– Кому такая мать нужна? – удивлял Тарас. – Снюхалась с бомжами, трахаешься с кем попало!

– Что? – От возмущения у меня разом высохли слёзы и я потребовала: – Повтори, что ты сказал?

– Что слышала!

– Ты меня силой, между прочим! – напомнила я.

– Тебе сколько лет? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Школу только закончила и не замужем, а я у тебя далеко не первый.

– Вот это сказал! – восхитилась я его нравственности позднего Толстого.

В принципе я плохо представляла, что это за писатель. Знала только, что от него в восторге во всём мире и что жил он очень давно. Ещё могла назвать его произведение, под названием «Война и мир», да перечислить пару героев. Один из них, Пьер Безухов, например, часто фигурировал в анекдотах, которыми сыпал Колька Контекст. Фразу я подслушала у Рольгейзер.

Появилась Фара. Она уже была одета в спортивный костюм и кроссовки. На голове кепка-бейсболка, которую девушка надвинула на глаза. Но всё равно было видно, что с лицом что-то не то. Оно было словно вылеплено из пластилина.

– Ты бы очки тёмные надела, – нашёлся Тарас.

– Ты что, идиот? – набросилась она на него.

– А что такого?

– Ночь на дворе, – ответил за Фару Хамон.

– Ночь половина беды, – уже более миролюбиво заговорила Фара. – У меня ведь теперь даже переносица мягкая…

– Так тебе и надо! – провыла я.

– Налей ей ещё! – приказала Фара Тарасу.

Я смутно помнила, как меня вели по подвалу, как споткнулась и упала на ступеньках. Ещё запомнила, как веселилась от объяснений Фары с таксистом. Она утверждала, что я её квартирантка, которая привела в дом мужика и напилась с ним.

Однако когда дело дошло до Мишки, таксист наотрез отказался укладывать его в багажник.

– Вы что? – возмущался он. – В своём уме? Меня на первом посту прав лишат!

Фара стояла с одеялом в руках, которое намеревалась постелить в багажник и рассеянно хлопала глазами.

– Держись, подруга! – подбодрила я её с заднего сиденья и закрыла глаза.

В машине было тепло и уютно. Мурлыкала музыка…

– Давай, Тарас! – подбадривала Фара.

Тарас навис над моей головой, с ножом в руке, закрывая своим силуэтом Хамона.

– Нет! – протянула я капризно. – Пусть меня Хамон убивает! Я его люблю!

Действительно, какого чёрта эти двое будут наслаждаться тем, что сейчас зарежут меня? Пусть лучше Хамон! Он парень что надо!

– Вот даёт, дура! – восхитился Тарас и отступил.

– Ну чего же ты? – нервничала Фара. – Уже светло. Их ещё закопать надо.

– Давай ты? – с этими словами Тарас протянул нож ей.

Она отпрянула и нервно выкрикнула:

– Нет уж, с меня хватит!

– Ты эту кашу заварила, – вмешался в разговор Хамон. – Тебе и расхлёбывать!

– Ишь ты, как заговорил! – изумилась Фара. – Неужели влюбился?

– Он хороший! – вступилась я за Хамона. – А ты дрянь!

– Заткнись, сука! – прошипела Фара.

– Правильно Хамон говорит, – неожиданно поддержал дружка Тарас. – Это тебе драйва захотелось.

– Адреналина, – поправил Хамон.

– А вы её насиловали, – напомнила Фара.

– Э-э, подруга! – Я погрозила ей пальцем. – Всё по любви!

Парни нервно рассмеялись…

Неожиданно ствол дерева, на который я опиралась спиной, куда-то дёрнулся, и я полетела на бок, в бездну, так и не понимая, что всё это означало…

Мучительная боль в низу живота была такой, что я застонала. Казалось, переполненный мочевой пузырь гудел от напряжения. Однако я терпела и не открывала глаза. И не только от того, что было плохо и хотелось спать. Я просто боялась обнаружить себя на полу, например, туалета в ночном клубе или, у кровати очередного мажора. То, что лежу на чём-то твёрдом и давно, само за себя говорила боль в руке, которую я придавила собственным телом. В принципе боль была лишь до локтя, а дальше наоборот, ничего. Руку словно оттяпали.

«А, может, это прямо во сне отрезал Тарас?» – вяло думала я, вспоминая, как все трое привиделись мне на фоне ночного леса.

