Уго приблизился к постаменту, недоверчиво разглядывая пару пленников перед ханским троном.

– Это что? – воскликнул он и тут же выпучил глаза от осознания. – Это они?! Что они здесь делают?! Убийцы!

– Позволь разделить твою скорбь, брат, – важно произнесла Элорэн, привычно скрывая улыбку за ритуальным жестом. – Да примет мастера Нарцила Подземный Чертог!

– Нарцил еще жив, – неуверенно сказал тэгин, – но он при смерти! Из-за этого ублюдка, который заколол его, как свинью!

– Очень точно сравнение, – пробормотала хани. Ее отец невольно улыбнулся. Со скорбным тоном Элорэн обратилась к брату: – Как жаль, как жаль! Как жаль, что ему не легче! Мы только что вспоминали мастера с истиннородным Унаро. Он заверил, что Нарцил был лучшим из иноземцев!

– Он еще жив! – выкрикнул Уго и злобно уставился на сестру.

– И это славно, – твердо произнес хан. Его железный тон привел сына в себя.

– Что они здесь делают? – гораздо спокойнее повторил тэгин.

– Они готовятся услышать мой приговор, – пояснил Ярго. – А что привело ко мне тебя, Уго? Я думал, ты не отступишь от постели друга, поддержишь его в предсмертный час.

– Я вернусь туда, но прежде требую правосудия у своего хана! В первую очередь, для моих дарханов. Все они – выходцы из благородных семей, я не могу решить их судьбу без твоего одобрения.

– И какую же судьбу ты им уготовил, мой мальчик? – вздернул бровь хан.

– Смерть! Смерть для каждого из предателей! Лишь Теро исполнил свой долг! Все остальные обосрались при виде этого мерзавца! – Уго резко выкинул руку, указывая на пленника.

– Жаль малыша Теро, – грустно вздохнула Элорэн.

– Жаль, – согласился хан.

– Я требую лишить их голов, всех девятерых! – ревел тэгин.

– Татро и остальные спасли вас в порту, – заметила хани. – Доставили Нарцила во дворец, живым. Захватили ваших обидчиков. За это ты желаешь их обезглавить?

– Заткнись! – рявкнул на нее брат. – Тебя там не было! Это мои дарханы, и я решу их судьбу!

– Он прав, – хмуро подтвердил Ярго.

– Но отец…

– Не забывайся, моя красавица, – мягко осадил ее хан. – Когда-нибудь твой брат унаследует этот трон. Если я буду отвергать каждое его решение, Уго никогда не повзрослеет. Судьба трусливых дарханов решена. О чем еще ты хотел просить меня, сын?

– О смерти для этих двоих! – выкрикнул Уго, обретая уверенность. – Долгой, мучительной смерти! Я сам хочу наблюдать за тем, как их разделывают на куски! Особенно этого мерзавца, который убил моего…

Тэгин осекся, улавливая на себе презрительные взгляды. Дарханы и элтеберы смущенно потупили взор, но отец и сестра глаз не отвели. Иноземцы тоже украдкой наблюдали за происходящим, они явно пытались разгадать настроения хозяев.

– А за что я должен придать их смерти, тэгин? – холодно поинтересовался Ярго. – Они не нарушали законов каганата. Они не нарушали законов города. Я не смог изобличить их вину.

– Отец! – изумленно воскликнул Уго. – Да что ты такое говоришь?! Этот иноземец убил дархана! Тяжело ранил Нарцила! Пытался убить меня! За каждое из этих преступлений он заслуживает четвертования! А девка – его сообщница, из-за которой все началось!

– Началось что? – уточнил хан, закипая от гнева. – Вы сами затеяли драку! Сколько вас вышло против иноземца? Двое? Четверо? Или все разом? Это ты называешь поединком? Этому я учил тебя с детства? Или кто-то другой надоумил? Ты знаешь, о ком я говорю! С каких пор капризы Нарцила значат для тебя больше наказов отца?!

Уго стушевался и невольно отступил назад, от его былого запала не осталось следа. Хан смотрел на сына с нескрываемым отвращением.

– Я все решил, – строго продолжил Ярго. – Как только мастер Нарцил отправится в Подземный Чертог, ты получишь новую свиту и поедешь на юг, в орду. Пока будешь стяжать славу на поле боя, я подыщу тебе достойную хатан, и мы забудем о твоем распутстве раз и навсегда. Дарханы, которые не сумели тебя защитить, будут казнены. Что же касается иноземцев…

Хан еще раз окинул взглядом пленников и отметил их полную невозмутимость.

