Иногда, люди понимают только по-плохому. По-хорошему до них не доходит. Не может Павел сам, по разным причинам, поставить тёщу на место, значит, надо ему помочь, — решил Шанцев. Не зная, где живёт тёща Ивлева, но зная, где она работает, Шанцев отправился к ней в детский сад.

Но его ждало разочарование, методист сказала, что заведующая будет, теперь, только в понедельник.

Вот те раз, дотянул до пятницы… Ну, спрошу у жены, может, она знает, где тёща Пашина живёт, — решил Шанцев и велел водителю ехать домой.

Москва. Квартира Костенко.

Светлана еле дождалась, пока отец вернётся домой. Её аж распирало от возмущения и обиды на их нового комсомольского секретаря.

— Пап, ты не представляешь! Этот Гусев, что вместо Самедова, сегодня пришёл к нам на комсомольское собрание и сказал, чтобы все голосовали за Брагина! Представляешь, пап? Разве так можно⁈ Разве так честно? Как он посмел? Пап, давай ему тоже устроим проблемы!

— Тихо, тихо, дочь! — остановил её отец. — Гусев, конечно, козёл, но я не смогу ничего с ним сделать.

— Почему? — удивлённо уставилась на отца Светлана.

— Ты сама разве не понимаешь? — устало посмотрел он на неё. — Мы только что заставили Самедова уйти, а это целый секретарь комитета комсомола МГУ! Представь, как отреагируют в ректорате, если я сейчас потребую уволить Гусева? На меня как на буйнопомешанного посмотрят.

— И что, это сойдёт ему с рук? — потрясённо уставилась на отца Светлана.

— Нет. Зачем же? Мы ему это запомним, но действовать будем аккуратно, не спеша, чтобы ни малейшего намёка не было ни на меня, ни на тебя. Понимаешь? Месть, девочка моя, блюдо холодное. Знаешь, кто это сказал?

Закончили они со шкафом поздно, я уже успел и с псом погулять, и статью частично про образование написать, когда они, наконец, собрали инструменты, мусор и ушли. Заплатил Ждановичу триста рублей. Он назвал сумму в двести пятьдесят, но я подумал, лучше я сейчас переплачу, пока возможность есть, чем потом он от меня и моих просьб бегать будет. А толковые строители всегда нужны по жизни…

Загит с Володей перебрались, наконец, на кухню и отметили встречу. Сел с ними чисто символически новый шкаф обмыть.

— Ничего в этом сложного нет, — вынес свой вердикт Володя. — Конструкция просто не совсем обычная. Так что, дружище, привози сюда свои инструменты и работай.

— Опять в Святославль ехать? — с сомнением взглянул на него тесть.

— Ну, а что, ты ей все свои инструменты оставишь? Что она с ними делать будет? Продаст за бесценок или, вообще, подарит кому, — ответил Сахаров.

— Руслан себе заберёт, — ответил Загит, заметно помрачнев и я, почувствовал, что третий лишний, сослался на работу и оставил мужиков поговорить.

Москва. Квартира Ивлевых.

— Ты развод когда планируешь оформлять? — спросил Загита Сахаров. Тот пожал плечами в ответ. — Не затягивай. Ты уже выписался там из квартиры. Тебя там ничего не держит. Начинай новую жизнь…

— Не могу пока… как представлю, что она с Кутеповым…

— Ты всё знаешь? — удивился Володя. — Да это она назло тебе!

— Да понимаю я всё. Но, один чёрт, так муторно на душе.

— Ну, от этого одно лекарство — время, — глубокомысленно заметил Сахаров, берясь за бутылку и разливая ещё по стопочке.

Украина. Село Смелое.

Оказия с машиной получилась неожиданно. Оксана моментом собралась и всю дорогу до родительского дома думала о встрече с матерью. Она много раз представляла себе этот момент, но как оно там сложится, не знала. Всю свою жизнь Оксана жила, доказывая маме, что она хорошая дочь. Хорошая жена, хорошая мать, хорошая хозяйка… Всю жизнь… Ей и в голову не приходило, что время-то шло и сейчас мама старенькая и немощная, а она, Оксана, сильная и умная.

Приехали в Смелое уже после десяти. Водитель велел Оксане быть готовой завтра часам к шести вечера, он будет ехать обратно и подберёт её.

