— Анатолий Степанович, добрый день. Маша Шадрина уже отчиталась по рейду на обувную фабрику?

— Да, а что? — заинтересованно посмотрел он на меня.

— Рассказывала про случай с уксусом?

— А, да. Такой кошмар…

— Я статью про это написал. Довольно жёсткую, не знаю, правда, пропустит Главлит или нет… Назвал статью «Рабы и крепостные современной Москвы».

— Смело, — покачал он головой. — Ну, посмотрим. Буду отслеживать.

Приехал домой после пар, Галия с Ириной Леонидовной с детьми. А мама с Загитом у меня в кабинете с письмами трудящихся воюют.

— Видели сигарет целую коробку вчера привёз? — спросил я тестя. — Это вам с Ахмадом.

— Спасибо. Обкуримся теперь, — улыбнулся он. — Мы с Маратом вчера Руслана вызвали сюда насчёт квартиры поговорить.

— Ух ты ж, а мы с Галиёй на свадьбу завтра идём. Когда он приедет?

— Утром уже здесь будет. Марат его встретит и сюда привезёт, а на ночь к себе заберёт.

— А что решили? Как будете делить квартиру? — поинтересовался я.

— Вот приедет и будем думать. Хорошую идею ты подал про дом Ахмада… раз он будет его продавать, да тот так хорошо обустроен, то хорошо бы Руслану его купить. А Настин домик только половину его стоимости покроет.

— Надо вашу трёшку обменять на однушку для тёщи с доплатой, предложил я. — Доплату Руслану. Он купит дом у Ахмада и туда пропишется. Оксана в однушке одна останется.

— Осталось только сказать об этом Оксане, — нервно улыбнулся Загит.

— Ну, если она откажется меняться… — с сочувствием посмотрел я на него. — То придётся Руслану прописывать туда дочку, судиться с ней, делить лицевые счета…

— Руслан на это вряд ли пойдёт, — вздохнул Загит. — Не станет он с матерью судиться.

Москва. Квартира Ивлевых.

Тут раздался звонок, это позвонил маклер. Он не смог меня, когда я сам ему перезвонил, ничем порадовать, договорились, что он позвонит мне домой, как у него будут какие-то новости.

— Павел, договорился насчёт гостиницы «Ленинградская», знаете? Это та, что в сталинской высотке. Внутри как во дворце! — начал рассказывать мне он. — Лепнина, фрески, зеркала…

— Это то, что надо! — обрадовался я. — Как раз, соответствует моменту. Спасибо вам огромное.

Он объяснил мне куда и к кому там завтра обратиться, и мы с ним попрощались.

Мы с женой решили во всяких выкупах не участвовать, а приехать сразу к ЗАГСу к трём часам. Роспись в три пятнадцать. Я ещё успею метнуться перед этим в гостиницу и оплатить номер. А она сразу в ЗАГС поедет…

Святославль. Кабинет первого секретаря горкома КПСС.

— Добрый день, Аркадий Павлович, — вошёл к Вагановичу Рыков, бывший заместитель начальника милиции города Филимонова, занявший его место после ареста.

— А, проходи, проходи, Всеволод Сергеевич, — вышел ему навстречу Ваганович и протянул руку. — Представляешь, Шанцев под меня копает! Откуда-то узнал про водокачку, про дорогу на Шамордино.

— А что там, есть из-за чего волноваться?

— Не думаю. Комиссия из Брянска уже прошла. Я их убедил, что дорогу строили к объекту строительства. Выговора за превышение сметы все, кто надо, уже получили.

— Ну, а что вам тогда?

— Но он под меня копает, Всеволод Сергеевич! Я что, должен спокойно на это смотреть? Ещё чего не хватало!

— Ну, а что вы предлагаете?

— Проучить его надо! Так по рукам надавать, чтоб он забыл об этом раз и навсегда!

— Филимонов уже надавал. И где он сейчас?

— Филимонов дурак! Не смог дело нормально оформить, чтоб не подкопаться. Кристально чистых нет. За каждым что-то есть, только найти надо. И сейчас или Шанцев на меня что-то похлеще этой дороги на Шамордино найдёт. Или ты его посадишь! — настойчиво проговорил Ваганович. — Только уже найдёшь реальные основания. Чтобы он не отвертелся.

