Ближе к вечеру, хорошо выспавшись, Мерче потянулась на своей кровати и заметила, как в ее комнату пробиваются светящиеся искры клонившегося уже к западу солнца. Она поднялась и посмотрела в окно. Девушка увидела цветущий сад, где ветер колыхал ветки деревьев, словно зеленые струны лета. А цветы, как безмолвные танцовщицы, передавали всю красоту, мимику и жесты природы. Мерче с трудом оторвала глаза от цветущего великолепия, когда вошла Пилар. Экономка пригласила юную хозяйку спуститься к заливу, чтобы прогуляться вдоль берега, по которому сеньорита Мерседес так скучала. Не прошло и получаса, как девушки разглядели волнующий воображение залив. Пенистые волны захлестывали каменные глыбы, которые в лучах заходящего солнца, казалось, меняли свое очертание. Мерседес обернулась назад и увидела, как возвышаются горы с их остроконечными вершинами. В них как будто были замурованы мгновения далеких столетий. Сеньорита подумала, что это окаменевшие воины, о которых еще никто не написал в книгах.
В этот момент до слуха Мерче донеслись мужские голоса, и она увидела проходящих мимо рыбаков, которые распевали народные песни. Вдруг один из них повернул голову в сторону Пилар, видимо, узнав ее. Он, не останавливаясь, с улыбкой поприветствовал сеньорит.
– Добрый вечер, – сказал мужчина.
– Добрый вечер, Антонио, – ответила ему экономка и добавила, посмотрев на тяжелый улов, который он тащил своими мозолистыми руками:
– Тяжек твой улов. Видно, много у тебя сегодня кефали.
– Своя ноша не тянет, – ответил ей рыбак.
– Занесите нам рыбу на кухню сегодня, а утром креветок и устриц, – прокричала Пилар ему вдогонку, продолжая улыбаться.
Антонио повернулся к экономке и утвердительно кивнул головой. Видимо, в глубине души он был очень доволен прибытием доньи Лауры в свое поместье. Мужчины продолжали приближаться к городку, а их рубахи, как паруса рыбацких шлюпок, раздувались на ветру.
Льянес в вечереющем свете раскинулся параллельно прибрежной полосе. Его дома были как перетасованная колода, собранная из разных веков. Похожими были только черепичные крыши, словно бордовая рубашка карт. Девушки медленно дошли до скалистого берега и, присев на крупные теплые валуны, зачарованно смотрели на бушующие краски заката.
Ветер развевал концы шелковой ленты на соломенной шляпе Мерседес. Она с упоением вдыхала морской воздух и думала о том, что на смену лета придет осень и она вместе с тетушкой поедет в Мадрид, где встретится с Нандо. Сеньорита уже мечтала о счастливой столичной жизни, и ее история любви должна была обязательно закончиться свадьбой. В это время Пилар занимали совсем другие мысли. Ее сердце наполнилось всепоглощающей женской печалью. Приближение стачки лишь усиливало ее волнение. И этот морской ветер своими порывами только усугублял ее душевное состояние, как и крик прибрежных чаек.
Они помолчали еще немного, а потом Мерче негромко произнесла:
– Пилар, посмотри на эти камни. Море, солнце и ветер, как художники, кажется, разрисовали эти валуны размашистыми темными мазками. А высохшая морская соль придает им живописную рельефность. Они словно хранят монашеский покой.
– Да, действительно. Может быть, вы и правы. Но темные поверхности камней все равно нагоняют на меня какую-то душевную тоску. Скоро стемнеет, и нам пора возвращаться домой, – заметила экономка.
Пилар посмотрела на берег, и от этого ей легче не стало. На влажной гальке вместе с редкими ракушками лежали принесенные прибоем мертвые медузы. Сеньорита Мерче даже не обратила на это внимание. Она продолжала пребывать в своих фантазиях, которые, впрочем, были подпитаны уже свершившимися реальными событиями.
Сгущались сумерки. Подходя к усадьбе, Мерче и Пилар заметили, что в саду уже никого не было. Они не спеша зашли в дом и только тогда поняли, что на кухне прислуга была занята не приготовлением ужина, а болтовней о грядущих волнениях. Здесь также сидели шофер и садовник, которые пили кофе, сосредоточив свои взгляды на молодой кухарке. Пилар незамедлительно надела свой передник и быстро начала командовать распустившейся в ее отсутствие прислугой:
– В стране может произойти все, что угодно, от стачки до революции, но ужин еще никто не отменял. Или донья Лаура давно никого не увольняла? За работу!
