Матрёна опустилась на лавку без сил, уронив руки на колени. Задумалась, даже прослезилась:
– А если свихнётся? Я слыхала, что от книг от тех с ума сходють.
– Да прям. Что-то баре не крепко с ума сходят, а грамоте все умеют.
Тут раздался старческий голос с печки. Бабушка уже все дела свои переделала, легла, да не выдержала, вмешалась в разговор:
– И-и-и, не скажите. Не знаете вы. А вот послухайте, что я вам скажу, раз уж зашёл такой разговор. Прадед рассказывал, что был в нашем роду учёный человек. Давно это было. Ещё до царя Петра. А то и раньше. Теперь и не вспомнить. Маленькая я тогда была. А прадед всё пытался мне разъяснить, чтобы про род свой знала, запомнила и дале передала.
Матрёна и Силантий заинтересовано подняли голову к печи. Луша не выдержала, полезла к бабушке, чтобы поближе быть к ней и её рассказу.
– А чего ж ты молчала досель?
– Да я и не помню многого. Так, что-то. Что был муж грамотный, обученный всяким премудростям. Даже по звёздам разумел. Жил одно время у князя какого-то, имя того князя не запомнила. Во-о, это ещё, значит, до царей дело было, раз у князя служил.
Бабушка задумалась, пытаясь хоть приблизительно посчитать года. Но не одолела. Продолжила:
– Потом на Русу вернулся. На нашу речку, значит. Где-то тут обжился, священником был. Мудрые книги читал. От того мудреца и род наш ведётся. Не-е, были и до него, конечно, наши родичи, но кто они были – про то совсем неведомо. А про того мужика надо хоть запомнить.
– А как звали его?
– Вроде, Прокопий1. Дед наказал имя его повторять кажный день, чтобы из памяти не вытряслось. Теперь вы повторяйте. Запоминайте.
– Прокопий. Бабушка, я каждый день буду повторять. И дальше передам.
– Вот то-то же. Так что, Матрёна, неправда, что в нашем роду одни тёмные люди были. А в Луше, может, и взыграла далёкая кровь, дала о себе знать.
Матрёна с Силантием как-то по-новому взглянули на свою дочку. Помолчали.
– Ну… коли так…, – Матрёна теперь говорила робко, – коли предки голосом крови позвали… Кто я такая, чтобы запрещать.
Но Луше было совестно. Никакого голоса крови она не слышала. Желание своё теперь уж считала баловством и было неловко, что родители так серьёзно к нему отнеслись.
________________
Прокопий1 – персонаж книги "Не обожгись цветком папоротника".
Глава 38
– Где ж ты всё это время был? – гостя своего Афанасий Петрович хоть и ждал, но радости эта встреча не много принесла.
– Всё по заграницам.
– Всё время?
– Все десять лет. И вот вернулся, как мы и договаривались.
– Да, договаривались, – задумчиво повторил Афанасий Петрович.
– Не трогал?
– Что? А-а! Нет! Даже близко к тому месту не подходил.
– Боялся? – насмешливо поглядел на собеседника гость.
Афанасий Петрович хотел промолчать, но потом не выдержал:
– Если бы боялся, уехал бы с этих мест. Не боялся, но и лезть туда нечего без надобности.
– Ладно, не ерепенься. Найдём?
– Найдём. Да и карта, что мы тогда составили, цела.
Афанасий Петрович вышел на некоторое время из комнаты, вернулся с пожелтевшей бумагой в руке. Клим Васильевич вытащил из кармана свою. Обменялись. Посмотрели написанное и начертанное десять лет назад. Вроде одно и то же изображено, а всё не одинаковое. Каждый из них немного под другим углом увидел тогда место. Но всё равно понятно.
– Мне оно без особой надобности. Так даже спокойней. А вдруг кто узнает? Мало ли кому на глаза цацки попадутся.
– Боишься всё же. Ну, тебе без надобности, а мне есть нужда. Могу себе всё забрать, чтобы тебе спокойней было.
– Не-е, так тоже не пойдёт.
– Десять лет прошло. Можно уже и рискнуть. А на случай, если кто и узнает какую цацку… мало ли где и у кого они за это время могли побывать. Купили на рынке в Неаполе! А ты, к примеру, докажи, что это не так.
– Ты в Неаполе. А я где? По заграницам не ездивши.
– Вот я и говорю, мне всё отдай, тебе спокойней будет, – опять насмешливо блеснул гость глазами.
– Ладно, там видно будет…
– Когда поедем?
– Завтра тогда в гости к Глафире Никитичне. Заведём разговор об охоте. Она, как водится, пригласит к себе.
– Поохотиться?
– Ну да. У неё знатные угодья, дичи много. Вот мы и воспользуемся. Может, послезавтра. Никто и не заподозрит, коль увидит нас с ружьями.
– А лопаты?
– Короткие. Обрежем черенки, да в мешок.
– Ну, Кулёша, не изменился за это время, изворачиваться и хитрить с детства умел и теперь не разучился.
Афанасию Петровичу комплимент, кажется, пришёлся не совсем по душе, да и старое прозвище покоробило, но он промолчал.
– Как она?
– Глафира? – Афанасий Никитич задумался, потом махнул пренебрежительно рукой, – постарела.
– Но ты знакомство с ней поддерживаешь?
– А как же? Все эти годы знаемся. Даже жениться на ней одно время думал.
– Что же помешало?
– А то ты сам не догадываешься.
Гость усмехнулся.
– Страшно? С детства такой был, таким и остался. Напакостишь – и в кусты.
Афанасий Петрович засопел чуть обижено. Рядом со старшим братом словно и не было стольких лет взрослой и успешной самостоятельной жизни, а вернулись детские годы и прежние обиды.
– Ладно, не дуйся. Пошутил я.
Клим Васильевич прошёлся по комнате, рассматривая безделушки, посмотрел в окно.
– А ты, я вижу, неплохо развернулся.
– Что есть, то есть, – у Афанасия Петровича настроение вмиг поднялось. Захотелось похвастаться. Секунду колебался, потом рассказал коротко о своих успехах.
– Да, высоко поднялся младший сын крепостного егеря Николки Воробья. Хвалю. Знал бы отец…
– И мать. Мне мать больше жалко. Ей бы пожить за сладким столом да на мягких диванах. Но не привелось… Ну, а ты как? – Афанасий Петрович с интересом взглянул на немного сутулую худощавую фигуру старшего брата.
– Едва не женился. Промотался. Так что, сам понимаешь, больше тянуть не буду. Может, ещё к Глафире присмотрюсь. Она женщина состоятельная, одинокая. А? Что скажешь?
Афанасий Петрович промолчал.
Глава 39
Вечером Дуняша хозяйничала во дворе. Дела привычные: покормить – напоить скотину, почисть в сараях, подоить корову. Непривычно только без сестрицы.
Ванятка помогал. Но и вдвоём управлялись до позднего вечера. Пришлось в сенях для света уличную дверь раскрыть нараспашку, когда процеживала парное молоко. А то уже и не видать толком ничего.
С кувшином в руках вошла в избу. Горница неярко освещалась лучинами. Все уже собрались. Кроме Ерины. Дуняша никак не могла привыкнуть к той пустоте, которая теперь всюду. И которой раньше не было. Она и не знала о её существовании. И эта пустота такая тоскливая, что ощущая её, Дуняша часто вздыхала. И эта пустота – то место, в котором до недавнего времени была Ерина.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
