Руки Правителя подхватили с такой лёгкостью, словно она ничего не весила. Снова захотелось сделать нечто этакое, чтобы все поняли — она недовольна таким раскладом, но уже сидела в седле, откинувшись на твёрдое плечо. Седло оказалось рассчитано на такие поездки вдвоём, и сидеть было удобно, если не учитывать обуревавшего возмущения. Конь, почувствовав настроение всадницы, начал приплясывать, но тут же был остановлен властным движение наездника. Мужчина развернул его к воротам, и вся кавалькада двинулась следом.

— Надеюсь, вы не думаете, будто я и дальше буду ездить с сопровождением? Я в состоянии держаться в седле и сама!

Не смогла не высказать возмущения, но постаралась сделать это тихо, только для Правителя.

Он ответил так же тихо:

— Разумеется. Просто наши женщины редко ездят верхом самостоятельно. Килвенды сами решают, устраивает их всадник или нет. Если нет — никакая сила не заставит их нести того, кто неугоден. Если всадник устраивает, килвенд привязывается к нему до смерти. Для человека это ответственность. Ездить верхом приходится ежедневно. Не многие женщины могут себе позволить такое.

Мариан промолчала, но знала — он почувствовал, как улеглась буря в её душе. Не признать правильность слов невозможно. Если женщина не имеет желания или времени для ежедневных верховых прогулок, не стоит мучить животное.

Призадумалась. Если она сбирается покинуть этот мир, как быть с желанием поездить верхом? В праве ли она бросить здесь существо, которое привяжется к ней? Оставить его на гибель?

— Вы правы, госпожа. Если вы решите подобрать себе килвенда, то придётся или вам остаться здесь, или его забирать в ваш мир.

Мариан промолчала.

Утешило одно — теперь она могла, не напрягаясь, смотреть по сторонам.

Вокруг кипела жизнь. Город оказался нарядным, чистым и приветливым. Смешение разного стиля построек создавало состояние приподнятости и радости. Дома, построенные из светлого камня разных оттенков, покрыты резьбой. Мариан поразилась, сколько труда затрачено на украшение стен.

Литые ворота, решётки балконов и окон навевали воспоминания о мавританской архитектуре. Огромное количество водоёмов, многие из которых украшены фонтанами, соответствовало климату. Все фонтаны били с края в центр, создавая искристую водяную завесу вокруг водоёма. Детишки, не стесняясь наготы, резвились прямо в центре города, брызгая водой на себя и прохожих. Возмущались, как показалось Мариан, крайне редко.

Люди одеты просто, и... Вот это да! По улице проходили женщины одетые в облегающие брюки и рубашки из лёгкой ткани!

Мариан бросила возмущённый взгляд в сторону Изель.

"Ну, погоди, вернёмся — поговорим".

Сначала Мариан удивило, отсутствие на улицах деревьев. Но потом рассмотрела — каждый дом имеет за высоченной стеной (порой едва ли не выше самого дома) сад, размеры которого варьируются от дерева до рощи. Через ограды балконов и верх стен на улицу переливалось, словно через край чаши, огромное количество цветов, однако, на улице деревья не росли.

Сначала она не поняла причины, потом, присмотревшись к движению, поняла — если посадить даже рядом со стеной хоть одно дерево, оно станет непременной причиной трагедии.

Их собственная кавалькада мчалась, не разбирая дороги. Как умудрялись скакуны уворачиваться от встречных пешеходов, непонятно. Но делали они это сами, иногда огрызаясь на того, кто не давал себя обогнать.

Немного понаблюдав, землянка осознала — дорогу выбирают скакуны. Всадники лишь задавали общее направление. Если прибавить к этому количество пешеходов и разного вида повозок, влекомых не похожими на верховых животными, то у неё закружилась голова. Понятно, по этому городу ей, привыкшей к упорядоченному движению, одной гулять нельзя. Даже на древней Земле на дорогах порядка больше.

Заметила она и ещё один факт.

Из истории знала, любой выезд Правителя в давние времена сопровождался пышностью, или, по меньшей мере, особыми церемониями. Здесь же, их кавалькада мчалась по улицам на общих правах, никто не сторонился, не расчищал дорогу. Люди иногда приветливо взмахивали руками, некоторые слегка кланялись, заметив Правителя, но никакого раболепства.

