Я еду в автобусе, сижу у окна. На одной из остановок три стареньких подруги прощаются, целуются. Им лет по семьдесят. Одну из них я знаю давно – так, шапочное знакомство, Анна Аркадьевна. Была она когда-то ярко-рыжей, теперь – седая. Встретятся ли они снова, подруги? Та, которую провожали, входит в автобус и садится рядом на сиденье. С такими сидеть удобно – худышка. Поехали.

– Теперь только такие невинные поцелуи – с подружками? А бывало!.. Это после бразильских сериалов такая мода пошла: встречаются – целуются, прощаются – целуются! – говорю ей. Соседка улыбается, морщинки расходятся по всему лицу. Зубиков не хватает, шепелявит.

– Да вот с подружками встретились, покутили. Раньше работали вместе – преподавали в механическом техникуме. Сейчас уж так – попрощаешься, и не знаешь, встретишься ли ещё…

Знаю я эти грустные старушечьи посиделки. Мужья и любовники давно на том свете, в этот день они переворачиваются в своих гробах – жёны перемывают им косточки. На столе из горячительного – только чай. Воспоминания, чай, перед глазами реальное прошлое и зыбкое настоящее – как во сне. Когда прошла жизнь?.. Пора поводить итоги…

– Ну и как жизнь сложилась? – спрашиваю её.

– Да ничего. Дети хорошие, самостоятельные. Муж у меня всю жизнь пил, гулял, иногда и руку на меня поднимал. А в шестьдесят совсем ушёл. Старая ты, говорит на меня. Несколько лет не жили. А когда молодая жена через пять лет его выгнала, пришёл к старой, повинился. Дети тоже настаивали: прости да прости. Тут я совершила ошибку. Приняла его. Почти сразу его парализовало. Вот, седьмой год лежит парализованный. За что мне это? Представьте: в мои семьдесят четыре года переворачивать несколько раз в день здорового мужика! Да ещё капризничает, ругает меня, обзывает. За что? Я ему ни разу в жизни не изменила, а он такими мерзкими словами меня кроет! Даже зубы себе поставить не могу – все деньги на лекарства для него уходят.

Одна радость осталась – с девчонками повидаться. ИМ ХОРОШО, У НИХ МУЖЬЯ ДАВНО УМЕРЛИ! А мой не хочет меня отпускать, чтобы только около него сидела, скучно ему. Но я схитрила: сказала, за хлебом, заперла его на ключ, и убежала! – довольно улыбается она, показывая мне ключ.

– Терпите, раз сами сделали такой выбор. Но вы очень молодо выглядите – фигура, костюмчик, причёска… Да вам больше пятидесяти не дашь! – подбодрила я пожилую женщину, сильно преувеличив её достоинства… Пусть хоть комплименту порадуется, несчастная!

– Да? – удивилась она, но поверила и кокетливо прошамкала:

– Штараемщя!

Вышла она у магазина «Росинка».

Прошло лет пять. Однажды, увидев Анну Аркадьевну, я вспомнила об этой встрече, и спросила её о подруге, которая живёт у «Росинки». Как она?

Видитесь?

– А как же!

– Как её муж?

– Да года два, как умер. Ну и негодяй был – редкостный. А она ещё переживает. Вот мы её поддерживаем. На танцы ходим, на выставки и на концерты. По парку бегаем! Она наконец себе зубы поставила, помолодела.

– А у вас хороший муж был?

– Такая же сволочь! Хорошо, что рано умер! А у нас зато уже не вторая – пятая молодость!

Когда дочь училась в начальных классах, меня в числе других четырёх мам выбрали в родительский комитет – в помощь учительнице. Так что мы уже не только анонимно сидели на собраниях, а больше общались со школой и с родителями.

И заметили – на собраниях мамы трёх мальчиков, охотно общаясь между собой, ко всем другим относились свысока, с гонором. Одевались они хорошо, и что-то ещё давало им право снисходительно относиться даже к учительнице. Между тем, их отпрыски совсем не блистали ни знаниями, ни поведением, но ЧТО-ТО давало и им право тоже воображать о себе…

Однажды учительница поручила нам от имени школы разнести одиноким матерям помощь от школы – коробки с обувью, крепкие мальчиковые ботинки. После работы мы собрались вместе и пошли, довольные своей миссией Добра. Дома нас ждали голодные, злые мужья, неубранные квартиры, неприготовленные уроки, необласканные дети, но мы добросовестно отыскивали нужные квартиры.

