Склонив голову набок, я сделал еще один шаг в комнату. Ее очаровательная застенчивость теперь исчезла, усталость ее тела была очевидна по тому, как она даже не пыталась сомкнуть ноги. Даже отсюда я мог видеть, каким красным был ее прелестный маленький клитор. Бедное, подвергшееся насилию создание. Она боролась с желанием прикоснуться к игрушке, хныча, пытаясь удержать ноги раздвинутыми, а спина максимально вжата в спинку стула.

— Г-Гейвен, — взмолилась она. — Пожалуйста.

Нахмурившись, я снова нажал на кнопку, вызвав у нее еще один крик. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что она сделала не так.

— Хозяин! — Слово сорвалось с ее губ. — Пожалуйста!

Я нажал на кнопку и с холодной улыбкой остановил вибрацию у нее между ног. Она откинулась на спинку стула.

— Видишь, любимая, — сказал я, подходя ближе. — Я знал, что тебя можно приручить.

Ее голова откинулась назад, а глаза впились в меня злобным взглядом. Что-то, что тоже было в ней новым. Раньше Ангел была такой скромной и осторожной. Ее лицо всегда отворачивалось, если я не смотрел на нее прямо. Эта невинная, девственная часть ее была так же привлекательна, как и все, что меня привлекал в ней. Этот бунтарский взгляд, однако, тоже был неплох.

— Ты ублюдок, — обвинила она, проклятие прозвучало как шипение, несмотря на то, что у меня был ключ к ее освобождению.

Я усмехнулся, убрал пульт в карман и наклонился над ней, приподняв пальцем ее подбородок. Я не обращал внимания на проклятия, которые она бросала в мой адрес. В конце концов, теперь она была у меня. Я был единственным, кто отвечал за это. Если бы все, что она могла делать, это проклинать меня, тогда я бы позволил ей, даже если бы забрал все остальное из ее гребаной души.

Дорожки слез, высохшие на ее прелестных щеках, слипли ресницы. Несмотря на то, что я сам слышал ее стоны и крики, видел, как ее тело реагировало на каждый оргазм в кадре камеры, я все еще не мог себе представить, сколько раз она кончала за последний час. Ее бедная маленькая киска, должно быть, болела и распухла. Я ухмыльнулся. Это было только начало.

— Да, — с готовностью согласился я, отпуская ее лицо и наклоняясь, чтобы развязать сначала одну руку, а затем и другую.

Она протянула руку, как будто хотела оттолкнуть меня, но ее рука бесполезно упала на колени, как будто даже это для нее это было слишком большим усилием. Я осторожно закончил развязывать ее, а затем поднял ее обмякшее тело со стула.

— Какого хрена ты думал, что этим добьешься? — потребовала она жестким тоном, даже когда ее тело расслабилось у меня на груди.

Что ж, возможно, расслабляться было не совсем то. Это было больше похоже на то, как если бы ее тело, казалось, не могло делать ничего другого, кроме как сбросить всякое напряжение. Заставлять кого-то кончать неоднократно казалось таким сладостным освобождением, хотя на самом деле это была порочная, жестокая пытка. Без сомнения, каждый дюйм ее драгоценной кожи ощущался так, словно в само ее тело была вживлена живая проволока.

— Наверстываю упущенное, — сказал я, направляясь к кровати в другом конце комнаты.

Однако в ту секунду, когда я опустил ее, она попыталась откатиться в сторону, с хмурым видом уклоняясь от моего прикосновения.

— Мы не женаты, — отрезала она. — Уже нет.

— Если только кто-то из нас не подписал документы о разводе — а я, конечно, не помню, чтобы подписывал, — тогда мы, по сути, женаты, — сообщил я ей, схватив ее за запястье и поднеся его к манжете, прикрепленной к одному из столбиков кровати.

Когда она поняла, что я делаю, Ангел вырвалась из моей хватки.

— Прекрати это!

Без особых усилий я проигнорировал ее требование и потащил ее, сопротивляющуюся, поднял ее руку и защелкнул наручник на одном запястье, а затем обошел кровать и проделал то же самое с другим.

— Это изнасилование!

Она боролась с путами, в которые я ее заковал, поворачивая запястья то в одну, то в другую сторону, извиваясь своим совершенным маленьким телом по простыням, безуспешно пытаясь освободиться.