Мерче взяла на кухне персик и с удовольствием его съела. Потом она направилась к своей тетушке, чтобы скрасить ее одиночество. Девушка зашла в освещенный ярким светом кабинет. Донья Лаура сидела за столом и разбирала свои бумаги, которых накопилось немало. Ее круглое морщинистое лицо было сосредоточенно, и только приход племянницы смог ее оторвать от дел. Она посмотрела на часы и увидела, что время ужина быстро приближается. И, махнув рукой, раздосадованно сказала:
– Мало толку в этих бумагах, если никто в мое отсутствие ими не занимается и ничего не контролирует на плантациях. В первую очередь мне нужно поднять всем жалованье, чтобы люди чувствовали свою заинтересованность и не примкнули к недовольным бунтовщикам.
– Вы всегда принимаете верные решения как раз во время очередного сбора урожая. Скоро настанет праздник святого Роке, и я думаю, к этому времени уже все забудут о стачке, – пыталась успокоить ее Мерседес.
– Не думаю, что эта надвигающаяся буря пройдет быстро и без последствий. Я сегодня получила письмо от сеньора Поло. Он очень обеспокоен. Не успели мы сегодня приехать, а к вечеру его доверенное лицо уже передало мне конверт. Это говорит о многом, – заметила пожилая женщина.
Как только донья Лаура замолчала, из столовой раздался шум засуетившейся прислуги. Часы пробили девять. Пилар окинула взглядом сервированный стол. Белая фарфоровая посуда уже засияла на накрахмаленной скатерти. Графиня по своему обыкновению села во главе стола, а Мерче расположилась по правую сторону от хозяйки дома, пока горничная расставляла тарелки с приготовленным рисом, запеченной красной кефалью и розмарином. Легкий дымок, струившийся от блюд, разносил аппетитные запахи. Девушка сразу же вспомнила улыбающегося рыбака с богатым уловом. Для Мерседес подали прохладительный напиток гранисадо, а пожилая женщина предпочла бокал красного вина, привезенного из заграницы. Прерванный разговор, начавшийся в кабинете, продолжился во время ужина.
– Так что пишет сеньор Поло? Когда нас навестят Кармен и Фелипе? Они ведь обещали к нам приехать, не так ли? – спросила, не скрывая своего любопытства, Мерче.
– Об этом не может быть и речи, – сказала, немного отпив вина из своего бокала, донья Лаура и продолжила:
– Требования каталонского профсоюза не были выполнены, и общенациональная стачка объявлена на 13 августа. Более того, волнения в Барселоне, Бильбао и Мадриде уже начались. Все протестующие так вдохновлены революцией в России, что отступать не намерены. Я уже не говорю о Стране Басков, которая во все горло кричит о своей независимости. Достаточно одной искры, чтобы полыхнул весь север. Сеньор Поло считает, что нам нужно соблюдать крайнюю осторожность и быть постоянно начеку, не помышляя ни о каких визитах. У реки Каудаль вот-вот соберутся горнорабочие, часть из них отправится в Овьедо, а остальные уже начали строить баррикады непосредственно возле угольных шахт.
Проходя мимо столовой, Пилар оказалась невольной свидетельницей этого разговора. Она замедлила шаг и остановилась. Кровь внезапно прилила к ее голове. Она услышала отчетливый звон в ушах, и все начало расплываться перед ее глазами. Экономка еле удержалась на ногах, схватившись за дверь. Старая графиня метнула свой зоркий взгляд в ее сторону.
– Пилар, в чем дело? Эта бестолковая прислуга совсем измотала тебя за день? – спросила обеспокоенная хозяйка. – Иди, отдыхай, а то не ровен час еще заболеешь.
– Спасибо, донья Лаура. Я выйду сейчас на террасу, подышу немного воздухом, и все пройдет, – ответила экономка тихим голосом.
Сеньорита Пилар вышла из дома и, не торопясь, присела в плетеное кресло. Все, что она могла сделать для Хорхе сегодня, – это искренне молиться за его жизнь. Если что-то пойдет не так и власти применят силу, то о его участи и подумать будет страшно. Девушка смотрела вдаль на убегающую дорогу, ведущую в Овьедо. Больше всего на свете она хотела пройти ее сейчас до конца, не дрогнув перед лицом опасности, чтобы оказаться в маленькой комнате вместе с Хорхе.
