Через короткое время Кира сильно заболела – позвоночник был выведен из строя, может быть, непосильной работой на огороде. Она совершенно потеряла способность двигаться. Врачи надежды то, что встанет на ноги, не давали.

По случайному стечению обстоятельств (о-о-о, Случай, ты и есть бог!) в это же время в больницу попадает Леонид. Он видит Киру в палате тяжелобольных, узнаёт, напоминает ей о мимолётном знакомстве, навещает, старается подбодрить. Рассказывает о себе – всю жизнь прожил с любимой женой, но детей у них не получилось. Теперь вот – один. Горько…

Однажды Леонид становится случайным свидетелем разговора дочерей Киры с её лечащим врачом – они уговаривают его дать им справку о том, что мать невменяемая, чтобы поместить её в психбольницу. Другого выхода они не видят, да это ненадолго – мать долго не протянет.

Леонид восстаёт против этого, и разрушает сговор. Дочерям приходится забрать мать домой. Они уже замужем, имеют детей, живут отдельно. Мужчина навещает больную, помогает оплачивать сиделку, лекарства, массаж. Восстановить здоровье Киры становится для него смыслом жизни. И чудо происходит! Кира мало-помалу оживает, встаёт, начинает ходить… Они и не заметили, как их отношения переросли в любовь!

В это время обе дочери расходятся с мужьями, возвращаются к матери в их однокомнатную квартиру. Хорошо, что у одной из них с работой всё складывается – она работает в банке, есть перспектива вскоре взять жилплощадь в ипотеку. Но что делать второй?.. Леонид здесь лишний…

Я наблюдаю на танцплощадке за неутомимо танцующей парой – оба не очень молодых танцора в светлых костюмах, одушевление написано на их лицах! Это – Кира и Леонид. Они уже семь лет вместе. Одна из дочерей живёт в квартире Леонида, другой банк дал ипотеку, и все общими усилиями купили квартиру.

Кира старается забыть о предательстве дочерей, простить их. Ведь счастливые люди так великодушны! А она, наконец, счастлива…

На фото другая пара с нашей танцплощадки. Не знаю, пара ли они, но ни одного танца не пропускают, и танцуют классно!

С утра работала на даче, а к четырём часам расположилась со своей дачной продукцией на нашем рынке около большого магазина «Корона». Сегодня у меня роскошная слива и прекрасные, красные яблочки – «горно-алтайские». Смотрятся они выигрышно, вот только спеют с такой скоростью, что половину продать не удаётся – они лопаются прямо на дереве.

На прилавках, как всегда, мест всем не хватило, но нам, дачникам, не привыкать – расположились на земле. Кто мы такие? Бесправные, затюканные системой граждане. Хорошо – хоть отсюда в шею не гонят, не гнобят. Пока…

Рядом со мной супружеская пара торгует молодым картофелем. Картофель их тоже на загляденье – раннего сорта созревания, крупный, белый, словно помытый. Народ заинтересованно останавливается, спрашивает цену, кто-то и покупает.

Супруг – худенький стройный мужчина лет пятидесяти пяти – отпускает клиентам товар, супруга же предпочитает курсировать прямо перед «прилавком», и всё больше перед моим. Это меня раздражает. Вызывает удивление обилие её плоти: кажется, женщина состоит из нескольких больших шаров: груди и живот впереди, и две очень выпуклых, далеко оттопыренных поверхности сзади. Короткие брюки до колен не скрывают белые, мощные, тоже круглые, икры ног.

Я подавленно протестую, но соседка забывается, снова и снова заслоняет мой товар, почти не обращая внимания на просьбы отойти в сторону. Она заинтересованно следит за действиями мужа, зазывает к нему покупателей. Наконец, куда-то уходит. А муж успевает не только отвешивать картофель:

– Посмотри, вот это «тумбочка»! – говорит он мне не то осуждающе, не то одобряюще, кивая на проходящую довольно-таки далеко полную женщину. Брюки на той, и в самом деле, едва не лопаются на мощных ягодицах, икры ног также помрачают воображение. И как он увидел её так далеко? Женщина, как две капли воды, напоминает его жену. Я удивлённо смотрю на соседа, больше похожего по своему сложению на подростка:

– Такая же точно, как ваша! Никакой разницы не вижу!

