Только этого мне не хватало. Убираю список обратно в нагрудную сумку. Не думаю, что она успела хоть что-то разглядеть на мятой бумажке. Поднимаю руки в обезоруживающем жесте, ладонями к ней.
Думал растеряется. Испугается. Заплачет. Прокол, Ван. Тактика не та. Но ты мог бы и догадаться раньше. Сам знаешь. Не тот характер, тебе ли не знать.
— Я привез картину. Он просил передать.
— Оставьте и уходите! — Не из пугливых. Впрочем, и не из доверчивых — заговаривать зубы тоже не вариант. Думай, Ван.
Помолчал и принял решение говорить откровенно. Если из нее что-то и можно вытянуть, то только так. В конце концов, ты же сам говорил, что она тут не при чем.
— Я частный детектив. — Вздрогнула, отвела глаза. Интересная реакция. Значит что-то знает или думает, что знает. — И мне известно больше, чем полиции. Например, кто в день убийства был в студии.
— Что вы хотите? Денег?
Хмыкаю. За шантажиста меня еще не принимали.
— Поговорить.
— Моя смена закончится через пятнадцать минут.
— Я подожду снаружи. — Оставляю картину и выхожу. Закуриваю, оглядываясь и привычно прикрывая сигарету ладонью. Опять на камеры попаду, ну да тут не страшно. Здесь же нет анализаторов воздуха, как в Центре. Поди-докажи, что я нарушил закон.
Подозреваю, что ограничения эти, о вреде курения в общественных местах табачных сигарет протащили люди, бросившие курить. Но только курить, очевидно, — вон, публичные дома и питейные заведения работают себе в открытую и ничего. Никто их по Сити не гоняет. Ну или владельцы вейповых фабрик подсуетились, что тоже вероятно. Ловким движением пальцев окурок летит вдаль. Опять благотворительность.
Интересно, звонит ли кому-то Джейн Уолис прямо сейчас? Сложно сказать. Если да, то знать бы кому и что говорит — это бы многое прояснило. Я должен был догадаться раньше, когда узнал фамилию жертвы: «Доу».
Данте Доу. Джейн Доу. Не супруги. Не родственники. Однофамильцы.
В некоторых приютах сотрудники явно не отличаются фантазией. У нас хотя бы подошли к этому вопросу с изобретательностью: Ван Хэвен, Соломон Дагер. Большинство приютских детей получает «говорящие» фамилии вместе с новыми документами, а я еще над цветочными именами посмеивался.
При желании, кстати, можно отследить, что за приют давал своим подопечным столь мрачные «прозвища». Сотрудник на записи не верил в их светлое будущее?[1] Зря. Не все же идут по скользкой дорожке. Некоторые, вон, в студиях оседают, ублажая богатых скучающих жен. А кто-то даже учится. Курсы? Колледж? Чтобы работать в аптеке нужно базовое образование. Целеустремленная девочка.
И пунктуальная. Когда через пятнадцать минут Джейн вышла из аптеки, я отошел в сторонку, чтобы не мешать. Стоял и наблюдал, как она закрывает плотные стальные двери. Как набирает код на терминале, включая сигнализацию. Ближе не подходил. С нее станется нажать на тревожную кнопку. Тут-то меня и примет патруль. С радостью, под белы рученьки. Как потенциального грабителя и наркомана, поджидающего работника аптеки на выходе с целью поживиться. Даже разбираться не будут, сразу увезут.
Но нет. Подошла сама.
— Пойдемте. Тут рядом.
Я прикинул шансы и пошел следом, готовый ко всему.
Док зря издевается над моим стремлением быть похожим на полицейского. Я уже давно понял, что самое главное в работе детектива: видеть мелочи и делать выводы. Докапываться до сути. Еще бы соображать побыстрее…
Например, вышла девушка без картины. Оставила ее в аптеке. О чем говорит? Не взяла потому что с ней неудобно. Объемный сверток придется тащить домой, куда меня, очевидно, не приглашают.
Есть, конечно, шанс, что она звонила подельнику и сейчас заманивает меня в глухой безлюдный переулок прямо под острый нож, на который насадили Данте Доу. Парня, которого она мечтала убить еще с приюта, а картину не взяла, чтобы кровью не запачкать ненароком. Логично, но маловероятно.
Ван, тебе бы поспать.
