Даже Мариан сама вычистила и расчесала Дымка, чем доставила тому немало приятных минут. Она удивилась, сколько удовольствия этим животным доставляет забота о них людей, с которыми они связали свою жизнь. Она то и дело слышала ласковые, произнесённые её спутниками полушёпотом, словечки и довольное фырканье в ответ.

Когда расседлали и вычистили килвендов, Правитель отошёл в сторону и присел на большой плоский камень, лежавший на берегу изумрудного потока. Никто не подошёл к нему. Все старались шуметь как можно меньше, и двигались бесшумно. Вода была ещё в одном роднике, именно она пошла в пищу и для животных. Изумрудный поток по-прежнему оставался табу. Никто ничего об этом не говорил, никто к нему и не приближался.

Костёр разожгли, когда уже почти стемнело. Мариан с радостью смотрела на яркие золотисто-красные языки огня, лизавшие привезённые с собой поленья. Килвенды тоже подошли ближе к огню. Некоторые улеглись совсем близко и не проявляли ни малейшего беспокойства по поводу такого соседства.

Теито подлетел к девушке, не решаясь потревожить, всё ещё сидевшего на камне, Правителя. Он пристроился у Мариан на колене и, довольный, тихонько клекотал, принимая из её рук пищу и выпрашивая, чтобы она погладила гладкие перья. Девушка шёпотом произносила самые нежные слова, какие только знала, на всех известных языках. Не заметила, как подошёл Правитель и с лёгкой улыбкой некоторое время наблюдал за общением. Он смотрел на то, как женщина проводила рукой по голове и крыльям птицы. Как птица тянулась к её губам грозным клювом. Как они нежно ворковали, донельзя довольные друг другом.

Егорыч привлёк внимание ученицы к реальности, из которой она на некоторое время выпала. Заставил поесть, и приказал спать. Их троих завтра ждал трудный день.

Утром подъём опять объявили чуть свет. Мариан заметила, поднялись все, хотя в путь отправились только трое: она, Правитель и Егорыч. Сопровождали их три птицы. Они не делили людей на персональных спутников, но каждая явно проявляла к кому-то склонность.

Дорога поначалу не предвещала трудностей. Пройдя в дальний конец каньона стали подниматься на скалу синеватого цвета. Тропа вела наверх играючи. Только когда путники добрались примерно до середины подъёма, начались сложности. Дальше двигались по едва заметным уступам, которые знал только Правитель. Поэтому он поднимался первым, в самых трудных местах подавая женщине руку.

Ученицу Егорыч отправил второй, подстраховывая снизу. Хотя, о какой страховке на такой крутизне могла идти речь, она не понимала — держаться не за что, они даже не связались верёвкой. Мужчины двигались молча, только она сквозь зубы бормотала ругательства, которых успела наслушаться во времени Марины. Ругалась чуть слышно, мужчинам приходилось старательно скрывать улыбки, которые вызывал столь непроизводительный расход энергии. Ни тот, ни другой не решались высказаться по поводу произносимого. Оба чувствовали — приближается буря. Ещё немного и женщина взорвётся, тогда тяжко придётся обоим. Чего ждать от её ярости, представляли хорошо.

Наконец, подъём закончился. Оказалось, подниматься на самую вершину, необходимости нет. Где-то в трёх четвертях пути от основания скалы темнело отверстие, в которое проскользнул Правитель. Принял Мариан и помог Егорычу, не отличавшемуся, такой как он сам и молодая женщина, гибкостью, протиснуться в проход. Дальше дорога, к искреннему возмущению Мариан, пошла вниз.

— Нет, это же надо — лезть на верхотуру, только за тем, чтобы потом прогуляться вниз, — возмущёно бормотала она во время спуска. — Да, ваши предки существа с оч-чень странным чувством юмора. Ломая руки и ноги лезть вверх, потом, так же под угрозой переломов, спускаться вниз. Неужели нельзя сделать дырку там, где пересекаются эти маршруты!

Её ворчание слышалось ещё долго, и веселило Егорыча, тогда как Правитель был вынужден в полной темноте посвятить всё внимание помощи ворчунье. Несколько раз девушка едва не навернулась с крутых ступеней. Каждая новая вспышка её возмущения соответствовала очередной заработанной ссадине или попытке свалиться с лестницы.