Я тихо отступил на шаг и залюбовался ее формами. Затем наклонился и провел пальцами по внутренней стороне ее бедер, собирая изрядное количество спермы, которая пропитывала ее плоть, на кончики пальцев и поднося ее ко рту. В ту секунду, когда она почувствовала мое прикосновение, она зажмурилась. Однако было уже слишком поздно. Я улыбнулся, слизывая ее вкус со своих пальцев.

Я забрался на кровать. Ангел ахнула и отползла назад, пока ее спина не уперлась в спинку кровати. Мое внимание привлек небольшой разрез на ее руке, который сделал врач. Он был слабым, едва заметным, и она еще ничего не сказала по этому поводу. Теперь, когда ее разум не был затуманен наркотическим дымом или удовольствием, пробегающим по ее клитору, она посмотрела на него сверху вниз. Ее лоб наморщился в замешательстве.

Поймет ли она, что это значит? Я размышлял о том, стоит ли позволить ей осознать что я натворил. Однако что-то порочное во мне хотело, чтобы она думала, что она в безопасности. Поэтому, прежде чем она смогла продолжить рассматривать маленькую ранку, я сделал свой ход.

Навалившись на нее всем весом своего тела, я прижал ее извивающееся тело к кровати и позволил ей почувствовать твердость моего члена между нами. Ее ноздри раздулись в предвкушении, когда я вернул ее внимание к себе. Схватив ее за ноги, я заставил их раздвинуться и наклонился, когда она задрожала в моих объятиях.

Ее запах вторгся в мои чувства. Я снова провел пальцами по ее набухшей киске. Она напряглась, ее тело похолодело, когда я понял свидетельство ее возбуждения на моей руке. Медленно я поднес пальцы к лицу и развел их, показывая прозрачную жидкость, которая сказала мне правду.

Ее щеки порозовели. Ее губы приоткрылись, а затем ее глаза расширились, когда я снова поднес пальцы к своим губам, раздвинул их и втянул внутрь. Ее вкус на моем языке действительно был всем, что я помнил. Сладкий. Пьянящий. Нежный. Я закончил слизывать сок моей жены со своих пальцев, а затем достал из кармана костюма носовой платок и вытер остатки со своей руки.

— Есть вещи, которые у нас не было возможности изучить, когда мы были вместе, моя дорогая, — начал я. — Я надеялся мягко ввести тебя в тот образ жизни, который веду я, но ясно, что тебе не нравится мягкость.

Ей нравятся мои наказания.

— Гейвен…

Ее губы задрожали, когда я бросил на нее мрачный взгляд.

— Первое, — заявил я, обрывая ее, — отныне ты будешь называть меня своим хозяином. Ты можешь называть меня "сэр" в смешанной компании, но не волнуйся, я не позволю тебе выйти из этой комнаты в течение некоторого времени. Нет, пока ты не докажешь мне свое хорошее поведение.

— Это смешно, — отрезала она.

— Только хорошим женам дана привилегия называть своих мужей по имени, Ангел, — честно сказал я. — А ты не была хорошей женой.

Она втянула в себя воздух.

— Что ж, тогда тебе повезло, — ответила она. — Потому что мы больше не вместе.

— Да?

Я склонил голову набок и осмотрел ее.

— Ты должен отпустить меня, — настаивала она. — Я подпишу все документы о разводе, какие ты захочешь. Я хочу уйти. С меня хватит.

— О нет, дорогая. Уже слишком поздно для этого. Возможно, ты слишком долго жила во внешнем мире, но тебе следует понимать реальность своей ситуации. Ты принадлежишь мне, Ангел. Любая попытка к бегству приведет к большему наказанию, — Я жестом указал обратно на стул. — Тебя слишком долго не было. Это только начало. Ты можешь считать себя не более чем симпатичным объектом для моего ублажения и наказания, это понятно?

Ее мягкие волосы рассыпались заколками по плечам, когда она покачала головой.

— Я не гребаный объект, — огрызнулась она. — Ты можешь злиться на меня, но ты, черт возьми, понятия не имеешь, что делаешь. Ты думаешь, я та самая наивная девушка, которую заставили выйти за тебя замуж? Что ж, ты ошибаешься. Я сильно отличаюсь от того, какой была тогда. Тебе ни хрена не принадлежит — и уж точно я тебе не принадлежу.