Это громко. Громче, чем все, к чему я привыкла дома. Я склонила голову, пытаясь найти в телефоне маршрут движения. Селеста сказала выйти из метро и направиться на запад, но я всегда забываю о своем ужасном чувстве направления, пока не оказываюсь за много миль от цивилизации, уставившись на стервятника на ветке дерева.

Дважды объехав один и тот же квартал, чтобы выяснить, в какую сторону указана моя точка на карте, я пересекаю улицу, едва не сбитая велосипедистом, и выезжаю на правильный маршрут. Проходит всего несколько минут, прежде чем шум машин, разговоров и музыки, доносящийся из ресторанов и витрин магазинов, начинает становиться почти успокаивающим. Он обладает странным изолирующим свойством, когда мои уши приспосабливаются и фильтруют звук до глухого гула.

Первоначальный шок проходит. Я начинаю замечать город сквозь суету, его живость. Когда я чувствую запах кимчи, я иду по запаху к неоновой вывеске с изображением зеленого дракона и мультяшной фигурки кота в витрине. Внутри Селеста сидит за стойкой напротив женщины у дымящегося плоского гриля.

“Ты нашел это”, - говорит Селеста вместо приветствия, вставая при моем появлении.

При дневном свете она намного выше. Стройная, гибкая фигура в леггинсах и просторной рубашке из прозрачного материала поверх майки. Ее густые вьющиеся черные волосы ниспадают на плечи.

“Я сделала заказ для нас, если вы не против”, - добавляет она.

-Да, я съем все, что угодно. Еще раз спасибо за приглашение.

Неуверенно улыбнувшись, я сажусь рядом с ней и ставлю свою холщовую сумку у ног.

-Мне кажется, мы были довольно суровы с тобой прошлой ночью. Она потягивает газированную воду и наблюдает за мной, и я понимаю, что она ждет, когда я приму участие в этом разговоре.

-Я имею в виду, да, - смеюсь я. - Немного.

Она оживленно кивает. Селеста производит впечатление человека, который ценит честность. “Не принимай это на свой счет. Мы так же жестко допрашиваем каждого новичка. Мы крутые ребята, но у нас добрые намерения”.

-Так ты сказал, что работаешь где-то здесь? - Спрашиваю я, меняя тему. “Чем ты занимаешься?”

“Я преподаю балет. В основном детям от шести до десяти лет”.

“Мне кажется, я должен был догадаться об этом”. Это была либо танцовщица, либо модель с подиума. Если бы она сказала, что-то вроде помощника по административным вопросам, я был бы сильно разочарован. Мы все хотим, чтобы невероятные, неординарные люди воплощали наши фантазии, чтобы мы могли жить опосредованно через них. “Ты все еще танцуешь?”

Она отвечает уклончивым наклоном головы. “Я всегда думала, что буду танцевать профессионально. Это была моя мечта. Единственное, что мне нравилось. Наши родители из кожи вон лезли, чтобы отправить меня на уроки, потом в балетную школу”.

-Что случилось? - спросил я.

“У меня развилось хроническое заболевание бедра. Я игнорировала симптомы около трех лет, пока мама, наконец, не заставила меня с кем-то встретиться. Врач сказал, что я могу сделать операцию, чтобы исправить проблему, или продолжать танцевать, превозмогая боль в краткосрочной перспективе, и рисковать получить непоправимый вред позже. К тридцати годам я окажусь в инвалидном кресле. Она пожимает плечами. “В тот момент у меня не было особого выбора”.

-Мне так жаль, ” говорю я, сочувственно кудахча. “Это, должно быть, было ужасно”.

Селеста криво улыбается. “Разрушительно - это мягко сказано. Я была в депрессии около года. Безутешная, на самом деле. Потом моя физкультурница рассказала мне о школе танцев, в которую ходила дочь ее сестры, которой нужны учителя. Возможно, прошло еще полгода, пока я злился на это предложение, прежде чем я смирился с этой идеей ”.

Женщина за грилем ставит перед нами три корзиночки с корейскими тако и шампуры с вафельной картошкой фри. Между Селестой и ее братом, есть с этой семьей - значит возбуждать мой аппетит. К счастью, никто никогда не обвинял меня в том, что я оставляю еду на тарелке.

“И сейчас тебе это нравится? Преподавать?”