— Извините, Аркадий Павлович, большие сомнения у меня насчёт этого. Вся жизнь Шанцева на виду у всего города и никаких оснований для его ареста нет и быть не может. А всё, что удастся накопать по производственным делам, так там не только он один будет отвечать. Этак мы против себя весь город настроим.

— Мне плевать! Мне надо поставить на место этого обнаглевшего и охамевшего придурка. На меня тоже весь город смотрит. Ко мне люди приходят и рассказывают, что Шанцев против меня копает.

— Ну и пусть копает, если ничего не накопает, так все над ним смеяться будут.

— Ага, а потом ещё кому-нибудь захочется, раз уж Шанцеву невозбранно можно. И уже надо мной будут смеяться. Нет уж! По рукам! Сразу! И так, чтоб раз и навсегда отбить охоту этим заниматься. Всем.

— Плохая это мысль, — попытался снова возразить Рыков.

— Посмотрим, как ты заговоришь, если кто-то из твоих подчинённых под тебя копать начнёт, — резко ответил ему Ваганович.

Рыков вышел из кабинета, кивнув ему, мол, указание принял к исполнению. А сам подумал, да ну его нафиг! К Филимонову в камеру совсем не хочется. Буду тянуть время, — решил он, — держать от обоих дистанцию. Пусть сами между собой разбираются, как два паука в банке!

А Ваганович, оставшись один, подумал, как следует, оценил весь их разговор, и понял, что не станет Рыков ничего серьёзного фабриковать против Шанцева, побоится… Кишка тонка! А главное, нет у него личной заинтересованности, как у Филимонова. Тот дурак на Шанцева был крепко обижен… Из-за этой его обиды все и началось. Эх, знать бы тогда, как оно все сложится, и дать ему по рукам… Но теперь назад не вырулить, надо действовать, исходя из нынешней ситуации.

Придётся зайти сегодня к Зауровым, — решил Ваганович.

Вечером отправился на тренировку к Марату. Как же я соскучился по спортивному залу! Меня встретили в раздевалке удивлёнными и радостными возгласами. Сатчан, оказывается, не пропускал всё это время тренировки. И Мартин тоже. Все были в прекрасной спортивной форме. Даже Аиша многому уже научилась. Она, вообще, сильно изменилась, и чувствовала себя увереннее, и взгляд стал как у наших женщин, а не восточных. Долго к ней присматривался, не мог понять, что именно в ней изменилось. Пока она сама, смеясь, не спросила что-то, глядя мне прямо в глаза. Вот оно что! — дошло до меня. — Она же раньше глаза вниз всё время опускала. Из уважения к мужчине. А сейчас смотрит прямо, уверенно. Молодец. Такая она мне даже больше нравится.

На парные упражнения встали вместе с Сатчаном.

— Ну, что, Захаров дозвонился главреду насчёт статьи? — поинтересовался я.

— Дозвонился, вроде. Статья выйдет в любом случае. Ты даже не переживай.

— Да я не за это переживаю, — ответил я. — Мне ночь всего дали на статью, некогда было факты как следует проверить…

— Дыма без огня не бывает! Да и нам нужен только повод, чтобы проявить внимание к фабрике со стороны горкома.

— А если там что-то не совсем так? Или совсем не так?

— Да ладно! Сам же говорил, что это твой Прожектор накопал. И местный секретарь подтвердил. У тебя и факт есть, и его подтверждение.

— А тот же комсорг их? Думаешь, он не просечёт связи между статьёй и сменой руководства на предприятии? Не подымет ли он потом какую-нибудь волну?

— До сих пор не поднял, даже по такому ужасному поводу, так с чего бы он потом суетиться начал?

— Против парторга и директора не попрёшь. Тем более, помнишь, он сказал такую фразу, что в их райкоме всем на всё фиолетово. Видимо, всё-таки, пытался кому-то что-то донести.

— Ну, да. Было такое… Слушай, да уберём мы его с фабрики. Сразу как руководство поменяем, поблагодарим его за принципиальность, за помощь и на повышение в другой район отправим. И он счастлив будет неимоверно… Тем более с таким мы, похоже, не сработаемся…

— Вот это правильно, — одобрил я. — С глаз долой, из сердца вон. Доверить ему большой коллектив, чтобы у него ни времени, ни желания вспоминать о смене руководства и его причинах не осталось.