Потом я поняла, что рядом лежит ещё кто-то, и вдруг подумала, что это и есть моё очередное приключение.

«Интересно, кто на этот раз? – гадала я. – С первым встречным уйти не могла, однако почему тогда мы не в кровати? И кто такой Тарас?»

Мысли лениво шевелили в голове болезненную субстанцию своими обрывками нелогичных умозаключений. Эта каша трудно поддавалась усвоению отравленным мозгом, и я всё же разлепила глаза. Тусклый свет показался ярким. Он болью ворвался в темноту черепной коробки и разорвал там хоть какое-то умиротворение. Я застонала и зажмурилась, пытаясь понять и переварить увиденное за этот короткое мгновение. Странно, но я лежала на правом боку, уткнувшись носом в чей-то зад. Зад этот был в штанах. Причём не совсем чистых, а в цементе и в грязи. В памяти шевельнулся какой-то кошмар в виде двух парней, которые вливают в меня водку.

«Стоп!» – осенило меня и я села.

Как оказалось, я лежала на брошенном прямо на бетонный пол матраце в какой-то комнате с единственным окном. Оно было размером со школьную тетрадь и располагалось под самым потолком. Это всё, что я успела понять. В следующий момент всё дёрнулось и поплыло по кругу, а желудок сжался и вытолкнул вверх, по пищеводу, шар чего-то едкого и скользкого. Я открыла рот и в пол ударила струя жёлтой каши.

– А-аа!

«Ах, ну да! Как я могла забыть?! Мы ведь с Мишкой в подвале дома сидим! Погоди! – осадила я сама себя. – Так ведь они нас оттуда увезли убивать! Выходит, уже убили? Ты чего, дура?! – отчитала я саму себя. – Как убили, если тебя сейчас рвёт?!»

– А-аа! – очередная порция рвотных масс ударила в пол, увеличивая зловонную лужу.

Голос, раздавшийся, будто под потолком, заставил вздрогнуть и замолчать.

– Чего орёшь? – вопрошал он.

Я оглянулась. В открытых дверях стоял Тарас. В одной руке он держал кружку, в другой какой-то бутерброд.

– Где я? – побулькало у меня в глотке.

– На даче, – ответил Тарас.

– Дача, – проговорила я, и вдруг подумала, что если бы они меня убили, то ничего этого уже бы и не было и всё было позади. А теперь надо снова бояться и трястись. Надоело. Странно, но это открытие испортило настроение.

– Почему вы нас не убили? – спросила я.

– Успеем ещё, – успокоил он и откусил бутерброд.

– А ты умеешь взбодрить, – похвалила я.

– Рад, что понравилось, – с этими словами Тарас отхлебнул из кружки.

– А зачем сюда притащили? – продолжала я расспрос.

– У Фары появилась новая идея, – ответил он с набитым ртом.

– Что ещё за идея? – спросила я настороженно.

– В её голову взбрело вас не просто убить, а влить кислоту в рот, – ошарашил Тарас.

Я вскрикнула от того, что в желудке вдруг всё сжалось, словно от попавшей туда кислоты.

– Она у нас фантазёрка ещё та! – нахваливал он. – В принципе, такую смерть она придумала твоему другу.

– Мишке?! – гадала я, не веря своим ушам.

– Ну да, – подтвердил Тарас и снова откусил бутерброд.

– А меня отпустите?

– Зачем? – удивился он. – И для тебя она замыслила оригинальное умерщвление.

– Что ты несёшь?

– Фара человек творческий, – стал рассказывать он, при этом то и дело прикладываясь к кружке. – Своего рода художник.

– Не пугай меня! – взмолилась я, теряя от страха рассудок.

– Одни сидят в Интернете, другие пьют или колются, – продолжал Тарас, не обращая внимания на мольбы. – А мы разнообразим себе жизнь тем, что убиваем. Ты даже не представляешь, какой кайф присутствовать в момент смерти человека!

В глазах от его слов стало темнеть.

– И-ии! – пищало где-то. Но вскоре я поняла, что этот звук исходит от меня. Причём писк раздаётся где-то в области груди. Но этим дело не закончилось. Напомнил о себе мочевой пузырь. Вернее, на этот раз его содержимое, горячей лужей, разбежавшееся по штанам.

Тарас не заметил конфуза и продолжал говорить: