Феранта сказала это так, будто знала о моей жизни больше меня самой. И ни одна минута моего вчерашнего вечера не является для неё тайной.

Зато я, как сейчас выясняется, совсем ничего не знаю.

— Задержана? — всё, что я придумала спросить.

— За подозрение в шпионаже, в незаконном проникновении внутрь частной собственности и… — Феранта на мгновение замолчала. — И в связи с последними событиями — в покушении на здоровье. Хотя, в зависимости от показаний, может статься, что и на жизнь.

Я внимательно посмотрела на Феранту. Её лицо ничего не выражало, а глаза она старательно отводила.

Слишком громкие заявления. Особенно в отношении той, которой Феранта доверяла сама и велела доверять мне.

— Полноценный допрос будем проводить не мы, — добавил Гетбер. — Мы лишь выясним некоторые детали, чтобы прояснить общую картину. И знать, откуда ждать следующий удар, если он, конечно, будет.

— Подозрение — или уверенность? — уточнила я.

— Вот и убедимся, — ответил Гетбер. Он-то уж точно был уверен во втором варианте, весь его вид об этом говорил.

Больше мы не проронили ни слова. Молча покинули здание академии, дошли до парковки, к одному-единственному автомобилю, очень похожему на автомобиль Герты. Потом Феранта одними губами шепнула — поведёшь? — и Гетбер, на моё удивление, взял из её рук ключи и занял водительское кресло.

Не знала, что он умеет такое.

Впрочем, что я вообще знаю о Гетбере? Да и в целом о тех, кто окружает меня в этом мире?

Ирмалинде ведь доверяла не только Феранта, я тоже. Воспринимала её кем-то вроде своей старшей наставницы. Вместе с ней обсуждала студентов и ходила на завтраки. Более того, я привела её в лабораторию, и сейчас, наверное, должна радоваться, что не произошло ничего страшного, пока мы были наедине?

А малахитовое платье так и не успела вернуть. Жалко — ведь оно, в отличие от всех прочих вещей Ирмалинды, пожар не пережило.

Вёл Гетбер неплохо. По крайней мере, ничуть не хуже Герты, а больше ни с кем я в этом мире и не ездила. Чтобы отвлечься от плохих мыслей, я захотела спросить у Гетбера, как давно он освоил управление подобными аппаратами и почему до сих пор перемещается на омнибусе, но не стала — смутилась Феранты. Да и вряд ли он услышал бы меня — мы с Ферантой заняли заднее сидение, а он был на переднем в компании самого себя.

Едва заехав в Вейзен, мы свернули направо, в края, которые мне пока не удавалось видеть. Впрочем, от привычных городских пейзажей они мало чем отличались. Те же прямоугольные дома и изогнутые трубы. Разве что зелёный цвет в интерьере зданий преобладает над всеми остальными. Возможно, с этим связана какая-нибудь традиция? Но я и об этом не стала спрашивать.

Такая довольно оптимистичная зелёная улица обрубилась внезапно — огромным чёрным зданием. Будто оно тоже не так давно пережило пожар, который заменил все краски на угольно-чёрный. Добавить сюда остроконечные башни, и получится типичное поместье колдуна… Гетбер быстро, но плавно остановил автомобиль прямо перед крыльцом этой обители тьмы.

Мне не хотелось заходить внутрь, но иного пути не было.

Я выбралась из автомобиля прежде, чем кто-либо додумался открыть мне дверь. И сжала руки в кулаках, вынуждая себя собраться.

Разговор будет непростым, мне об этом сказали не единожды.

Сказали, подозреваю, напрасно, поскольку я уже испереживалась о том, что ещё не произошло.

Поднимаясь по блестящему чёрному крыльцу, я представила, будто это не я буду судить, а сама — осуждена. Вот-вот бессердечный палач исполнит приговор — затянется петля, которая завершит неровное полотно жизни. Я постаралась выбросить эти мысли из головы. Со мной всё будет хорошо. Как и с той, с которой мы будем говорить.

Как же так, Ирмалинда?..

Внутри оказалось на удивление шумно. Это только с улицы чёрный дом казался пустым и неживым, на самом же деле в нём копошилось множество людей. Едва мы переступили порог, как навстречу нам выскочила невысокая девушка в ослепительно-белой блузке:

— Господин Йенс, — она плавно кивнула Гетберу, затем перевела взгляд на Феранту. — Госпожа Клиншток.

