Я выгнула бровь.

— Неужели? Почему же?

Она снова рассмеялась, скосив глаза на Маттео, а затем обратно ко мне.

— Ну, помимо того, что ты украл нескольких моих лучших людей, я знаю, что у тебя были от меня секреты. Твой новый препарат — один из них.

— То, что я делаю со своим собственным бизнесом, тебя не касается, Джеки.

— О, не будь таким, — сказала она, выкручивая руку, чтобы вырваться из моей хватки. Я отпустил ее. — Мы — семья. Мы были бы намного больше, если бы ты нам позволил. — Я наблюдал, как она отступает к дверному проему, останавливается и поворачивается ко мне лицом. Одной рукой она нащупала раму, когда прислонилась к ней. — Я могла бы дать тебе все, что ты когда-либо хотел, Гейвен. Я предложила это тебе, и ты знаешь, что я не привыкла получать отказ.

Нет, она не привыкла. У такой женщины, как Жаклин Прайс, было почти все, чего она хотела. Она чувствовала себя могущественной. Ответственной. Это делало ее самоуверенной. Она была женщиной в мужском мире, пытающейся взять верх, как и любой другой мужчина — через убийство и обман. Я не мог сказать, что, по крайней мере, не восхищался этой ее коварной чертой, но не тогда, когда это шло в ущерб моим собственным целям.

— Хотя обычно я не возражаю против игр, Джеки. Но обычно я сам выбираю партнеров, с которыми играю.

Ее красные губы изогнулись шире.

— Так поиграй со мной.

Этот намек не остался незамеченным.

— Ты скажешь мне то, что я хочу знать, и, возможно, я подумаю об этом.

Я почувствовал, как Маттео напрягся рядом со мной. Мы были окружены людьми Джеки. Их взгляды были прикованы к нам, пока они ждали приказа от своей госпожи. Это была единственная черта в Джеки, которая, как я знал, мне не подошла бы. Она была не из тех женщин, которые могли бы отказаться от контроля. Она хотела сохранить свою власть над каждым человеком. Она хотела быть единственной на вершине, и ей было все равно, чье горло ей придется перерезать по пути наверх.

Джеки склонила голову набок, глядя на меня в ответ. Она анализировала меня так же, как я ее. Мы были вовлечены в молчаливую битву, и я не смогу сделать ни шагу, пока не узнаю, что она собирается делать. Наконец, после того, что показалось мне вечностью, она вздохнула и покачала головой.

— Нет, я не думаю, что скажу, — сказала она.

Несмотря на то, что мой внешний вид, который, как я знал по опыту, не выдавал ни малейших эмоций, мое сердце бешено колотилось в груди. Она указала руками на пистолеты, разложенные на столе.

— Ты оставишь их, когда будешь уходить, — заявила она.

Низкое рычание вырвалось из моего горла, и я шагнул вперед, только чтобы резко остановиться, когда один из ее молчаливых мужчин встал передо мной, остановив мой порыв. Я впился взглядом в мужчину, когда Джеки прищелкнула языком.

— Такой жестокий, Гейвен, — отчитала она. Я поднял на нее взгляд. Она улыбалась довольной улыбкой. Конечно, она была довольна. Она знала, что Ангел в Штатах, и более того, если она не задавала мне никаких вопросов, это означало, что она знала больше. Она уже была на охоте. Вероятно, у нее были люди, которые искали ее. — Знаешь, раньше мне это в тебе нравилось, — продолжила она. — Все это твое непостоянное тепло можно было бы использовать для гораздо большего.

— Где она? — огрызнулся я. — Ты ни о чем меня не спрашиваешь — это значит, что ты уже, блядь, знаешь.

— Ангел? — Она снова постучала себя по подбородку и промурлыкала что-то себе под нос. — Может, и знаю, а может, и нет. Однако, как бы то ни было, это тебя больше не касается. Мой отец, возможно, и был готов передать свой семейный бизнес кому-то вроде тебя, но я не настолько глупа.

Рафаэлло Прайс знал о своей старшей дочери нечто такое, чего не знал остальной мир. По крайней мере, пока. Когда я выбрал Ангела своей невестой, он, казалось, испытал почти облегчение. У отца не должно быть любимчиков — по крайней мере, так считал такой человек, как он. Однако было ясно, что Джеки все еще таила какую-то злобу на этого человека. Весь ее крокодильий слезы на его похоронах пять лет назад были не более чем показухой. Эта женщина была ненастоящей, от ногтей на пальцах до улыбки на лице. Я бы поспорил на гребаные деньги, что если я разрежу ее плоть, то не найду ничего, кроме начинки и пластика. Возможно, сейчас самое время это выяснить.

