Быстро переместившись за дверь, я зажал в руке нож. Ножом трудно убить наповал, если ты не собираешься снимать, например часового. Но тогда надо иметь приличное лезвие, чтобы пробить со спины сердце. Моим десантным ножом тоже можно было осуществить подобное, но я собирался брать диверсанта живым. В коридоре раздался приглушённый голос, и входная дверь скрипнула, пронзив темноту палаты полоской света. Лёгкие шаги, щелчок выключателя, палату залил свет. Внутрь прошла медсестра с подносом в руках. Дальше я ждать не стал. Один быстрый шаг и я прижал девушку к себе блокировав её руки. Попросту обхватил её, будь она даже клокстоппером ей уже ничего не поможет. Не вырвется, если она, конечно, не нимфа. Такой вариант мы тоже предусмотрели. В противном случае её положат на выходе или если она захочет выпрыгнуть в окно.

— Стоим смирно, не дёргаемся, — я быстро прижал холодное лезвие к её шее другой рукой. — Поднос на пол. Кидай.

Прижав посильнее лезвие к шее я заставил её выбросить поднос. Там находился только один шприц с чем-то жёлтым внутри. Я ударил ей ногой под колено и упёр носом в стену. Держа по-прежнему нож у горла, другой рукой обыскал её. Под подвязкой на внутренней стороне бедра я нашёл дамский браунинг. Машинка безотказная и смертельная на ближних дистанциях. В воротнике халата у неё была зашита пластиковая капсула. Прошаренная. Крикнув охране, я повернул шпионку лицом к себе.

— Что же ты, Вика так долго идёшь? Я всё жду и жду, а тебя всё нет. Повеселимся?

— Посредника взяли?

— Успел покончить с собой. Наколок муровских на нём не обнаружили. Он у нас пять лет как появился из них последние два года был личным порученцем Терентия, — ответил Бацилла. — Высоко забрался. Второй застрелен при задержании, не смогли взять живым.

— Так они могли черпать информацию почти с самого верха. Да здесь у вас одно большое сито. Как вы предлагаете ловить шпионов, если течёт с самого верха? — я схватился за голову в буквальном смысле слова.

— Я знаю, — подал голос папаша Кац комфортно проведя время во «дворце» играя в преферанс с Терентием, его женой и Утюгом. Последний, кстати, играл лучше всех, что удивительно. — Пару суток работы и пять литров вашего прекрасного самогона. На чём настаиваете?

— На тараканах, — не задумываясь ответил Бацилла.

— Изумительный эффект, кто придумал?

— Я и придумал. Рецепт ещё из прошлой жизни. Ловил в морге тараканов и настаивал на них брагу.

— Колись, сморчок. Чего задумал? — Немезида ткнула его локтем под рёбра.

— Всё ближайшее окружение проверить на блоки. Скорее всего у всех диверсантов они, есть судя по тому, как бодро они с собой кончают. Но сперва надо пощупать твою дамочку, очень руки чешутся, — знахарь несколько раз сжал руки в кулаки.

— Тебе меня мало, тараканчик? — Немезида прижала знахаря к себе. Уж не переборщил ли Изя своим внушением?

— Не в том смысле, дорогая. Как знахарю, — я улыбнулся, вспомнив знахаря в Бетонном, которая меня слегка изнасиловала.

— Пошли. Она в подвале в этом же здании. Ждёт допроса.

— И пыток? — спросила Немезида.

— Если её программировали на шпионаж и диверсии, то ей ваши пытки до жопы, — уточнил папаша Кац. — Её можно сразу разрезать пополам и она ничего не скажет. Блокируются нервные центры.

— Как у меня? — спросила Немезида.

— Примерно, но тебе их блокировали из-за того, что делали из тебя киборга. Затем вернули назад, когда сталинид восстановил нервные окончания. У нашей диверсантки они по умолчанию работают, но если происходит какой-нибудь кипеж вроде такого, что вы задумали с ней сделать, то боль выключается. Можете ей все зубы напильником сточить, не поможет.

— Эх, жалко с нами Наташи нет, — пожалел я.

— Всё равно не помогло бы. Она абсолютно не чувствует боль! — разозлился папаша Кац. — Неужели не понятно, талдычу вам одно и тоже.

— Тогда как? — спросил Бацилла. — Как нам её разговорить?