Оксана открыла калитку родного дома. Свет не горел, но участок ухоженный, кошка на крыльце требовательно замяукала, мол, впусти меня в хату. Оксана постучала. Сначала в дверь, потом в окно. Загорелся свет, и в окне Оксана увидела, как ей показалось, незнакомый силуэт. Неужто мать померла, а ей не сообщили? И тут кто-то уже другой живет? Но женщина за окном вздрогнула, разглядев её и отпрянула от окна. Вскоре дверь открылась.

— Ты? — только и произнесла мать. Все же это была она. Но округлилась, стала меньше ростом, поседела. Оксана разглядывала её, а она дочь. — Ну, проходи.

— Машина мимо шла с нашей автобазы, — начала объяснять Оксана. — Решила, вот, съездить. Завтра вечером обратно…

— Есть хочешь? — спросила мать и, не дожидаясь ответа, начала накрывать на стол. Оксана отметила про себя, что мама не бедствует и, вообще, ещё вполне себе свежа и бодра. — Постелю тебе на твоей кровати.

— Ну, как ты живёшь? — спросила Оксана, когда мать вернулась за стол.

— Как видишь. А ты как? Случилось что? По глазам вижу.

— Случилось, мам.

Оксана рассказала ей и про старших сыновей, и про зятя, и про Загита, и про Дилару, которая примчалась летом в Палангу и не дала ей с собственной дочерью спокойно пообщаться.

Мать выслушала её молча.

— Теперь понятно, чего ты про мать вспомнила. Ладно, пошли спать.

Святославль.

Капитан Румянцев ещё вчера прибыл в родной город Ивлева и сразу отправился по месту жительства Оксаны Евгеньевны Якубовой. Но той дома не оказалось, пришлось заселиться в местную гостиницу и заночевать. В субботу с самого утра Румянцев опять появился у дома Ивлевской тёщи, но дома её снова не оказалось. Капитан проверил спичку, которую подсунул вчера между косяком и дверью, она была на месте.

Твою ж дивизию! — выругался капитан. — А если она только утром в понедельник вернётся? Мне что, теперь, все выходные тут торчать? Естественно, придётся и торчать, и проверять квартиру, и ждать, — сам себе ответил Румянцев. — Не выполнив задания, в Москву не вернёшься. И если она и в понедельник не появится, придётся идти к ней на работу и светить корочками, выяснять, куда подевалась.

Украина. Село Смелое.

Проснувшись утром, Оксана не сразу вспомнила, где она находится. Поднявшись с постели, она увидела мать хлопочущей на кухне. Сердце защемило, показалось, что ей снова лет пятнадцать, и после выходных нужно идти в школу…

— Доброе утро, — поздоровалась она с ней. — Сколько время?

— Восемь уже, — ответила мать, не поворачиваясь. — Есть садись.

— Я не хочу ещё. Попила бы чего-нибудь.

— Есть, сказала, садись. Я для кого готовила?

Оксана промолчала, взглянув на мать удивлённо и села за стол. Пришлось съесть оладушек целую тарелку, запивая молоком. При этом ужасно хотелось кофе.

— Насчёт развода, — села напротив неё мать. — Он уже выписался из квартиры?

— Да.

— Ну и разводись быстрее, и чёрт с ним! А насчёт зятя… Никак я что-то в толк не возьму. Как так получилось, что малолетний пацан от тебя и дочь, и мужа, и младшего сына отлучил? Ты как это допустила? Ты куда смотрела? Ты что, не могла от него избавиться⁈

Под тяжёлым взглядом матери Оксана опять почувствовала себя неуверенной в себе девчонкой, забитой и подавленной.

— Да как от него избавиться, мам? — разрыдалась Оксана. — Думаешь, я не пробовала?

— Плохо старалась! — сказала, как отрезала, мать.

Москва.

Марат заехал за Аишей пораньше, проверил, что она тепло оделась и повёз её искать Царицыно на юге Москвы. Шипиловский проезд он нашёл довольно быстро, а там пришлось спрашивать.

Он взял с собой термос с горячим чаем, бутерброды с сыром и варёной колбасой и старую куртку, чтобы подстелить Аише, если она устанет и захочет посидеть. Сложил всё заранее в рюкзак и когда они приехали к парковому комплексу, точнее к тому, что от него осталось, он вышел из машины, быстро надел рюкзак и они пошли с Аишей искать древние развалины.