Как сейчас помню – зима, метель, давно стемнело. Почему-то все наши подопечные жили на пятых этажах. Везде нам были рады, благодарны за внимание школы, приглашали попить чаю, но мы торопились домой. Вот осталась и последняя квартира. Хоть эта на втором этаже! Нам открыли.

На пороге стоял Денис с транзисторным магнитофоном в руках и в наушниках – о таком наши дети тогда и не мечтали, даже не видели. Вышла из другой комнаты и мама его – одна из тех, спесивых родительниц в обалденном китайском халате.

Мы… ослепли от великолепия. Зеркальные потолки, позолоченные люстры, дорогие ковры, импортная мебель.

И мы, пришедшие «помочь», замёрзшие в своих дешёвеньких пальтишках, в цигейковых мужских шапках (тогда не от добра была такая мода), с расплывающимися лужами около валенок… Мы, которые торопились вернуться в свои комнатёнки в семейных общежитиях! И тогда только поняли, что сами нуждаемся в помощи.

Такого стыда мы мало испытывали в жизни. Лепетали что-то насчёт школы и насчёт обуви, больше всего ощущая собственное унижение. Хозяйка роскошной квартиры слушала снисходительно, потом ей стало нас жаль. Она кивнула головой к порогу, мы поставили свою коробку и, не помню как, с пылающими щёками, ссыпались, как второклассницы, с лестницы!

– А кем работает мама Дениса? – спросила я у педагога. Тогда самые «крутые» из моих знакомых работали товароведами на базах. В продаже ничего не было, и только эти люди имели возможность благополучно существовать, из-под полы перепродавая дефицитные товары.

– УПАКОВЩИЦЕЙ НА УНИВЕРСАЛЬНОЙ БАЗЕ, – ответила учительница.

Прошли годы и годы. Сергея, одного из тех трёх мальчиков, я иногда вижу. Каким высоким красавцем он был в юности! Теперь это забулдыга, не раз сидевший в тюрьме за воровство и разбой. Его высокопоставленные родители могли сделать всё для сына! Но в своё время, видать, не научили его чему-то важному. Его привлекала только разгульная пьяная жизнь. Умер его отец, мать он замучил, а сестра сбежала в другой город. Сейчас он болен туберкулёзом, живёт бродягой. Мы общаемся, когда встречаемся. От него я знаю, что «путя» не вышло и из Вадика, другого мальчика «богатых» родителей. Он тоже сейчас за решёткой. Его мать иногда вижу, стоя за прилавком на базаре. Она по-прежнему спесива и не узнаёт меня при встрече. А Дениса давно нет на свете – передозировка. С его мамой я по-прежнему здороваюсь первая… Течёт река времени…

Дом отдыха на Чёрном море… Представляете? Пальмы, кипарисы, камелии, магнолии, и на горизонте – Кавказ! На фоне ледяных горных вершин – горячие южные мужчины с огненными глазами… Увы, это уже не для нас, хотя в своё время… Впрочем, зачем о грустном?

Мы приехали отдохнуть от трудов праведных, прилежно ездим на экскурсии, пьём минеральную воду из источников, на горе «Ахун» над Сочи заказываем шашлыки и красное вино… «Видел бы нас Назарбаев, ещё бы пенсию убавил!» – шутит пенсионерка из Кокчетава с красивым именем Эльвира.

Наши кавалеры давно на том свете, но мы не хотим смотреть на вещи реально. По вечерам расфуфыриваемся, влезаем отёкшими ногами на каблуки, и, спотыкаясь, ходим по набережной, наблюдая заход солнца и счастливые молодые лица. Мы, БЫВШИЕ КРАСОТКИ…

А на наших глазах в доме отдыха раскручивается роман. Шестидесятилетней Ирине Сергеевне из Ростова повезло: на неё «положил глаз» кавалер – семидесятилетний пенсионер из Новосибирска. Семён Васильевич был когда-то большим начальником! Он солидный, ходит с тросточкой, цену себе знает! Дома у него всё в ажуре – выстроил детям коттеджи, купил сыновьям машины.