— И?

— Барро — электрический снаряд или что — то в этом духе. Сам снаряд не видел, но видел последствия. Если ты находишься в точке удара, то не видишь ничего, кроме небольшой воронки. Она ровная, словно ее лопатами копали. Никаких осколков, здания целые, даже окна не всегда вылетают. Но ничего живого в радиусе пяти километров не остается. Людей как изнутри взрывает. Я видел пару трупов оттуда — распухшие тела и кровь из всех щелей. Как будто они умерли и неделю на солнце пролежали. И все, никаких внешних повреждений, осколочных ран или еще чего — то, что напоминало бы об обычном снаряде. От этих бесов разрывает внутренние органы, человек даже понять ничего не успевает. Думаю, в городе использовали что — то похожее.

Сергей аккуратно нарезал мясо на ровные куски и разложил по двум тарелкам.

— Значит и на нас могут сбросить?

— Не думаю, мы слишком мелкая цель. Да и не уверен, что таких бомб много. Но действуют они правильно. Я бы так же поступил.

— В каком смысле?

Мужчина протянул тарелку хозяйке:

— Ешь, силы нам еще понадобятся.

Он сел за стол и сдобрил мясо большой ложкой горчицы из тех запасов, что Саша успела спрятать.

— В каком смысле они правильно действуют? — не унималась девушка, обнимая тарелку с мясом как что — то невероятно ценное.

— Ну смотри, — Сергей отправил первый кусок в рот и, не переставая смачно жевать, продолжил: — им нужно избавиться от всех оставшихся в Кольце людей. Так? Так. — он сам себе кивнул, отправляя в рот следующий кусок. — Мы, люди, народ организованный, по отдельности жить не можем. Даже ты. Значит мы будем сбиваться в группы. Это примитивная психология — в случае опасности держаться вместе. Итак, первые чистки были с нашей помощью, мы уничтожали большие группы и места их скопления. Поселки, деревни, целые районы в городах. Эффективно, но очень заметно. Потом пошли дроны. Они выявляли цели поменьше. Те люди, что пережили карателей и первые волны дронов опять начали собираться в группы. Так проще выжить. И вот мы опять имеем большие группы выживших. Но есть проблема — слишком много разрушений, которые не спишешь на бытовые аварии.

— Не спишешь для кого? — Саша позволила попробовать чужое мясо и чуть не подавилась слюнями от удовольствия. Слова Сергея о каких — то бесах и уничтожении людей затерялись в безумстве вкуса свежего жаренного мяса, приправленного чесноком и какими — то неизвестными, но очень вкусными специями.

— Для тех, кто вернется в эти места. Рано или поздно Кольцо начнут открывать. Сюда потянутся люди, строители, ученые, ну, как с Чернобылем и другими местами, где были подобные катастрофы. Да те же простые военные, которые будут расчищать и готовить города. Может уже завтра, может через двадцать лет, а может и через пятьдесят.

— Через пятьдесят лет тут живых не останется.

— Ну так им еще лучше. Мы с тобой уже умрем к тому времени, как и те единицы, что останутся после бесов. Значит не нарожаем детей, они не вырастут и не родят своих. Все логично. Но при этом культурные ценности останутся нетронутыми. Им нужно будет только убедиться, что они не опасны для здоровья и совсем скоро в старом городе опять будут устраивать экскурсии, заработают кафе и магазины и новые люди будут жить своей жизнью в соседних домах.

— Далеко же ты смотришь. А как на счет сегодня и завтра? Нам же еще как — то выжить надо.

— Ты правда думаешь, что мы выживем? Мне бы твою уверенность. — Сергей отложил пустую тарелку и привычно развалился на стуле. — Мы не выживем, солнышко. Мы с тобой давно мертвы. Как и все, кто продолжает биться в предсмертных конвульсиях внутри Кольца, изображая выживание.

— Все понятно, ты опять вернулся к привычному «мы все сдохнем». Кажется, с чего — то такого мы начинали наше знакомство.

— Всего лишь трезво смотрю на ситуацию.

— Но каждый раз в твоей никчемной жизни появляется кто — то, кто ее спасает.

— Например ты, тут не поспоришь. И, знаешь, если станет совсем худо, то хорошо бы мне быть рядом, чтобы закончить все быстро и без мучений.