Это порадовало. Если честно, выезжать из замка Мариан побаивалась. На Земле они с Леной однажды попали в огромную пробку, которая образовалась из-за перекрытых улиц — проезжала некая "шишка". Припоминая всё, сказанное в адрес этой "шишки" (в том числе Мариан лично), ей не хотелось стать предметом подобного внимания.

Церемония прощания состоялась на берегу небольшой реки в залитой светом роще. Обстановка не выглядела траурной. Лишь серые и лиловые до черноты плащи создавали диссонанс с радостным пейзажем.

На вершине небольшого холма, где лежало несколько мощных каменных плит, хранивших следы былых костров, сложили помост из брёвен ароматного дерева, на которые уложили тело советника. Правителя и его спутников поджидала небольшая группа людей — родные и друзья погибшего. Собрались самые близкие и дорогие покойному. Стояла тишина, нарушаемая только шелестом травы и деревьев. Едва приехавшие спешились, скакуны отошли и встали вокруг поляны, словно часовые.

Придерживая супругу за руку, Правитель подошёл к вдове, такой же полноватой, как и муж, женщине с приятным лицом и покрасневшими от слёз глазами. Она обнялась с Правителем и посмотрела на Мариан.

Девушка стояла, робко глядя на печальную женщину. Мариан всё ещё не отделалась от чувства вины за смерть советника. Именно она втянула его в происходившее. Но, словно поняв сомнения иномирянки, пожилая женщина нерешительно приподняла руки...

Шагнув навстречу, Мариан обняла её изо всех сил.

Та, обняв тонкую фигуру девушки, задрожала и заплакала. Мариан едва не разревелась. Из последних сил старалась сдержать слёзы, не замечая, как они уже льются из глаз. Женщины постояли так, им никто не мешал. Мариан неожиданно для себя стала вспоминать советника его тёплый и добрый нрав, как он двигался, как говорил... Вспоминала его забавную походку и дружескую улыбку. Вспомнила, как он заботился о ней, тревожился и старался облегчить её жизнь...

— Спасибо! Спасибо, дорогая, что так хорошо о нём помните!

Вдова прошептала эти слова сквозь слёзы. Никто кроме Мариан не услышал их.

— Он часто говорил, если придётся, отдаст вам свою жизнь и не пожалеет об этом. Он и сыновьям приказал служить вам. Прошу вас, госпожа, возьмите их к себе. Более верных людей, поверьте, вам не найти.

— Меня зовут Мариан, пожалуйста, не зовите меня госпожой, — она тоже ответила шёпотом.

Женщины подняли головы, и, не разжимая рук, посмотрели в глаза друг другу.

— Что бы ни случилось, что бы ни произошло в этом или другом мире, — знай, девочка, — с этой минуты у тебя есть вторая мать!

Произнесено это было торжественным голосом, и все вокруг замерли. До Мариан дошло, она стала участницей ритуала, вовсе не запланированного, и удивившего многих. Неожиданно для себя, опустилась на колено перед женщиной и прикоснулась к её руке губами.

— Где бы ты ни была, знай — мой дом ждёт тебя, мои дети — твои братья.

Мариан поднялась, и женщина поцеловала её. Потом к вдове стали подходить другие люди, а Правитель отвёл Мариан в сторону, туда, где стоял Егорыч. Всем существом Мариан ощутила поддержку ведуна. Доволен ученицей, но как всегда, похвалы не дождаться.

После того, как все присутствовавшие подошли к вдове, люди встали вокруг плит. Снова установилась тишина, каждый молча прощался с отцом, братом, мужем, другом или учителем. Нарастала волна торжественной скорби, охватившая весь холм, постепенно перешедшая на рощу. Даже ветер больше не шевелил траву и ветки...

Из круга выступил старший сын господина Чороина, державший факел. Он подошёл к Мариан и протянул факел ей. По глазам окружавших поняла, ей оказана честь — поднести огонь к костру. Она не стала брать факел из руки юноши, а положила ладонь на кисть его руки, и так, вместе, они шагнули к помосту. Несколько мгновений стояли неподвижно... Мариан ощутила, как внутри нарастает напряжение... Боль утраты, скорбь, благодарность к чудесным людям, всё сплелось в узел...