– Эта девка мне нравится, я забираю ее себе. При жизни вашей матери я не держал наложниц, но теперь все изменилось. Ты права, Элорэн, мне пора приходить в себя. Даже хорошо, что она из коритонидов: не наплодит полукровок. Приказываю подготовить ее к сегодняшнему вечеру! Я сам проверю, стоила ли эта красотка пролитой крови.

– А что делать с ним, отец? – Хани указала на иноземца.

– Казнить вместе с дарханами, – отмахнулся Ярго. – Он ранил моего сына.

– Это неразумно, – настойчиво возразила Элорэн. – Перед нами отважный боец, превосходный фехтовальщик. Он может принести пользу династии.

– Какую пользу? – поморщился хан.

– Нарцил при смерти. Теперь нам нужен новый мастер по фехтованию. Кто сможет обучить меня лучше, чем победитель прежнего наставника?

– Но он не понимает нашего языка.

– Понять друг друга нам поможет Лурея. Не так ли, милая?

Лиерлийка поспешно закивала.

– Ты уверена, что он безопасен? – упирался Ярго.

– Этот иноземец сражался по правилам и не нападал первым. Не думаю, что он опаснее мастера Нарцила. Во всяком случае, для чести Уго.

– Ну хорошо, будь по-твоему, – рассмеялся хан. – Я подарю иноземцу жизнь.

– Отец! – изумленно воскликнул тэгин, не веря своим ушам. – Этот мерзавец нанес мне не только рану, но и оскорбление! Запятнал мое имя! Неужели ты позволишь…

– Да, – грубо перебил его Ярго. – Позволю. Более того, ты тоже будешь обучаться у него фехтованию. Чтобы в следующий раз никто не смог нанести оскорбление истиннородному тэгину!

Уго хотел было возразить, но не набрался смелости. Он отвесил небрежный поклон и быстро направился к выходу, не глядя по сторонам.

– Уго слишком слаб для того, чтобы занять мое место, – задумчиво произнес Ярго, когда пленников увели, придворные разошлись, и он остался наедине с Элорэн. – Боюсь, что смерть его любовника ничего не изменит. Он впутается в очередную интрижку и продолжит себя губить. Очернять имя династии.

– Что ты думаешь с этим делать, отец? – ненавязчиво поинтересовалась хани.

– Не знаю, – насупился хан. – Пока отправлю его в орду, а там видно будет. Сейчас я не желаю об этом думать. За долгие дни скорби меня впервые ожидает интересный вечер, и я не собираюсь омрачать его тревожными мыслями.

– Удачи тебе, отец! – весело улыбнулась Элорэн. – Покажи иноземке главное оружие великого хана!

Вирану поселили в небольшой, но богато обставленной комнате, расположенной на верхних этажах ханского дворца. У одной из стен была сложена квадратная купель, отделанная мраморными плитами. Вирана приятно удивилась: последний раз она принимала настоящую ванну в доме у Алерана. Пока жрица приходила в себя, серые служанки наполнили купель горячей водой, сдобренной ароматным маслом. Вирана отметила, что от девушек почти не ощущалось кетменского запаха. Возможно, они лучше ухаживали за своим телом.

Когда Вирана уже лежала по шею в воде, служанки склонились над ней и предложили помощь. Жрица их не поняла. Тогда кетменки жестами объяснили, что собираются ее намылить. Вначале она возражала, но потом согласилась и встала на ноги. Как воспитанница Храма, Вирана с детства ухаживала за собой сама, поэтому такая услужливость казалась ей дикой. Однако чем дольше она стояла в мраморной купели, тем больше изменялось ее настроение. Прямо сейчас, в клубах пара, Вирана получала новые впечатления, неведомые даже при жизни в Аст Хелефе. Умелые руки служанок неторопливо спускались по ее телу, от головы до стоп. Они не просто намыливали – они разминали мышцы, помогали снять напряжение, погружали в состояние безмятежности. Но главное – они подчинялись, как живой инструмент. Это была настоящая власть, о которой рассказывал Алеран, Вирана испытывала ее сладость на собственной коже.

Тем же вечером жрицу проводили в покои хана. Две серые кетменки оставили ее у дверей спальни Ярго. Когда распахнулись створки, Вирана искренне удивилась: внутри не было ни дорогой мебели, ни драгоценных украшений. Комната кетменского правителя выглядела скромно, почти как у мастеров Храма. Стены укрывали черные гобелены, расписанные уже знакомой ей остроугольной вязью. Вирана отметила, что во всем дворце она не встретила ни одного портрета, ни одного изображения растений или животных. Единственным украшением комнат служили ветвистые узоры и мозаичный орнамент, обычно холодных тонов. Даже оконные стекла здесь были прозрачными, хотя жрица не сомневалась, что могущественный хан мог позволить себе витражи. Она была уверена, что в этом заключена какая-то особенность кетменской культуры, понять которую жрица пока не могла.