— Это еще в каком смысле? — Саша замерла с куском мяса за щекой, пытаясь осознать сказанное мужчиной. — В каком смысле «закончить»?

— В самом, что ни на есть, прямом. Я бы не хотел, чтобы ты страдала. Ты так сильно хватаешься за жизнь, так мило выпячиваешь свой внутренний мир из наивности и розовых пони, что ненароком начинаешь верить, что и в самом деле мы сможем выжить. Но реальность куда страшнее. Реальность, по природе своей, отвратительная беззубая старуха с косой в руке, которая преследует нас с самого рождения. А тут, в Кольце, так и вовсе налипла на каждого, обняла своими костлявыми руками и не отпускает ни на секунду.

— И ты что, предлагаешь мне пустить пулю в голову, чтобы не мучилась?

— Когда придет время.

Саша медленно положила тарелку на стол, встала со стула и направилась в комнату — каморку. Хоть руки и ноги продолжали мелко дрожать, она изо всех сил старалась выглядеть гордо. Хотя, казалось бы, для кого?

— Знаешь что? Очень надеюсь, что тебя не будет рядом, когда станет совсем худо. И вообще, надеюсь худо не станет. Мы выберемся отсюда рано или поздно. А что с тобой будет, мне наплевать.

Она демонстративно хлопнула дверью, чуть не оглохнув в маленьком помещении. Но именно такое окончание разговора ей казалось самым логичным.

Как ему вообще в голову пришла такая бредовая идея? Что за больные мысли? Ладно, хорошо, упаднические настроения были у всех в разный период нахождения в Кольце. Даже Александр говорил, что почти опустил руки, но потом смог выкарабкаться из глубокой ямы отчаяния и наладить жизнь для тысячи человек. Все, кто жив до сих пор, не опускали руки, боролись, вгрызались в жизнь изо всех сил. И тут нарисовался проклятый Сережа и предлагает все закончить.

— Как вообще тебе такое в голову пришло?! — не выдержала Саша и крикнула в своей каморке, раздираемая гневом и страхом. — Ты больной человек! Держись от меня подальше!

— Понимаю, тяжело принять, но все равно подумай. — крикнул в ответ мужчина, не поднимая зада из-за стола.

— Я лучше подумаю, как тебе башку прострелить за все, что ты сделал!

— Буду премного благодарен, солнышко. От твоих рук умирать не страшно.

— Придурок, — буркнула Саша себе под нос и упала на кровать, стараясь максимально расслабить ноги, чтобы не гудели. Да и дневник оказался как нельзя кстати под рукой.

19 января

Сегодня что — то странное бабахнуло в районе города. Пока не знаю, что именно, но даже до нас долетело. Почему — то сильно болят ноги и трясутся руки. Думаю, испугались все, но страха не показывали. Все — это Сергей и Александр, который пришел за Сергеем, назвал его дезертиром и сказал, что расстреляет.

Зачем — то вступилась за него, хотя это вообще не мои разборки. И мне нет никакого дела до судьбы предателя.

Потом Александр ушел в город, посмотреть, что же там случилось, а Сергей между делом сказал, что если станет совсем плохо, то готов меня пристрелить. Совсем крышей поехал.

Я не живу в розовых иллюзиях, понимаю, что мы в тупиковой ситуации и, скорее всего, никогда не спасемся из Кольца. Но пулю в голову я не хочу. Пока спряталась от кровожадного придурка в каморке, но до жути боюсь, что он совсем тронулся головой и может в любой момент ворваться и попытаться убить. Кто знает, что в голове у карателя?

Пугает тот факт, что с каждым днем становится все хуже и страшнее. Хотя, казалось бы, куда страшнее? Каратели, беспилотники, теперь какие-то странные бомбы. На нас что, эксперименты ставят? Как все это закончить? Как вернуть теплый сентябрь, целые магазины и надежду на лучшее? Я уже не говорю про старую жизнь, работу и близких. Все это было в прекрасном сне тысячи лет назад.

***

Александр вернулся ближе к ночи, когда за окном завывала вьюга, стуча в закрытые окна порывами ветра и снега. Он шел пешком от самого города и на пороге дома появился запорошенный, замерзший и бледный, как сама смерть.