– Ну, у моей фигура! А у той и талии нет! – возражает субтильный сосед, тем не менее провожая женщину заинтересованным взглядом специалиста. Видимо, его размер…

В это время его «половина» – да где там половина, все три четверти! – снова начинает курсировать передо мной, и я пытаюсь визуально определить, где у неё талия… Не нахожу…

Поистине – в своём глазу бревна не видать!

Я сижу около магазина «Корона», «торгую». Передо мной три стакана недозрелой вишни и букет цветов, который я выносила ещё два дня назад, да не продала – того гляди, осыплется. Все бегут мимо, ни на меня, ни на мой товар никто не смотрит. Зато я смотрю во все глаза: интересно!

Прилавки завалены спелыми викторией, лесной клубникой, чёрной смородиной – спелую ягоду хорошо разбирают. А вот грибов нынче мало. Странно – и дожди идут, и жарко бывает. Я уже несколько раз купалась. У нас, в Западной Сибири, погода не то, что в Москве или Питере, жарища! Кстати, я живу тоже в «Питере» – так мы сокращённо называем свой Петропавловск.

Вот идёт странная пара – пожилая, достойная женщина с палочкой и… натуральная синявка, трезвая, правда. Лицо её носит следы тяжёлого пьянства, шрамы на подбородке и губах говорят о том, что били её не единожды, очень худая. По тому, как спутницы разговаривают, понятно, что они близки и понимают друг друга, у них хорошие отношения. Странно… Мать и дочь?.. Я бы спросила, да они быстро прошли мимо и скрылись за дверью.

Проходит некоторое время, из дверей показывается та же пожилая женщина, но без спутницы. Останавливается, и ожидает, вероятно, её. Я подхожу, предлагаю сесть на мой стул. Женщина отказывается:

– Я потом не встану.

– А кто та женщина, с которой вы шли?

– Моя сноха. Жена одного из сыновей. У меня их двое.

– И как отношения со снохами?

– Отличные! Они обе очень хорошие. Да и сыновья у меня неплохие.

– Это вы хорошая! Другие свекрови совершенно незаслуженно ненавидят снох.

– Я сама в своё время натерпелась от свекрови, помню! Вот и не обижаю никого.

Подходит сноха, в руках сумки с продуктами. Дождит. Женщины вызвали такси, ждут. Я смотрю на «хорошую» сноху, и спрашиваю её:

– А вы пьёте вместе с мужем или одна? Я обратила на вас внимание, когда вы ещё только подошли: какая неподходящая пара – хорошая женщина и пьющая. Можно, я вас сфотографирую вместе? – достаю фотоаппарат.

– Я плохо выхожу на снимках, – говорит сноха и отходит в сторону. Больше она лицом ко мне не повернётся и не подойдёт, а я фотографирую пожилую спутницу, назвавшуюся Катей, и продолжаю с ней разговор.

– Оля вышла замуж за моего сына Славу в шестнадцать лет, да и сын был молоденький. Стала пить, гулять – у неё отец был пьющий. Приобщила к пьянке Славку. Родив двоих детей, бросила их на нас с дедом и ушла из семьи на семь лет. В это время её мать наложила на себя руки, повесилась. Оттого, что муж пьющий, и из дочери – Ольги – толку не вышло…

Оля опомнилась, вернулась к детям, к мужу. Закодировались они с сыном, теперь не пьют. Хорошая оказалась! И второй мой сын со снохой нормально живут, пьянством никогда не занимались, как и мы с мужем. Его, правда, нет уже семь лет…

Наконец, подъехало такси, и моя собеседница со снохой уехали. А я осталась со своей недозрелой вишней. Смотрела на неё, и думала: в чём дело? Почему одни люди вызревают, становятся полноценными гражданами, приносят пользу обществу, а другие, незрелые, кидаются во все тяжкие… И как незрелые ягоды, никому не приносят пользы, не доставляют удовольствия. Да ладно, если со хоть временем за ум возьмутся…