Из зеркала на меня смотрело уставшее, будто пеплом покрытое лицо, круги под глазами напоминали лесные озера. Одежда измялась, да и, будем честны, её давно следовало заменить на новую, ибо чего это платье только не успело увидеть: и танцы, и пожары…

Но всё-таки было во взгляде нечто — будто одна из вчерашних искорок отделилась от общей массы и приютилась внутри меня. И теперь отсвечивает ласково, не давая о себе побыть.

Кем бы ни был тот маг, что строит против меня козни, он ещё узнает, что так просто я не сдамся. Не время впадать в отчаяние. История продолжается.

— Прекрасно выглядишь, Варя, — заметил Гетбер будто в насмешку. И я улыбнулась — пусть знает, что шутку я оценила. А ещё улыбка хорошо работает, когда хочешь расположить человека к себе. Пока у нас есть передышка между тайнами, можно попытаться что-нибудь выяснить.

Мне нужно знать. Как можно больше обо всём, что меня окружает. И о всех.

В знаниях сокрыта великая сила, пусть её и очень часто недооценивают.

— Ты давно знаком с Ферантой? — поинтересовалась я.

— Лет двадцать, — ответил Гетбер. Мой вопрос он явно не ожидал, но всё-таки не стал отмалчиваться. — далекие времена моей молодости Вейзенской академии ещё не было, точнее, она существовала только в мечтах. Мы учились в столичной академии — и я, и она. Но Феранта — на несколько курсов старше.

Этот момент я тоже запомнила.

— Учёба в одном заведении — ещё не повод для дружбы, — заметила я.

Мы пробирались по пустым коридорам, но сейчас в них уже не было ничего пугающего. Напротив — жизнь просыпалась, и от этого на душе становилось радостнее.

— Не думаю, что дружба с Ферр в принципе возможна. Она уже в те, юные годы всем нам была кем-то вроде начальницы. Держала академию в страхе… Я не шучу. Ты пока далека от столичной жизни, и это даже хорошо, но, в целом, родители Ферр — не последние люди в империи.

— Расскажешь?

— Расскажу, — согласился Гетбер, — но не по тому, что хочу выставить секреты Ферр на поверхность, так низко я пока не опустился. Её родословная, в общем-то, ни для кого не тайна. Именно она, по моим предположениям, обеспечила ей теплое местечко во главе новенькой академии… Хотя и личных заслуг у Ферр достаточно… — Он вздохнул, закончив со вступлением. — Её отец входил в круг близких друзей прежнего императора, сейчас на престоле восседает его сынок. А матушка — двоюродная императорская сестра. Во дворце, подозреваю, её родители и познакомились… Помимо родословной, мир наградил Ферр огромным потенциалом к колдовству. Вот и получилось, что получилось. Отличная волшебница с отменным положением в обществе.

— И она пошла в академию? — уточнила я с сомнением. — Не нашлось ничего приличнее?

— Не просто в академию, — Гетбер тяжело вздохнул. — Она пошла в академию, которая за последующие десять лет существования затмила все остальные учебные заведения империи. Даже столичная академия на её фоне меркнет, как какая-нибудь телега в сравнении с полностью механизированной машины — задачи перед ними примерно одинаковые, да и результаты совпадают, но вот этот вот путь от и до… Вклад преподавателей в развитие академии, конечно, стоит здесь тоже не на последнем месте… Но, в целом, ты права. В столице Ферр успела тоже кое-чего добиться, и для многих её резкий отъезд стал неожиданностью. Но о личных заслугах она тебе сама расскажет, если захочет. Попробуй спросить, она в этом плане излишней скромностью не обладает.

— Попробую, — пообещала я. А Гетбер спросил внезапно:

— Ты не голодна?

— Подозреваю, времени до завтрака ещё слишком много. Не дождёмся.

— Вот и меня терзают такие сомнения… — Гетбер помотал головой, будто на волосы ему приземлился осенний листок. Но не волнуйся. Как только тот самый непростой разговор закончится, сходим в ещё одно интересное местечко. Оно, конечно, не такое колоритное, как вчерашнее.

Кабинет возник перед нами, стопоря движение. Я постучалась, дернула ручку, но кабинет оказался закрытым. Гетбер прислонился к стене плечом, я же — целой спиной, будто одних ног было недостаточно, чтобы меня удержать.