К счастью спуск не мог быть бесконечным и, в конце концов, оказались внизу. Теперь перед ними шёл коридор, со светящимися неровными полом и стенами. С потолка свисали окаменевшие потёки расплавленного камня, так что всё время приходилось быть начеку. Всё это вовсе не улучшило настроения Мариан. Такие приключения не в её вкусе.

Коридор резко повернул и сразу за поворотом разделился на несколько более узких проходов. Все внимательно рассматривали совершено одинаковые отверстия. Дальше, насколько было видно, коридоры абсолютно гладкие, похожие на круглые трубы, прорезанные в податливой глине, а не в камне.

— Куда пойдём?

Мариан вздрогнула и с недоумением перевела взгляд на Правителя:

— Мне казалось, уж вы-то знаете, куда нас завели, — сказала она.

— До этого места знал, а вот дальше, каждый сам выбирает куда идти.

— Мне не кажется разумным разделяться, — рассудительно проворчал Егорыч.

Мариан указала рукой на проход, который привлекал её. Почему-то больше не хотелось говорить. Егорыч, так же молча кивнул, подтверждая выбор. Правитель ещё раз осмотрел проходы и двинулся в тот, на который было указано.

Шли долго. Постепенно пропало ощущение времени. Казалось, они провели здесь уже дни.

Одинаковый камень вокруг не давал возможности ориентироваться во времени и пространстве. Иногда Мариан казалось, пол и потолок меняются местами. Стены, потолок, пол равномерно слабо светились, и она перестала ощущать реальность. Правитель резко остановился. Девушка налетела на него. Повернулся к Мариан, схватил за плечи и резко встряхнул.

— Нельзя поддаваться магии этого места. Если вы поддадитесь, то, когда выйдем, вы попадёте в беду.

Мариан потрясла головой. Только теперь почувствовала, как внутри образовалась пустота, в которую заползают сомнения в себе, в спутниках, появилась ожесточённость против них. Егорыч тоже потряс головой.

— Да, твои предки знали, как вытащить из каждого всё самое потаённое.

Правитель только кивнул в ответ.

— Надо следить за собой, за своими чувствами. Это единственный способ удержать здесь сознание.

Двинулись дальше.

Теперь Мариан внимательно следила за тем, что делается внутри её сознания. Она чутко отслеживала мысли и чувства, которые посещали её, сменяясь как в калейдоскопе. Теперь знала, в чём опасность, и не позволяла подсознанию брать верх. Контроль давался нелегко. Слишком много у неё недостатков (так утверждали её противники). Иногда начинало казаться, это правда, но тут же останавливала себя и вспоминала тех, кто её любил. Ведь нельзя любить совершено пропащего человека?

Иногда поглядывала на шедшего впереди Правителя. Только теперь постигла, насколько верным было решение идти вместе. То, что рядом кто-то двигался в одном направлении, поддерживал, иногда под руку, бросал внимательные взгляды, стараясь оказать поддержку, всё это помогало. Мариан ощутила, она является для спутников такой же поддержкой, как они для неё, и стало легче идти.

Когда труба закончилась, все, казалось, уже потеряли надежду на окончание муки. Даже Егорыч проявлял нетерпение, а уж он-то никогда не показывал, если что-либо было не так, как он считал должным.

Они стояли рядом у выхода. Других выходов не видно. Похоже, каждый коридор ведёт в своё место.

Перед ними гладь подземного озера, в центре которого островок, на котором нечто вроде алтарного камня, или стола. На нём фигура из камня золотистого цвета, и две поменьше, тёмно-синие или зелёные. Мариан попыталась рассмотреть фигуры, но не удалось. Освещение всё же слабовато.

Правитель подошёл к самой воде, ведя её за руку.

— Теперь молчите, что бы ни происходило, — шепнул он девушке.

Егорыч остался стоять у выхода, охраняя пару, подошедшую к воде.

— Мы пришли!

Голос Правителя стал насыщенным и разнёсся над водой как удар колокола. Он выпрямился и стал ещё выше. Волосы его слабо засветились в полумраке. С волосинок стали соскальзывать крохотные искорки.