. Под стать настроению. Все ли я сделал, что мог? Все ли учел? Попытался расслабиться, перевести дух. Запалил сигарету и затянулся.

Спокойно покурить не дали. Со светомузыкой к черному входу ночного клуба «Нишики» подлетела машина полицейского патруля. Рисковые ребята. Обычно полиция в зоне обитания Рэйдзё даже не суется — делает вид, что таких мест на карте не существует.

— Ван Хэвен? — По мою душу, так и думал. Бросил окурок на землю. Растер ботинком.

— Ну я, а кто спрашивает?

Один из копов, невысокий, с крупными залысинами, подошел сзади и рывком завел руку за спину. Я не сопротивлялся. Холодный металл наручников неприятно сковал кожу на запястьях.

— Вам необходимо проехать с нами.

— Я арестован? — Уточняю, хотя и мне, и полицейским очевидно, что нет. Обвинений не предъявлено, права не зачитаны, протокол ареста не соблюден. А наручники надели, да, шакальи дети. Их хлебом не корми — дай ткнуть носом в утилизатор. Самоутверждаются так, что ли? Мать в детстве не долюбила?

— Пройдемте. — Полицейский отконвоировал меня до машины, словно я бежать собирался. Заставил пригнуть голову, когда усаживал на заднее сиденье — капсула транспортировки преступников была похожа на такси с «обзорной площадкой». Та же модель, хоть и поновее. Эх, поедем с ветерком.

К тому времени из клуба «Нишики» уже высыпали все, кому не лень, поглазеть на происходящее. Равнодушно мазнул взглядом по толпе: увидел Мо и Ли, Черную вдову с ребенком на руках… Кого я искал здесь не было и быть не могло. Хотел бы весело помахать рукой на прощание, да наручники мешают.

Полицейский участок на Окраине соседствовал с пожарной частью, делил с ней одно здание и отвоевывая все больше личного пространства. Это было заметно по огороженной высоким забором служебной парковке. Одинокая пожарная машина сиротливо жалась к краю как притесняемый бедный родственник. В семье не без урода.

Ворота открывали долго. Здесь привыкли держать осаду против обнаглевших беспредельщиков Окраины, для которых важным было не столько поживиться техникой, сколько проникнуть в полицейский участок. Быть может что-то доказать? Или же и вовсе попытка штурма была условием вступления в банду? Посвящение? Не знаю.

До комнаты допросов транспортировали словно дикого зверя, проявляя осторожность и бдительность. Не лишнюю, надо сказать. Не думаю, что наручники удержат меня в критической ситуации, и тут об этом подозревали. Знаю, как минимум, четыре способа: как освободится от браслетов почти моментально. Но пока я был спокоен и послушен. Просто любопытно — зачем я здесь?

Прибежал совсем молодой, безусый парнишка с белыми полосками сведенной татуировки на руке. Отстегнул наручники — я видел, как расширены его зрачки: страх и восхищение. Интересное сочетание. Снял отпечатки пальцев, дотошно, один за другим, от старания едва заметно высунув язык.