— Посмотрим, что с ней сделали. Тогда станет понятно.

Мы спустились на минус третий этаж и прошли длинным гулким коридором почти до конца. Он был хорошо освещён и через каждые десять метров находился стул, рядом с которым стоял вооружённый человек или сидел на нём. Итого шесть человек. Наверняка где-то в комнатах есть ещё люди. Мы зашли в полутёмное помещение со стеклом во всю стену. В комнате уже сидел Терентий и Утюг. Как я понял в задачу Утюга входила и контрразведка на фронте, а если учесть, что Столица была одним большим фронтом, то и здесь тоже. За поляризованным стеклом сидела Вика. Её примотали к стулу с подлокотниками. Накрепко зафиксировав руки и ноги. Она была в одних трусах, которые наверняка уже трижды проверили на наличие взрывчатки. Да что там трусы, саму Вику вывернули наизнанку. Следов насилия, синяков и ссадин я не увидел, но её остекленевшие глаза говорили о внешнем воздействии.

— Лесник, мы её не трогали. Только раздели и усадили на стул. Что с ней мы не знаем. Больше яда при ней не обнаружили, — словно читая мои мысли сказал Утюг.

— Действие внутреннего приказа при попадании в подвалы контрразведки, — опередил меня папаша Кац. — Я знаю, как её развеселить.

— Изя! — возмутилась Немезида.

— Нет, я в том смысле, что разговорить. Мне нужен белый халат, хромированный медицинский столик под инструменты на колёсиках и чёрные очки. Ах, да. Ещё перчатки резиновые по локоть, чёрные или красные. И свет в камере. Много света.

— Изя, ты решил сыграть с ней в Гестапо? — я понял, что он замышляет.

— Я её пальцем не трону! — клятвенно пообещал знахарь. — Ради антуража. Таким образом я быстрее войду с ней в контакт.

Через десять минут всё было готово. Очки нашлись только нестандартные. Круглые, на резинке. Сварочные. Но в них Изя выглядел особенно опасным, я бы даже сказал смертельным доктором. Чёрные перчатки дала уборщица, халат нашли только слегка заляпанный чем-то красным. Неудивительно, ведь его сняли с мясника. По росту несколько великоват, полы халата подметали пол и вообще он смотрелся на Изе как плащ. Добавив пару штанг с прожекторами для освещения, врубили дополнительный свет. Вика не пошевелилась. Скрипнула дверь и толкая перед собой тележку с блестящими опасными инструментами из своего саквояжа, в камеру въехал зловещий папаша Кац.

По такому случаю решили запечатлеть допрос на кинокамеру. В наличии оказалась шестнадцатимиллиметровая камера, которую нашли в ГУМе. Плёнки в нашем распоряжении находилось достаточное количество. Всё это нужно было для того, чтобы потом понять на каком этапе и как реагировала Вика. Про съёмку она не знала, а вот камера фиксировала все её движения. В том числе и зрачков. На появление знахаря она никак не отреагировали. Изя подкатил стол вплотную к голым коленкам допрашиваемой, а сам встал с боку. Ноль реакции. Тогда папаша Кац зашёл ей за спину и снял перчатки, которые ему мешали. Несколько раз встряхнув руками он начал.

Почти сразу Вику пронзил электрический разряд, поданный на железный стул. Это отвлекло её защиту, она выгнулась дугой испытав неожиданную боль, которую ждала совсем с другой стороны. Это входило в понятие папаши Каца «разговорить» пациентку. Блок в мозгу Вики на миг отвлёкся и этого хватило знахарю, чтобы проникнуть в его глубины. Папаша Кац и Вика практически слились в одно целое. Невысокий мужчина в смешных очках сварщика, нестерпимо яркий свет и старающаяся не мигать Вика. В процессе «разговора» она получила несколько электрических разрядов совершенно никак не упорядоченных. На второй минуте она моргнула, и из её глаз показались слёзы. На третьей она обмочилась, под стулом образовалась небольшая лужица. Так уж совпало, в этот момент Вика получила следующий разряд. На этот раз её затрясло как куклу и изо рта пошла пена. Электрические опыты пришлось отложить на время.

На четвёртой минуте папаша Кац заставил её рыдать и кричать. Причём кричала она сперва как сова, затем перешла на волчий вой и в конце рычала как тигр. Изя, не отнимая рук проговорил, глядя на нас через стекло.