“О, мне это нравится. Дети замечательные. Я и не подозревала, что балет больше не доставляет удовольствия. До операции я была одержима, но не думаю, что мне это нравилось так, как сейчас. Видеть, как они практикуют новый навык, пока не доведут его до совершенства, и как они радуются, даже приходя потусоваться со своими друзьями. Я счастлив, когда ухожу с работы в конце дня ”.

Ее лицо становится спокойным, когда она говорит. Безмятежность. Я понимаю. Похоже, что библиотека - мое счастливое место. Мы не будем завершенными, пока не найдем свою страсть.

“Как ты попал в балет? Просто займись этим однажды или...?”

“Наша мама. Она была танцовщицей до того, как родила нас. Она все еще довольно активна в лондонском мире искусства.

Ее телефон жужжит на стойке, и она бросает на него взгляд. Искра, вспыхнувшая в выражении ее лица при упоминании имени на экране, меня заинтриговала.

-Оооо. Кто такой Роберто? Я допытываюсь.

Она облизывает губы, чтобы сдержать улыбку. - Хороший друг.

Когда я отказываюсь разорвать зрительный контакт, пока мы доедаем тако, она уступает моему любопытству.

-Он благотворитель школы танцев. Фактически, филантроп искусств. И довольно приятный мужчина.

-Мужчина постарше, да?

-В октябре исполнится сорок три.

“Вау. Тогда намного старше”.

Это совсем не то, чего я ожидал. У такой великолепной двадцатидвухлетней девушки, как Селеста, должно быть, лавина парней из Instagram, заполняющих ее DMS.

-Не говори об этом Ли. ” Она быстро набирает сообщение, прежде чем убрать телефон в сумочку. “Он совсем выходит из себя из-за этого”.

“Мой секрет в безопасности”.

Я откусываю еще от одного тако, затем ополаскиваю язык глотком воды, чтобы потушить огонь. Я не ожидал такого агрессивного уровня жары.

“А как же ты?” - возражает она. “У тебя дома есть парень?”

-У меня нет парня. Я выпиваю еще воды. Мой язык онемел. Я тоже не уверен, что чувствую свои зубы.

“Кто-нибудь нравится? В твоих классах есть подходящие парни?” Что бы ни выражало мое лицо, оно заставляет Селесту отложить свой тако. “Это означает "да". Кто он?”

“Никто. Я имею в виду, есть парень или двое, которых я считаю привлекательными, но это ерунда. В любом случае, они оба под запретом.

“Превосходно! Запретная любовь - лучший вид”. Она надувает губы. “Давай. Дай мне сюда что-нибудь”.

Я колеблюсь. Потом издаю стон. - Обещаешь, что ничего не скажешь Ли?

-Обещаю.

“Фу. Прекрасно. Возможно, я испытываю вожделение к соседу по квартире”.

Она задыхается. - Не смей говорить “Джейми”!

“Что не так с Джейми?”

“О Господи, это Джейми?”

-Это не так. Мне просто интересно, что с ним не так.

Это вызывает у меня смешок. “ О, дорогая, у нас нет такого количества времени. Так, значит, это Джек?

Я не знаю, от смущения или от специй у меня горят щеки. Я тянусь за своим стаканом на случай последнего.

-Может быть, - говорю я, сделав большой глоток воды. “ Я имею в виду ... он горячий. Тебе так не кажется?

Ее глаза сверкают. - Думаю, это еще одно преуменьшение.

-Какая у него история? Я настаиваю, все попытки прикинуться крутым теперь забыты. “С точки зрения свиданий, я имею в виду. Он никогда не приводит девушек домой, но я предполагаю, что он не соблюдает целибат или что-то в этом роде.

“Эм, нет, он не соблюдал целибат”. Она смеется про себя.

Я напрягаюсь. “О. Вы двое...?”

-Что? Нет, нет, ничего подобного. Я просто говорю, что мальчик ходит повсюду. Я не думаю, что он столько ходит на свидания, сколько трахается и сбегает. Он, вероятно, не приводит женщин домой, чтобы удержать их от привязанности. Не похоже, что Джеки ищет привязанностей.

“Трахается и убегает, да?” Я обдумываю это.

Она приподнимает бровь. — Полагаю, вопрос в том, чего ты хочешь от нашего дорогого Джека?

Я подавляю еще один стон. “ Честно говоря, нет смысла даже говорить об этом. Как я уже сказал, он под запретом. Когда я впервые приехала, мне прочитали очень длинную лекцию об опасностях, связанных с тем, чтобы спать с соседкой по квартире ”.