Мы приземлились за столиком на двоих у окна. Заведение, похожее на рамэнную, правда без восточного колорита, за который пришлось бы доплачивать Рэйдзё, на удивление имело в продаже пиво. Не на разлив, конечно. Бутылочное, но вполне приличное. Хоть и по завышенной, как мне показалось, цене. Ни Джейн, ни я еды не заказали. Пиво на голодный желудок при опросе свидетеля, — все как я люблю. Соберись, Ван!
И Данте, и Джейн выросли в приюте. Девчонка сменила фамилию, но не замужем, значит ее удочерили. Редкое явление в наши дни. Я бы сказал из разряда сказочки на ночь.
Маленькая целеустремленная девочка, окончившая медицинские курсы. Работающая в аптеке. Имеющая родителей и жизнь, о которой мечтала. И не желающая ее потерять.
— О чем вы спорили с Данте в то утро?
— Сложно объяснить в двух словах.
Хмыкаю. Это участникам событий сложно. Со стороны-то всегда просто: «пил-бил-любил-убил», что тут сложного-то?
— Он хотел… Он думал так будет лучше. Для меня. Для нас… — Она замолчала. Пиво пила, как и я, в охотку. Частенько, должно быть, сюда заглядывает после работы. А на голодный желудок еще и экономно получается.
— У вас были отношения? — Вспыхнула, но головой покачала отрицательно.
— Данте, он… вы же знаете… его положение… эти… поклонницы…
Так мы далеко не уедем. Допивая бокал и делаю жест официантке повторить.
— Давайте я попробую сформулировать, идет? А вы меня поправьте, если в чем-то неправ, хорошо? — Кивает. — Вы вместе росли в приюте, так?
— Да. А как вы узнали?
— Фамилии. — Молчу, что об этом проговорился сам ДиДи. Пусть думает, что у меня на руках не только список. Информация — это сильный козырь. — Затем вас удочерили. Идея стать медиком — ваша или родителей?
— Фармацевтом. Моя. — Она пригубила второй бокал. Слава богу, сейчас разговор пойдет бодрее. — Всегда хотела.
— Итак. Талантливый художник и будущий провизор, — сделал комплимент и не удержался, щелкнул пальцами, считая невидимый кэш. — Но художник, как бы талантлив он ни был, профессия совсем не прибыльная. А Данте невероятно привлекателен, так?
— Да. — Опускает глаза. Все ты понимаешь, девочка. Мир в твоих глазах уже давно не розовый.
— Но что-то должно было измениться в ближайшее время, не правда ли? Он сказал вам об этом?
— Да. Виола Майерс хотела его усыновить. — Я подавился пивом. Что? Так бодрая старушка не тащила его в постель? Или это всего лишь официальное прикрытие?
Джейн Уолис, должно быть, прочла скепсис в моих глазах и замотала головой.
— Нет, они не… у них были очень теплые, дружеские отношения. Не такие отношения. Она… Виола Майерс любила Данте как сына.
Кровь на стекле машины. Удивленные глаза ее покойного мужа. Интересно. Не знал, что она вообще может кого-то любить.
— Что же вас не устраивало? — Мои слова упали на благодатную почву, смоченную алкоголем и желанием хоть с кем-то поговорить по душам.
— Он так и сказал! «Что тебя опять не устраивает⁈», а я не могу так, понимаете? Не могу! — Она не заметила, как повысила голос. — Все бросить. Все, чего я добилась сама! Сама! Учебу, аптеку, мечты о карьере. Выйти замуж и сидеть в чужом доме — кем? Нахлебницей? Содержанкой? Это не для меня. Я и так… — Джейн осеклась, но я думаю, что услышал достаточно и понимаю, о чем речь. Что давило на нее.
Приемная семья. Желание доказать, что она заслужила удочерение. Что все не случайно. Что ее выбрали не зря. Что ее настоящее место не в приюте, и что она чего-то стоит.
Значит Данте сделал ей предложение.
— Вы отказались?
— Нет, но… мы поссорились… тогда, а потом… — Девушка снова замкнулась. Спряталась в кокон, как там в аптеке, за силовым полем. Ну, хоть не плачет.
Я кивнул. Тут мне все понятно и больше спрашивать не о чем. Ссора из-за попытки отстоять личное пространство, а потом его убивают и все теряет смысл. Она пока не понимает. Ее растерянность — это шок. Осознание потери придет позже.
Щелкнул чипом по терминалу, оплачивая счет за двоих и направился к выходу.