Я двинулся вперед, заставив мужчину, стоявшего у меня на пути, протянуть руку.

— Даже не думай об этом, — предупредил он.

— Убери руку, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Или потеряешь ее.

Он убрал руку с моего тела, но все еще отказывался убираться с дороги. Жаль. Я бы с удовольствием оторвал его руку от тела в этот момент.

— Она моя, Джеки, — сказал я, снова переводя взгляд на женщину позади него. — Я разберусь с Ангелом.

— Нет. — Джеки покачала головой, а затем подняла руку, указывая ею на дверь. — А теперь тебе следует отправляться в путь. У меня скоро прибудет гость.

То, как она смерила меня взглядом, полным самодовольства, сказало мне, что она была довольна этим новым поворотом событий. Мне нужно было подобраться к ней поближе, чтобы у меня был шанс обхватить ее руками за горло.

— Я предупреждаю тебя сейчас, Джеки, — сказал я, мой голос сочился ядом. — Если ты причинишь боль моей жене, я этого так не оставлю.

Смех вырвался из ее горла, когда она откинула голову назад. Звук эхом отразился от стропил старого особняка. Твердая рука коснулась моего плеча, отталкивая меня назад.

Я не думал. Я даже не колебался.

Я протянул руку и схватил мужчину за руку, и, глядя ему прямо в лицо, отводил ее назад до тех пор, пока в моих ушах не раздался щелкающий звук, а костяшки его пальцев не прижались к тыльной стороне запястья. Для пущей убедительности я вцепился в его пальцы и отвел два из них в сторону, эффективно сломав и их.

Выражение шока, появившееся на его лице, было почти комичным. Его рот открылся для крика, но я отстранился и ударил его кулаком в лицо. Он рухнул ничком на пол — без сознания, с костью, торчащей из того места, где я начисто оторвал ему кисть. Я предупредил его, и это было больше, чем сделали бы другие.

Сразу же на меня были направлены четыре комплекта пистолетов. Пальцы на спусковых крючках. Предохранители сняты. Я застыл и уставился на Джеки. Она, казалось, даже не была сильно обеспокоена тем, что я, вероятно, сделал одного из ее мужчин инвалидом на всю жизнь — потому что у меня не было никаких сомнений в том, что он будет бороться с этой рукой всю оставшуюся жизнь. На самом деле, ее глаза сверкали от скорее восхищение, чем оскорбления.

Я должен был свернуть ей шею, когда она прикасалась ко мне раньше. Еще до того, как кто-либо об этом узнал. Я мог бы это сделать. Я мог бы отнять у нее ее жизнь. Провел бы пальцами по ее бокам, а затем задушил бы ее. Одного небольшого поворота было бы достаточно. Это было бы даже проще, чем сломать тому человеку руку.

— Ты умный человек, Гейвен Бельмонте, — сказала она вместо того, чтобы прокомментировать мои действия. — Но ты здесь в меньшинстве. Я могу приказать своим людям убить тебя одним щелчком пальцев.

— Тогда почему ты этого не делаешь? — нажал я.

Мы вступали на опасную территорию. Каждый из нас бросает вызов другому.

— Потому что, Гейвен, я все еще думаю, что мы можем быть полезны друг другу. Как только о моей младшей сестре позаботятся, тебе больше не на кого будет положиться, кроме меня. Я все еще не замужем, и в отличие от мужчины мне все равно, девственник ты или нет.

Ярость бушевала во мне. Я чувствовал, как напрягаются мои мышцы под тканью костюма.

— Гейвен. — Голос Маттео оттащил меня от края — в буквальном смысле — полной потери контроля. — Нам пора идти.

Джеки снова усмехнулась.

— Да, Гейвен. Послушай своего питомца. Уходи, пока не совершил ошибку, которую не сможешь исправить.

Маттео двинулся вперед, крепко взяв меня за плечо и потянув за собой назад. Один шаг. Два. Три. Четыре пистолета ее охранников были направлены на нас, пока мы пятились к входной двери. Маттео открыл ее и схватил ключи, которые были оставлены на столе вместе с пистолетами.