— А что будет дальше со мной? — спросила неожиданно для самой себя. — Раз уж выяснилось, что кому-то я по неведомым причинам мешаю. Разве я могу вот так просто продолжить работать здесь? Ведь буду знать, что в любой момент мне могут навредить. И ладно, если только мне, но вдруг заденет кого-то ещё?

Думаю, говорила я эти слова больше самой себе, чем Гетберу. Ему-то откуда знать, как дальше сложится моя жизнь? Если он в этом мире — такая же пешка, как я. Просто чуть лучше разбирается в правилах игры.

Зато ответила мне та, кто, пожалуй, имеет власти над моей судьбой больше, чем все остальные. Ещё не королева и тем более не рука, которая двигает фигурки согласно собственной воле. Но уже, как минимум, ладья.

— Никто не поспеет навредить ни вам, ни кому-либо ещё, Варвара. — Феранта плавно выскользнула из-за поворота. Я посмотрела на неё новым взглядом, учитывая то, что поведал мне Гетбер. И без труда представила, как Феранта выполняет задания от самого императора. Строго секретные, но государственно важные. — Как хорошо, что все уже в сборе. Но и плохо в то же время — я не успела взглянуть на вашу комнату, Варвара, хотя очень хочу это сделать; но вас делать это вместе со мной ни в коем случае не заставляю. — Она внимательным, цепким взглядом посмотрела на меня, и только через пару секунд смягчилась: — Как вы провели эту ночь, Варвара?

— В коридоре, на диване, — не стала таить я.

— А ведь я попросила Гетбера позаботиться о вашем уюте, и, конечно, зря — ты ведь никогда заботой не отличался? — Она покачала головой, потом вновь обратилась ко мне: — В академии достаточно свободных комнат. Новое место мы вам найдём без проблем.

И мы отправились туда, откуда не так давно вернулись.

Феранта — впереди всех. Расправленные плечи, гордо поднятая голова, строгий коричневый костюм с безупречными золотыми запонками, собранные в идеально гладкий пучок волосы, соединяющая кольцо и браслет тонкая цепочка. Феранта выглянула лучше нас с Гетбером, вместе взятых.

Зато вот дверь, ведущая в нашу с Ирмалиндой квартирку, вызывала одну лишь жалость. Обгоревшая, полуразвалившаяся…. Как и предложила Феранта, я не стала заходить внутрь. Осталась стоять в коридоре с самым равнодушным лицом, будто это не я, намеренно или нет, во второй раз за жизнь стала виновницей пожара.

Гетбер зашёл следом за Ферантой — он-то вчера до моей комнаты так и не добрался… Но шедевр пламенных рук они рассматривали недолго.

— Ещё раз, — произнесла Феранта строго — подозреваю, профессиональная деформация. — Опишите, пожалуйста, ваш вчерашний день. Я действительно рада, что с вами не произошло ничего страшного, но, подозреваю, мотив этого пожара был как раз в том, чтобы вас задеть. Не искалечить, ни в коем случае, однако — сильно напугать.

Мы плавно выдвинулись в сторону главного входа.

Я рассказала Феранте и про конспекты, которыми застелила кровать, и про пропущенный обед, и про Ирмалинду, заботливо предложившую мне перекус. Честно призналась, что решила быстренько сгонять до лаборатории, чтобы и поиздеваться над камнем с помощью моих новых молотков, и, банально, проветриться. Заметила, что центральная дверь фабрики оказалась закрытой (ни слова лжи) и что я решила поужинать, прежде чем вернусь (и снова — только правда). А потом всё же возвратилась в академию и столкнулась с огнём. Побежала отыскать помощь и наткнулась на Эдвина. Про праздник тоже умолчала — вдруг подобные собрания запрещены внутренними распорядками, о которых я не имею понятия?

— Ирмалинда, думаю, уехала вскоре после меня, к сестре. Она рассказывала, что часто уезжает к сестре на выходные. Только я не понимаю, зачем она забрала с собой вещи? Про переселение она меня предупредила бы. Может, незапланированный отпуск?

— Ты совсем ничего не рассказал, так? — Феранта укоризненно покачала головой. — Варвара, Ирмалинда была задержана вчера. Гетбером, неподалеку от Центральной площади Вейзена. Вскоре после того, как Вейзен покинула ты.