Девушка бессильно посмотрела на меня, но я не стала представляться — моя фамилия будет смотреться слишком нелепо на фоне других, таких красивых и благородных. Надо бы придумать более подходящую. Интересно, положено ли мне что-то вроде документов? Подозреваю, что вряд ли, иначе Феранта давно спросила бы меня, что именно я хочу в них вписать. Видимо, это как с гражданством — чтобы получить, нужно родиться в конкретном месте, а иначе придётся переходить через череду заморочек.

Не представленные друг другу, мы с нашей встречающей лишь обменялись кивками. Она продолжила:

— Всё готово. Мы можем идти.

Гетбер посмотрел на меня предупреждающе — мол, ты идёшь с нами, в этом можешь даже не сомневаться. И я пошла, иного варианта в моей голове не существовало. Пошла, пусть и так сильно не хотела идти.

— Говорить будет Гетбер, — шепнула Феранта, пока мы поднимались по широкой лестнице, ступени которой, к слову, переливались всеми оттенками зелёного. — Мы понаблюдаем со стороны, без необходимости вмешиваться не станем. — Пару секунд помолчав, она добавила: — В любом случае, детали будут уточнять иные службы, к коим мы не относимся. Нам позволили совершить этот разговор лишь потому, что здесь работает мой старый знакомый.

Голос её был бесцветным, а лицо равнодушным. Но мне показалось вдруг, будто я вижу чуть-чуть больше. Бесконечную тоску, которая мелькает в глазах нежно-серыми бликами. Поэтому я постаралась перевести тему единственным способом, что пришёл на ум:

— Знакомый времён столицы?

— Бер, — Феранта покачала головой. В спину Гетбера полетел не самый добродушный взгляд. — Варвара, я с вами тоже как-нибудь поделюсь занимательными фактами из его прошлого… Нет. Это знакомый времён академии.

***

Закончив подъём, мы оказались в просторном коридоре. К потолку крепилось множество ламп, а стены были украшены дверьми, как шляпка мухомора — белыми пятнами. Поставь возле дверей нервную людскую очередь, и получится вполне стандартная больница. Но очередей не было. Люди шустро заходили внутрь кабинетов и покидали их, не стопорясь. Здесь всё действовало как точный, слаженный механизм.

Наша дверь располагалась примерно посередине коридора, в его правой половине. Мы втроём вошли внутрь, и кабинет покинул мужчина — один из двух мужчин, которых мы увидели, когда распахнули дверь. Подозреваю, это был кто-то вроде охранников. Но не понимаю, зачем охранять безобидную Ирмалинду таким количеством, да ещё и с настолько суровыми лицами.

Вчетвером мы оказались в тамбуре — узком помещении без окон, эдаком перевалочном пункте. Стены здесь были белоснежными, видимо, чтобы создать хотя бы иллюзию пространства. На самом же деле, тамбур был весьма тесным.

Слева от нас оказалась ещё одна дверь. Именно на неё указала наша сопровождающая, произнесла:

— Госпожа Вернес внутри. Как только кто-то из вас откроет эту дверь, стена станет проницаемой для картинки и звука. При этом сама госпожа Вернес вас слышать не будет.

Гетбер стянул с себя плащ — и вручил его почему-то именно мне. Впрочем, я-то с этим плащом уже как родная…

— Надеюсь, ей дали выспаться и позавтракать, — заметила Феранта.

— Конечно, — наша сопровождающая уверенно кивнула. — Госпожа Вернес — наша гостья. Я буду в коридоре, за дверью. Но Алоис, с вашего позволения, останется здесь, — она кивнула мужчине.

Не хотела бы я быть гостьей, что постоянно находится под охраной.

Гетбер ничего говорить не стал. И они с нашей сопровождающей одновременно покинули тамбур, хотя и сделали это через разные двери.

Стена вспыхнула, как телевизор; и спустя секунду шумов перед нами предстало убранство комнаты, что находится по ту сторону. Я ожидала увидеть нечто вроде отельного номера, но это была самая настоящая переговорная, какие показывают в фильмах о полицейских: огромный стол и два стула по сторонам от него. К счастью, вместо одинокой скрипучей лампочки комнату освещало окно.